«Командиры-п*доры гонят нас, как в Гражданскую, с „ура“ и пистолетом на пулемет, там дроны нас х*рачат, а нам ответить нечем, РЭБ (радиоэлектронная борьба. — Прим. ред.) не работает», — прислал сообщение в мессенджер знакомый парень из соседнего дома. Журналистка «Новой газеты Европа» поговорила с воюющими в Харьковской области российскими контрактниками.
От редакции: В условиях войны мы не можем полностью проверить достоверность информации, которую сообщили «Новой-Европа» эти штурмовики, поэтому предлагаем относиться к материалу как к важному историческому свидетельству.
Весной Артем (все имена изменены, имеются в распоряжении редакции) неожиданно заключил контракт с Минобороны и ушел на войну. На мой вопрос «зачем?» ответил уклончиво, но было понятно, что главной причиной для него, многодетного отца, стало безденежье.
В мае время от времени он присылал свои фотографии с оружием наперевес на фоне бронетехники, а дней десять назад вдруг написал, что в Волчанске они попали в ловушку: их впустили, командиры отчитались, что город взяли, а потом отряд «разъ*бали изо всех стволов НАТО». Накануне вечером Артем прислал сумбурное сообщение про Гражданскую войну и позднее перезвонил. Кроме него, в лесополосе где-то под Волчанском, где он укрывался, находились еще двое бойцов — Сергей и Николай. Все они воюют в штурмовом отряде. Сначала они подсказывали, дополняя ответы Артема, а потом присоединились к разговору.
Что происходит в Волчанске
С середины мая продолжается наступление российской армии на северо-востоке Харьковской области. Основная цель России на этом участке — взять под контроль город Волчанск, который находится в пяти километрах от границы. По словам заместителя главы Харьковской областной военной администрации Романа Семенухи, украинские войска контролируют Волчанск на 60%.
Несколько недель назад линия фронта проходила по реке Волчьей, которая делила город на примерно равные северную и южную части. Российская сторона не смогла форсировать ее, и ВСУ отбили несколько кварталов в северной части города. По мнению украинского главнокомандующего Александра Сырского, противник увяз в Волчанске. Минобороны РФ, в свою очередь, почти каждую неделю сообщает о «продвижении вглубь» в районах населенных пунктов Волчанск и Терновая.
По данным Forbes, примерно 400 российских солдат оказались окружены на территории химического завода, куда они проникли, чтобы создать плацдарм для переправы через реку Волчья. Как пишут журналисты, российские военные массово сдаются.
Артем: Мы не на заводе (по сообщениям издания The Insider и украинских СМИ, в комплексе зданий Волчанского агрегатного завода заблокирована группа российских военнослужащих. — Прим. ред.), мы за городом, в лесополосе. Ребята вышли, раненые. Вышли далеко не все. Там [в Волчанске] пацанов долбят эти «птицы». Там и «двухсотых», и «трехсотых» полно… Сотнями погибают, сотнями! Каждый день! Были бы охотничьи ружья, мы бы въ*башили по этим [дронам]. Там на каждого пацана по семь «птичек» приходится. И РЭБ не работает. Почему? Не работает — потому что ничего нет. Какой РЭБ, нах? Ничего нет! Автоматы и пулеметы, все.
Парни вот из госпиталя только пришли. И вместо отпуска их снова в бой собираются пихать. Им положено месяц отпуска — х*й дают. Ребята после контузии, больные, бл*ть, простреленные, завтра в бой пойдут.
Как в гражданскую войну — «ура» с пистолетом на пулемет. Вы вообще не представляете, что здесь происходит. Нас здесь х*рачат как собак!
Ребята укроются в подвале, дверь закроют. Но хохлы (слово из языка вражды, демонстрирующее отрицательное отношение к украинской нации. — Прим. «Зеркала») тоже не дураки — прилетают «камикадзе»: первый дверь рас**рачивает нах, а второй следом залетает и разъ*бывает все, что там внутри есть. «Камикадзе» — это дроны, их здесь больше, чем комаров в лесу. Их так много, что они в воздухе сталкиваются. В нашей дорогой и любимой России даже одной десятой части нет, сколько им поставил дронов этот е*аный Евросоюз.
Вагнеровцы, кто был под Бахмутом, говорят, что Бахмут отдыхает!
