От развязанной Россией войны страдают не только люди. Оставшихся без хозяев и обезумевших от страха собак и кошек часто приходится вывозить под обстрелами, лечить и пристраивать. Этим занимаются в том числе и российские волонтеры. Самая большая удача, говорят они, когда спасенное животное удается вернуть хозяину. «Север.Реалии» поговорили с волонтеркой, занимающейся спасением животных на оккупированных территориях Украины.
«Дальнобойщик»
В обычной жизни Дарья (имя по ее просьбе изменено. — СР) — медицинский работник. Но сейчас она называет себя еще и «дальнобойщиком». Уже третий год она регулярно ездит на своей машине к границе, встречает беженцев и отвозит туда, где им могут помочь.
— Я прямо с начала войны сразу же включилась в помощь беженцам, но быстро стало понятно, что надо помогать и животным. Сначала у меня бывало по пять-шесть животных в рейсе, а 1 января 2023 года я везла одну семью — у Ани и ее матери было 11 чужих котов, маленькая собачка и большой пес. Их надо было доставить в Питер, чтобы там их подхватили другие волонтеры и добросили до финской границы. И у меня машина была заставлена переносками с котами, которые всю новогоднюю ночь пели нам песенки на разные голоса, — вспоминает Дарья.
У животных, которых приходится вывозить, — самые разные и чаще всего тяжелые диагнозы.
— Многие там просто уже в скелеты превращаются из-за голода. Все разрушено, еды нет. Почти всех привозим с дирофиляриозом, кошки ему не подвержены, а для собак это бич. Это глист нематода, живет в венах, в легких, приводит к сердечно-легочной недостаточности и очень часто к гибели. Восемь собак из десяти приезжают зараженные, лечение очень тяжелое, с его последствиями тоже приходится справляться. Уколы дорогие, 12 тысяч один флакон, минимальный курс три флакона. Недавно мы одну собаку вылечили, но, к сожалению, она уже просто устала и все равно умерла, впрочем, несколько месяцев счастливой жизни мы ей подарили.
Сейчас в Петербурге ждет лечения Василий, дворняжка из Волновахи, для него собирают деньги на уколы.
— Василий весь такой вытянутый, голенастый, но у него тяжелый перелом позвоночника, он ползает на колясочке, — рассказывает Дарья. — Сейчас его пристроили в петербургский приют.
В мирное время Дарья помогала группе «Сейв хаски», да и просто часто подбирала собак и кошек с улицы. Но, конечно, никогда раньше ей не приходилось вывозить животных из-под обстрелов.
— Во время последнего выезда из Олешек в ноябре 2023 года я должна была проехать от КПП Армянск налево. Там сейчас относительно безопасно, даже есть больница. Там жила бабулечка, которую дочь уговорила выехать к ней в Германию, и мы должны были ее забрать. Я уже доехала до Симферополя, и тут координатор говорит, что бабушка передумала.
У нее был российский паспорт, без него в больнице не выдают лекарства, нельзя записаться к врачу, а у нее диабет. И возраст — 86 лет.
— Но местная администрация, оккупационная власть, ее запугала — как попадешь в Украину, тебя там сразу же на подвал и запытают насмерть. А если и выпустят, то пенсию ты там все равно получать не будешь. Бабулечка испугалась, забыла, что она даже и не в Украину едет, а в Германию к дочери. Мы думали, может, я на месте попробую ее уговорить, но она мне дверь не открыла. И пришлось несолоно хлебавши ехать дальше, — вспоминает Дарья.
Она должна была забрать раненых зверей в Олешках — пса с ногой, перебитой осколком, кота со сквозным ранением через ухо и еще нескольких животных, чтобы вернуть их хозяевам, в том числе собаку со щенками — в общем, снова набралась полная машина зверей. Подъезжая к Олешкам, Дарья поняла, что этот путь простреливается, ей подсказали вернуться на центральную дорогу, по которой она много раз ездила и хорошо ее знала.
