Журналист Time Саймон Шустер, который первый год войны провел с президентом Украины и его командой, написал книгу The Showman: Inside the invasion that shook the world and made a leader of Volodymyr Zelensky («Шоумен: Взгляд изнутри на вторжение, которое потрясло мир и сделало из Владимира Зеленского лидера»). The Telegraph опубликовала отрывок из нее. В нем, как пишет газета, «Саймон Шустер рассказывает, как война изменила украинского президента — и не совсем в лучшую сторону».
«Это была весна 2022 года, 55-й день российского вторжения, и Владимир Зеленский спросил, когда я планирую закончить книгу о нем. Я сказал ему, что моей целью будет запечатлеть первый год войны, а затем опубликовать. Он переменился в лице.
— Вы думаете, что война не закончится через год?
В следующем месяце исполнится два года со дня вторжения Путина. Война унесла сотни тысяч жизней и еще далека от завершения.
Если бы у ее эпицентра было физическое местоположение, набор координат, они бы привели к президентскому комплексу на улице Банковой, 11 в Киеве. Президент и его команда согласились позволить мне проводить там большую часть времени в течение первого года вторжения, наблюдая», — пишет Шустер.
Давая характеристику Зеленскому, журналист отмечает, что поначалу он был довольно закрытым, но со временем многое рассказал о себе и не всегда лестное.
«Иногда его похвальные качества, такие как храбрость, подвергали его большей опасности, чем, казалось, это необходимо. Но способность президента побеждать свой страх во многом связана с тем, как Украина пережила угрозу своему существованию».
До войны
Журналист рассказывает, что впервые встретился с Зеленским в 2019 году в разгар его президентской кампании за кулисами комедийного шоу, в котором тот участвовал.
«Позже его друзья рассказали мне о его зависимости от аплодисментов и лести.
„Выход на сцену вызывает у меня две эмоции, — сказал он однажды. — Сначала приходит страх. И только когда ты преодолеваешь страх, появляется удовольствие. Это то, что всегда влекло меня туда“».
Шустер отмечает, что ему показался странным поход Зеленского в политику: «Действительно ли он хотел этой работы? Или ему нужна была власть? Или ему было скучно?»
«У Зеленского не оказалось ни умных, ни убедительных ответов, когда мы вернулись в его гримерку, чтобы поговорить. Глядя на свое отражение в голливудском зеркале, он сказал про мировых лидеров: „Они что, все снобы, что ли? <…> Никто из них не веселый?“
Это звучало как шутка, но он настаивал, что говорит серьезно. По его словам, он будет встречаться только с веселыми политиками, а к остальным отправит „профессионалов“. „Я не хочу менять свою жизнь“, — сказал он».
Шустер напоминает обещание Зеленского не жить в роскошных правительственных особняках и то, как тот высмеивал за это прежних политиков, но по итогу оказался там же.
«Пресса так и не простила ему этого. Это помогает понять, почему он не был популярным лидером в третью зиму своего президентства».
Война
Описывая первые часы 24 февраля 2022 года, Шустер отмечает, что Зеленский до последнего не верил, что это произойдет.
«Пока кортеж мчался к офису президента, на его телефон сыпались звонки. Один поступил от его друга Дениса Монастырского — министра, отвечавшего за полицию и пограничников. Тот спал в своем кабинете, ожидая нападения. Зеленский поинтересовался, какое направление атаки выбрал Кремль. „Все“, — сказал Монастырский.
На линии возникла тишина. Тогда президент произнес фразу, которую Монастырский запомнил надолго: „Отбросьте их“.
Такая уверенность всегда была одной из сильных сторон Зеленского. Но в тот момент это казалось неуместным, граничащим с бредом. Он знал, что Украине не хватает средств, чтобы дать отпор русским.
Своими действиями перед вторжением Зеленский взял на себя по крайней мере часть вины за неустойчивое состояние обороны страны. Он провел несколько недель, преуменьшая риск полномасштабного вторжения, и отказался от совета военного командования по укреплению границы».
Шустер пишет о том, что многие правительственные чиновники бежали из Киева, «наиболее серьезные дезертирства коснулись главного разведывательного управления Украины — СБУ».
Некоторые европейские лидеры предлагали украинскому президенту тоже покинуть страну, но он считал такие предложения оскорбительными — как будто союзники списали его со счетов. В ответ Зеленский старался перевести разговор на то, что сейчас необходимо Украине — на оружие.