Сергей: Когда мы в «накат» (наступление. — Прим. ред.) пошли, 95 человек, нам сказали: занять такие-то улицы. Мы зашли, и нас начали разъ*бывать их «птички». Там просто их дофига! А у нас против «птичек» не было никакого оружия: ни антидроновых ружей, ни РЭБ, ничего не было. Мы заходили, и нас разъ*бывали каждый день. По 100, по 200 человек. Вчера 400 человек разъ*бали, 400!
Это в Москве все хорошо, у депутатов в Госдуме: в новостях передают, что Волчанск уже взят. Когда наш отряд входил [в город], мы заняли шесть улиц и одну девятиэтажку. А сейчас по тем улицам гуляют — нет, не хохлы, их там нет, там наемники. Положили пацанов без толку! Их даже вынести оттуда не дают. На улице Орлова, на Олеся [Досвитного], на 8-го Марта — там сотни пацанов лежат, сотни! И это я еще не говорю про подвалы, которые засыпаны. Найдут, не найдут… Там домов нет, все сровняли. Ужас? Я говорю то, как оно есть. У нас нет ничего, у них есть все. По нам работало все: и танки, и артиллерия, начиная с «птичек» и заканчивая «Ураганами». Почему у нас ничего нет? Два дня назад по нам работали их самолеты.
Вопрос: «Говорили, что у ВСУ нет самолетов?» — вызывает на том конце провода дружный гогот.
Сергей: Вам это по телевизору сказали? А мы своими глазами видим, как из самолетов кроет пацанов. Они заходят [в город], а по ним х*ярят «Ураганы» и самолеты. 400 человек за день расх*ярили — это нормально? По телевизору это показывали? Нет? Вам показывают, что Волчанск взяли. В первые два дня вам сказали в новостях, что части РФ продвинулись до реки Волчья, да? А мы в первые дни взяли только шесть улиц и одну девятиэтажку. Какая нах*й Волчья река? До реки еще километры. Нас так х*рачили, что туда не пройти. [В Волчанск] два вагона «птичек» привезли и наемников прислали. Говорили, что сначала две с половиной тысячи, а потом еще два раза по полторы. Со всех направлений боевиков сняли и свезли в Волчанск.
«Наемниками» и «боевиками» бойцы штурмового отряда называют иностранных добровольцев. По их словам, в районе Волчанска воюют одни иностранцы, у убитых военных они якобы видели шевроны польской, чехословацкой (именно так!) и немецкой армий.
Николай: У меня есть шеврон французский, в кармане лежит.
Я уже проходил и первую чеченскую, и вторую. То, что было здесь, — просто жесть. Там мы воевали с людьми, а здесь — с «железом», с «птичками». Поэтому 400 человек и погибли, людей просто кладут. И все время нас гонят: вперед, вперед, вперед! Я в госпитале лежал, на днях вернулся. Меня в Волчанске «слоник» приласкал. Танк то есть.
Пока меня не было, здесь ни хр*на не изменилось. Только хуже стало. Я прошел Кавказ, но такую бездарность в первый раз встречаю! В 1995-м в Новый год я участвовал в штурме Грозного, это была ж*па. А здесь пять ж*п подряд. Один мой знакомый служил в ЧВК Вагнера почти десять лет. Он и в Африке был, и под Бахмутом. Когда наш отряд формировался, он пытался наладить нормальный армейский порядок, но ни х*ра не вышло. Нам нужна дисциплина, которая была в «Вагнере», тогда будет армия. А сейчас приходят люди, которым пообещали миллион или полтора. Получают выплаты, и им больше ничего не нужно, неинтересно.
Артем: Я сам в армии служил, многое видел, но то, что сейчас происходит, — это полная ж*па. Такое командование! По рации командир с позывным Тильзит говорит, что, мол, у него «все карандаши стерлись» и что ему нужно еще 100 человек.
Он не считает нас за людей, мы для него карандаши, стерся — значит, умер. Полковник, с*ка, тыловая крыса! Мы для него хуже, чем «Шторм Z».
Николай: В новостях говорят, что построили новые заводы по производству дронов. Делают презентации, выставки — по дронам, по «Арматам»… Все это х*рня, до сих пор ездят наши «72-е» (танк Т-72 «Урал» принят на вооружение в 1973 году. — Прим. ред.).
Артем: Нас разделывают здесь на мясо, на шашлык. Никто правду не знает, как нас разделывают. Сегодня связь появилась, поэтому можем рассказать. Мы штурмовики, сейчас здесь, чаю попили, а через два часа нам скажут «штурм» — и все, мы ушли. Нас то ли найдут, то ли не найдут.
А ваш е*учий телевизор — разбейте его на *уй!