Олешки — город в Херсонской области на левом берегу Днепра, 24 февраля 2022 года оккупированный российскими войсками. После подрыва дамбы Каховской ГЭС Олешки были почти полностью затоплены. Также от наводнения сильно пострадали Голая Пристань, Кардашинка, Коханы, Солонцы и некоторые другие населенные пункты.
— И вот, я еду и ничего не узнаю — сплошные уничтоженные машины, и гражданские легковушки, и боевая техника лежит, разгромленная. Видимо, это те самые дроны, которыми меня пугали, но которых я ни разу не видела. На развилке Раденск — Олешки — Каховка был самый мерзкий блокпост, там всегда дежурили и военные, и народная милиция, и какие-то ряженые в папахах. Вот, думаю, сейчас опять будут отнимать видеорегистратор, придется доказывать, что там нет карточки. Приезжаю, а бетонный блокпост на боку валяется, мешки с песком разметаны, и все в гильзах огромного калибра.
Дарья прибавила газу, по звуку поняла, что стреляет не артиллерия, ехала, открыв окна, чтобы вовремя услышать приближающийся дрон.
— Тут в первый раз мне реально стало страшно, я поняла, что могу не доехать. В Олешках, как всегда, минометы палят. Буквально ты в одном дворе грузишь жизнь, а из другого миномет шарашит через улицу. Это все привычно. Собрала всех животных по адресам.
По словам Дарьи, в городе сейчас остались, в основном, пожилые люди, которые боятся выезжать. Некоторые подкармливают стаи прибившихся к ним животных, совершенно ошалевших: кого-то, видимо, оставили при эвакуации, кто-то потерялся при наводнении, у кого-то при обстреле погибли хозяева.
— Они сбиваются в стаи, и никто никого не кусает: закон водяного перемирия работает в полную силу. Выходит женщина, моя ровесница, выглядит лет на 20 старше — почерневшая, обветренная, исхудавшая, и начинает их кормить. Видно, что она сама-то не доедает, не допивает — а их кормит и не уезжает оттуда, не бросает всю эту ораву из 30 собак и 40 кошек, — рассказывает Дарья. — В машине сколько раз ехали вместе кошки с собаками, но никто никогда никого не обижал. В общем, я собрала всех животных, раненого пса мне погрузили в клетку, вот он на всех бросался. Потом я стала его хорошенько кормить, и он бросаться перестал. Правда, руку мне потом все же прокусил, когда мы его из клетки выгружали.
— На выезде из Олешек увидела старика, шедшего под дождем, грязного, на плече узел из простыни. Открываю дверь: вам куда? А он на меня смотрит, лицо судорогой сведено, ответить не может, бумажку показывает — российский номер и написано: «Таня». Я набираю, а там женщина начинает рыдать — вы его нашли, у меня связи с ним нет. Это была его дочка, давно уже в России живет, а он до последнего оставался в Олешках. Я его посадила в машину и решила, что надо его сажать на поезд и отправлять к дочери. Купила ему билет до Воронежа, где его должны были встретить. Такой вот попался ошалевший дедушка.
В машине он слегка оттаял, попил воды и рассказал, что зовут его Владимир, что ему 87, хотел умереть в своем доме, а в дом прилетело, когда он на огороде был, его чудом не посекло осколками, дом сложился. Он вытащил паспорт, телефон дочери на бумажку записал и пошел пешком, авось куда-нибудь дойдет.
— И вот я еду, справа минометы, слева ответная канонада. Я потом уже ретроспективно реконструировала, что это был прилет. Что-то мелькнуло со стороны российских частей, пролетели какие-то комья, я старалась ехать быстрее и пробила заднее колесо — осколком. И тут мне в лобовое стекло тоже прилетает, и я понимаю, что не хочу менять колесо здесь, хочу дотянуть до леса. Но и деревья — никакая не защита, но хоть психологически полегче, хотя бы не открытая местность.