Бой за аэропорт Гостомель
Еще за несколько недель до войны глава ЦРУ Уильям Бернс предупредил Зеленского, что в случае агрессии россияне будут высаживать войска в аэропорту в Гостомеле, который находится в чуть более 30 км от Киева. Зеленский ему не поверил, посчитав, что россияне, не имея достаточно войск, не станут оккупировать город с населением в четыре миллиона человек.
«Но ЦРУ оказалось право. Около 11.00 не менее 30 российских ударных вертолетов пошли на снижение.
Ответ президента застал некоторых помощников врасплох. Они никогда не видели его в такой ярости. „Он отдавал самые суровые приказы, — вспоминал один из них. — Никакой пощады. Используйте все доступное оружие, чтобы уничтожить там все российское“».
Тем не менее из-за недостатка сил и боеприпасов украинским военным в конце концов пришлось отступить.
В это время на экстренном саммите европейские лидеры определяли, как наказать Россию за вторжение. Как пишет Шустер, Германия, Австрия и Венгрия, в частности, не хотели разрывать связи с российской банковской системой. Обсуждение ходило по кругу, но тут вмешался Зеленский.
«Бледный и усталый, с ранней щетиной будущей военной бороды, президент не очень верил, что союзники спасут его, и проявлял пессимизм. „Возможно, это последний раз, когда вы видите меня живым“, — сказал им Зеленский.
Вместо того чтобы просить о спасении, он потребовал ответа на вопрос, который Украина задавала на протяжении десятилетий: позволят ли ей когда-нибудь вступить в Евросоюз? Его выступление, продолжавшееся всего около пяти минут, имело большее воздействие, чем месяцы, если не годы разговоров о российской угрозе.
Это был президент европейской демократии, спрятавшийся в бункер и готовящийся встретить смерть и порабощение своей страны».
Бункер
Следующие несколько недель президент с командой жили в бункере. Зеленский практически не спал. Уже в 4.50 утра он запрашивал информацию о нанесенных Россией ударах, записывал свои видеообращения.
Быт в бункере тоже не был налажен: из еды — только сладости и консервы.
«Лицо Зеленского стало желтоватым. Он жаловался на недостаток солнечного света и свежего воздуха. Некоторые из его сотрудников забеспокоились. Его помощница вспоминает, что президент напоминал ходячий труп. „Живой человек не может так выглядеть“, — сказала она. Однажды утром президент пробормотал ей „доброе утро“. „Я даже не смогла ответить. Я никогда не видела человека в таком состоянии“, — говорит она».
Со временем система была налажена — первое видеообращение президент стал записывать в 7 утра, на завтрак появилась яичница.
«У Зеленского и его команды сохранялся запас алкоголя даже после того, как правительство запретило его продажу. Время от времени он наливал вино помощникам, которые присоединялись к нему за едой.
Там также были гантели и штанга, заниматься с которыми Зеленский взял за привычку, часто по ночам. Позже поставили стол для пинг-понга. Мало что могло его сломить».
Как пишет Шустер, с середине весны, когда россияне отступили от Киева, Зеленский и его команда стали проводить большую часть времени над землей.
Отношения с подчиненными и конфликт с Залужным
В представленном отрывке Шустер пишет о том, как менялись отношения между Зеленским и членами его команды, военным руководством.
Журналист отмечает, что если сначала коллеги часто называли Зеленского Володей и не поднимались, когда он входил в комнату, то спустя два месяца войны перешли на официальное обращение Владимир Александрович.
«Было любопытно видеть, как они стояли по стойке смирно, не боясь его, но напрягаясь».
«Это изменение напомнило мне слова, которые он сказал во время предвыборной кампании: „Самое страшное — это потерять людей, которые тебя окружают… тех, кто тебя поддерживает, подсказывает, когда ты ошибаешься“. Неясно, играл ли кто-нибудь еще эту роль».
Журналист напоминает, что Зеленский стал жестко разбираться с политическими оппонентами — приостановил деятельность 10 политических партий из-за подозрений, что они связаны с Россией, отправил под арест медиа- и банковского магната Игоря Коломойского, лишил его и еще одного олигарха — Геннадия Корбана — украинского гражданства.
«Появился и еще один своего рода оппонент: главнокомандующий ВСУ генерал Валерий Залужный. С самого начала войны Зеленского считали героем Украины. Но теперь фан-страницы, посвященные генералу, стали набирать сотни тысяч подписчиков. Газеты называли его „железным генералом“. Люди печатали его изображение на футболках. Некоторые чиновники в администрации президента заподозрили генерала в жажде власти».