Когда Дарья остановилась, из колеса валил дым. Тяжелую клетку со щенками, которую ей помогали поставить в багажник, пришлось вынимать самой. Открутить болты и снять пробитое колесо Дарья не смогла.
— Я осталась на дороге под обстрелами, у меня под боком шарашит миномет, с той стороны может прилететь ответка, в любой момент жди дронов, и у меня нет баллонного ключа. Мы пару часов там простояли, дедушка, не шелохнувшись, сидел.
В таком виде их застали российские военные.
— Они остановились, сжимая в руках штурмовые винтовки, подошли аккуратненько, убедились, что в машине только очень старенький дедушка и много-много животных, щенки плачут, раненый пес гавкает, коты мяукают. В общем, они поржали, быстро поставили мне запаску и говорят: валите отсюда скорее. На следующем блокпосту мне говорят: кто вас сюда пустил, гражданским проезд запрещен. Показали мне какую-то заброшку, дронов на ней не было, но асфальта тоже — просто ямы и очень много БТР. И эти сволочи все время пытались обогнать и спихнуть. У них вообще это любимая развлекуха. Местные мне рассказывали, что им в кайф проехать по капоту и не волнует, есть там кто внутри или нет. Я чудом увернулась от одного такого лихача и с горем пополам дотащилась до Симферополя, где дедушку Володю удалось посадить на поезд. Собрала ему пакетик с едой, позвонила дочери и поехала домой. Всех зверей привезла живыми, но назавтра одного щенка нашли мертвым, и котик с простреленным ушком тоже не выжил.
А в начале апреля этого года Дарья забрала из Олешек девушку Женю после осколочного ранения бедра, ее маму и опять кучу зверей.
— В Раденске мне предстояла встреча с волонтерским микроавтобусом — чтобы перераспределить животных и людей. Там ехала семья: муж, жена, двое детей-подростков и три старушки. Они везли трех алабаев и пятерых маленьких собак. У меня же в машине уже ехала куча щенков, несколько котов на отправку к хозяевам, еще два щенка, собака-овчарка и кошка-бульбазавр.
На развилке на меня выскочил БТР, я ухнула в воронку, на колесе вспухла грыжа огромная. В Раденске мы встретились с этим микроавтобусом, перегрузили часть клеток. У меня были клетки для собак, купленные специально для этого рейса в Москве, чужой багаж ко мне плохо помещался, корзину пришлось привязать на крышу. Только справились, и тут начинается канонада, водитель микроавтобуса так перепугался, что на трассе все время от меня усвистывал, а я дорогу не знаю, и мне с моим колесом больше 70 разгоняться нельзя. В общем, я заблудилась.
«Собаки — это единственное, что их держит на земле»
По счастью, все в тот раз, вспоминает Дарья, кончилось хорошо: появилась связь, заработал навигатор, двух больших собак дворняжек Рекса и Кима из Олешек высадили в Мариуполе, чтобы затем отправить в Германию к хозяевам, взамен забрали еще двух щенков.
— В Мариуполе нам помогает опытный зооволонтер, у него контакты с перевозчиками в Европу и со спонсорами, которые помогают собрать деньги на такие вывозы. Рекс оставался в Олешках под присмотром соседей, которые ходили его навещать. А Ким удрал при эвакуации, потом вернулся в родной дом, и его забрал друг семьи и присматривал за ним. Потом нам удалось переправить их в Германию к хозяевам — беженцам. Их дома разрушены, работа потеряна, абсолютно все перспективы тоже потеряны, и собаки — это единственное, что их держит на земле. Для многих это очень мощная психологическая поддержка — родное животное, которое с ними делит их тягости и радости, и о котором необходимо заботиться, — говорит Дарья.
Во время этой войны люди теряют своих животных по разным причинам. Если пришлось бежать с российской эвакуационной колонной, то там чаще всего просто не разрешали брать животных. Коммерческие рейсы тоже часто были без животных. У людей был выбор — остаться под обстрелами или бросить пса или кота. Кто-то бросал, кто-то оставлял на соседей. Иногда люди ехали вместе с животными, но те терялись на границе, во время досмотра машины, дактилоскопирования и допроса своих хозяев, которые обычно длились очень долгого.
— Из Херсонской области было мало официальных эвакуационных колонн, там людей, в основном, сгоняли в Железный Порт в ПВР, животных брать не разрешали, это было похоже на тюрьму. Одна женщина из нашего сообщества пробила туда доступ через МЧС, мы им несколько фур отправляли со стиралками, нижним бельем, средствами гиены, лекарствами, но самих нас туда не пускали. Одни животные потерялись там, других наводнение унесло, — вспоминает Дарья.
Выжившие собаки иногда возвращались назад к своим домам, соседи их узнавали и сообщали хозяевам, которые уже уехали.
Приезжая в Мариуполь, Дарья всегда первым делом — к Елене Соколовой (имя изменено).
— Это чудесная женщина, которая не уезжает из Мариуполя, она добровольно взвалила на себя помощь животным, их ей постоянно подбрасывают, она в частных разговорах мне плакалась — что очень хотела бы уехать, но не может их бросить, — рассказывает Дарья. — Весь Мариуполь знает, что она ухаживает за животными, никому не отказывает, хотя сама живет в чужом доме. Ее квартиру разбомбили, погибли ее любимые питбули и коты. Она с мамой была в это время на работе. Дней десять назад ей привезли белого щенка с мариупольского рынка, Умку, его переехала машина, сразу было видно, что разрыв пузыря и внутренние кровоизлияния. В местной клинике его подлатали, но плохо. И тут привезли еще одного щенка, девочку с раздробленным тазом — тоже переехали, черненькая такая собачка милая, Галка. Елена сразу связалась с клиникой в Питере. Врачам показали видео, они сказали, что берутся.
А дальше началось самое сложное: Елена нашла машину, но водитель заявил, что не поедет с собаками, «от которых воняет». Буквально за пару часов собрали 50 тысяч на платного перевозчика, который доставил щенков в Москву. Там их подхватила Дарья.
— Я сразу сорвалась, а моя подруга из Питера, тоже волонтерка, поехала навстречу — так получалось быстрее. В дороге щенки не скулили, чудесно себя вели, друг за друга зацепились и спали. В клинике выяснилось, что у них внутри все в ушибах, у обоих разрыв мочевых пузырей, у Галки пузырь прогнил и лопнул, расползался под руками. В общем, почти сутки их собирали. Никаких прогнозов не давали, но выяснилось, что щенки очень хотят жить. Сейчас они уже активные, очень хорошо едят, на всех рычат.
Операции стоили — с огромной скидкой — 700 тысяч рублей, за сутки набрали 10%, клиника готова ждать. Теперь спасенных щенков предстоит пристроить.
«На самом деле это был пепел»
Дарья вывозила из зоны боевых действий даже морскую свинку и хорька. А среди ее пассажиров были люди с хомяками, попугайчиками и черепахой.
— Морскую свинку Булку оставили в оккупации парню, который приглядывал уже за многими животными, она объела у него всю траву, и ему нечем стало ее кормить, он попросил нас ее забрать и пристроить. Она сейчас в новой семье, очень хорошо себя чувствует. А хорек, слава Богу, ехал с хозяевами, я их подвозила до латвийской границы. Ему так и не удалось сбежать из клетки, поэтому он на нас обиделся. Они же очень свободолюбивые.
Дарья вспоминает, как в феврале 2023 года вывозила из Олешек семью — маму Елену, 17-летнего сына Диму и дедушку Анатолия. Когда снаряд разрушил их квартиру, семью приютили друзья, но и в их дом случился прилет. Они переехали к знакомым, но снаряд прилетел и туда, чудом никого не ранило.
— Дима показывал мне видео, как они выбираются по лестнице на улицу из подвального этажа, и, показалось, что летом пошел снег. На самом деле это был пепел.