Шустер пишет, что президент и главнокомандующий лучше всего взаимодействовали, когда Зеленский убеждал союзников передать Украине оружие. Когда российские войска стали отступать, Зеленский почувствовал себя более уверенным.
«Он сформировал свои собственные военные приоритеты, и они не всегда совпадали с генеральскими. Вскоре раскол расширился».
Между тем, как отмечает автор, на фронте Залужный пользуется таким авторитетом, которого не смог достичь ни один политик, и Офис Зеленского мало что мог с этим сделать.
Тайный визит в Херсон
Шустер рассказывает о поездке Зеленского в Херсон сразу же после освобождения города. Он пишет, что телохранители убеждали президента подождать несколько дней, так как многое в городе было заминировано, он находился в пределах досягаемости российской артиллерии, могли оставаться российские агенты, намеревающиеся убить Зеленского. В разговоре с журналистом украинский президент и сам признал, что с его стороны это был безрассудный поступок.
«Тогда зачем это делать? „Все дело в людях“, — сказал мне Зеленский. „Девять месяцев они находились под оккупацией. Да, у них было два дня эйфории. Скоро они впадут в депрессию“».
Вот как Шустер описывает остановку Зеленского на главной площади Херсона, где горожане праздновали освобождение.
«Вскоре раздался первый взрыв. Все замерли, глядя в небо в поисках снаряда. Затем последовал новый бум. Взрывы продолжались, но Зеленский, стоявший рядом со своим „Ленд Крузером“, не выглядел обеспокоенным. Он, как обычно, отказался надеть шлем или бронежилет.
В какой-то момент раздалось: „Слава Украине!“ Зеленский, к разочарованию своей охраны, пошел приветствовать толпу, которая хлынула вперед. Репортеры бросились туда же, заперев президента в толпе, которую не смогли удержать охранники. В глазах одного из них был ужас, когда он осматривал толпу в поисках угроз. Зеленский улыбнулся и помахал рукой. „Как ваши дела? — обратился он к своим сторонникам. — Вы в порядке?“»
Шустер пишет, что Зеленскому понравилось, что потом на встрече с офицерами, командующими Южным фронтом, никто не вставал при встрече по стойке смирно, чтобы поприветствовать его, все занимались своими обязанностями. Он заявил, что все это ему не показалось признаком неуважения и он предпочитает, чтобы его всегда встречали как равного солдатам.
Трансформация Зеленского
Саймон Шустер пишет, что по возвращении из командировок в Киев у него спрашивают: а какой он, Зеленский? И его ответы со временем менялись, как и характер Зеленского.
«В ходе предвыборной кампании он казался мне наивным и обаятельным, готовящимся войти в мир циников, олигархов и головорезов, которые не без причины приняли его за легкую добычу. К концу 2019 года он растерял большую часть своей невинности. Но власть еще не ожесточила его.
Наибольшие изменения произошли в первые месяцы российского вторжения. Упрямый, уверенный в себе, мстительный, аполитичный, храбрый до безрассудства и беспощадный по отношению к тем, кто стоит на его пути, он направлял гнев и стойкость своего народа и целенаправленно выражал их миру.
Но именно зрелищность, которую он оттачивал в течение более чем 20 лет работы актером, сделала Зеленского столь эффективным в ведении этой войны.
На публике его друзья и сотрудники говорят, что у него всегда были качества, позволяющие сделать это. Но в частном порядке они признались, что шокированы его новым „я“. Большинство украинцев не верили, что в нем это есть. Я тоже.
Время, проведенное с ним, не позволило мне рассмотреть все аспекты его характера. Некоторые остались неясны. Другие беспокоят меня, особенно представляя его руководство страной после войны.
Не знаю, как Зеленский справится с этим трудным переходным периодом, хватит ли у него мудрости и сдержанности, чтобы расстаться с чрезвычайными полномочиями, предоставленными ему военным положением, или же эта власть покажется ему слишком соблазнительной».
Журналист вспоминает свою встречу с Зеленским за несколько дней до Рождества 2022 года в Вашингтоне, куда украинский президент прилетел в свою первую зарубежную поездку после начала войны.
«Мы ненадолго пересеклись, когда он мчался по Капитолию. Может быть, где-то в этих чертах, скорее всего, вокруг глаз, и продолжал виднеться молодой Зеленский из комедий. Но я не мог разглядеть его следов. Легкое покачивание его тела не пережило вторжения. Его походка стала свинцовой и неподвижной в плечах, как у идущего в бой бульдога.
Война еще не закончилась, даже близко. Но человек, находящийся в центре всего, завершил перерождение в лидера военного времени».