К моменту бегства с оккупированной территории у них уже было уже несколько животных. Они подкармливали бездомных умирающих кошек. Знакомая зооволонтер, узнав, что они уезжают, попросила забрать щенка китайской собаки. До этого кто-то попросил позаботиться о пуделе. С таким грузом семья еле добралась до Симферополя.
— На границе были досмотры, их заставили открывать каждую переноску, звери у них разбежались. Пуделек, очень ласковый, симпатичный, перегрыз им все поводки. Они привязывали собак обрывками веревок и по одному ходили на проверку. На границе провели 13 часов, потом перевозчик их выбросил на полпути, потому что они потратили больше времени, чем он рассчитывал.
Главная тяжесть переезда легла на Диму — это он выстраивал маршрут, договаривался перевозчиком, разговаривал с волонтерами, он же на границе помогал маме и дедушке заполнять необходимые бумаги, говорил, куда идти, управлялся с животными. Из Петербурга семью с животными переправили в Финляндию.
— Там тоже был целый квест оформить столько животных. И когда они приехали, и Дима смог немножко расслабиться — тут-то его и накрыло: ни прилеты в Олешках, ни дорога даром не прошли, — говорит Дарья. — Сейчас ясно, что у него посттравматический синдром. Поначалу он справился, даже работал некоторое время волонтером в «Рубикусе» и поступил в университет в Хельсинки, но когда его родные Олешки затопило — тут его накрыло и очень сильно. Они ведь жили в частном секторе, их улица — одна из самых пострадавших. Сейчас все-таки до финских врачей дошло, что ситуация серьезная, поэтому у него теперь есть регулярные визиты к психиатру, а наши волонтеры ему нашли онлайн-психологов, которые с ним занимаются. Надеюсь, все у этой семьи наладится.
Рей и Андрей
Еще одна собачья история — из Олешек.
— Я забирала овчарку, которую оставили на соседей, его звали Рей, и это был просто осетр облезлый, торчат абсолютно все позвонки, ребра, можно анатомию собачьего скелета по нему изучать, да еще весь в пролежнях. Он пытался бросаться, не давал себя осмотреть, гавкал, было видно, как ему больно. Мы его запихнули в стационар, обработали пролежни под обезболиванием, откормили за недельку, и это стал милейший парень.
На самом деле овчарку никто не бросал, просто ее хозяин Андрей работал в Херсоне, а свою овчарку оставил с мамой в Олешках. Когда город был оккупирован, мама отказалась уезжать. А потом она умерла. Овчарке соседи кидали еду через забор.
— Но, видимо, мало. Пес сидел на цепи, не мог нормально двигаться — отсюда и пролежни. Где он брал воду, не представляю. Мы его вернули Андрею через переход в Колотиловке. Потом нам прислали трогательнейшее видео — как этот пес повстречался, наконец, со своим хозяином. Он его не видел полтора года — представляете, что это было? Мы плакали, Андрей плакал, пес плакал.
Дарья говорит, что для людей, у которых война отняла всё: родину, дом, близких — животное нередко оказывается чуть ли не единственным якорем, привязывающим к жизни. А для нее самой волонтерство — тоже какое-то спасение. От постоянного чувства вины.
— Пересекаешь границу — вместо дороги одни ямы, в придорожных кафешках ни одного стекла, вывески на проводках болтаются. В Мариуполе только один образцовый квартал построен за городом уже, в чистом поле, лакшери деревня, каких и в Москве нет, и на въезде в город несколько новых домов стоят. А внутри все разрушено, одни руины. Сейчас все строительными кранами утыкано, они сверху каркасы красят и прямо изнутри вставляют новые перекрытия — наверное, чтобы все потом вместе с жильцами попадало. Дырки от ракет кирпичами закладывают. Это моя страна устроила. Я должна хоть что-то сделать, чтобы хоть как-то искупить это.