Боевому медику с позывным Дантист всего 30 лет, но, как он сам говорит, он «чувствует себя на 40». Его зовут Альбертас. Он гражданин Литвы, который приехал в Украину еще до начала полномасштабной войны, а после начала вторжения России остался и записался добровольцем в ВСУ. Альбертас был военным в теробороне, которая защищала Киев, а затем служил с беларусами в полку Калиновского. Сейчас Дантист выполняет обязанности медика в эвакуационной команде, которая вывозит раненых с поля боя.
Альбертас рассказал «Настоящему времени», как организована его работа, а также вспоминал про смерти своих сослуживцев и про самый страшный день на войне.
— Как вы попали в Украину, почему вообще решили приехать?
— В Украину я приехал в декабре 2021 года как турист, это так называемый медицинский туризм. Основная цель у меня была полечить зубы, поставить коронки: в Украине очень популярно это направление. Также хотел посмотреть Украину, посмотреть разные города, поездить по разным местам.
С конца лета 2022 года я попал на фронт — в качестве боевого медика группы и помощника старшего медика на автомобиле медицинской эвакуации. Сейчас я продолжаю службу также в качестве боевого медика на фронте, в команде Casevac. Это специально оборудованный автомобиль, предназначенный для эвакуации раненых бойцов с поля боя и доставки их до условий, где им может быть оказана профессиональная медицинская помощь.
— Почему вы, иностранец, решили защищать Украину в войне, которую она ведет против России?
— В первую очередь, это защита моего родного государства, Литовской Республики, от возможной агрессии. Мне хочется начать защищать Литву в Украине и не ждать, пока враг придет к нам и начнет разрушать уже наши города.
К тому же за полтора-два месяца, которые я провел в Украине до войны, я успел полюбить этот народ, полюбить людей, которые хорошо ко мне относились. Мне кажется, что не для каждого человека в этой ситуации сказать: «Это не моя проблема, я поехал к себе домой». И я захотел как-то помочь.
— Где вы за эти два года служили в Украине, в каких подразделениях?
— Моя война началась в рядах теробороны Киева, в медицинской службе одного из батальонов, как медика с оружием. Изначально моя должность была «инструктор по тактической медицине». Мне нужно было учить рекрутов, как оказать самому себе первую помощь в бою.
В теробороне я связал свою службу с тактической медициной. Мне это очень нравится, мне кажется, что это одно из важнейших направлений, которое может спасти очень много жизней. Поэтому я решил продолжить службу в этом направлении. До войны я проходил курсы по тактической медицине, я также много работал спасателем в бассейнах, там приходилось сталкиваться с различными травмами.
Далее с июня 2022 года я продолжил службу в полку Кастуся Калиновского, летом 2022-го был какое-то время в Запорожской области.
— Что входит в ваши обязанности?
— Моя задача — доставить раненого до врачей живым, и желательно, чтобы его состояние при этом не ухудшилось. Доставить его до профессиональных врачей, до хирургов, анестезиологов, реаниматологов, где ему уже будет спасена жизнь. Моя задача — просто выиграть время, оказать человеку минимальную медицинскую помощь по дороге.
Мы занимаемся медицинской эвакуацией раненых. Когда поступает команда, что есть раненые, нам приходится за ними ехать. Приходится также иногда исполнять обязанности водителя, работать с картами, немного с радиосвязью, разбираться минимально, как и что устроено, хоть я не радист по специальности. Приходится проводить медицинскую разведку.
Если мы приезжаем в какой-то новый район боевых действий, мы должны искать какие-то контакты, пути эвакуации. Также мы должны изучать различные типы мин, знать, как работают дроны. Все это потому, что за последний год медики стали очень желанной целью для российской армии, для врага.
Украинский боевой медик на фронте образца лета 2022 года и украинский боевой медик на фронте образца лета 2024 года — это довольно разные медики. Требования к твоей специальности постоянно повышаются.
— Приходилось ли вам близко контактировать с врагом?
— Приходилось видеть его на второй день войны на окраинах Киева. Пришлось увидеть проезжающую вражескую технику, но в бой с ними я лично не вступал.
— А стрелять приходилось?
— На войне я стрелял только на полигоне, во врага не стрелял. У медика есть оружие, но оно предназначено в первую очередь для самообороны.
На самом деле это довольно большая редкость (когда ты стреляешь в противника), потому что сейчас война постоянно ведется артиллерией. Увидеть врага в прицел твоей винтовки и выстрелить в него — это очень-очень большая редкость. И это не задача медика. Медиков стараются беречь и не отправляют на такие участки, где он может вступить в непосредственный контакт с противником.
— Вам приходилось лечить пленных?
— Лечить пленных приходилось моему побратиму, другому боевому медику, моему командиру. Это был пленный солдат армии так называемой ДНР.
Ему была также оказана необходимая медицинская помощь, потому что на учениях по тактической медицине мы учили правила ведения боя, правила ведения войны и придерживаемся их. В них сказано: когда оказана помощь самому себе, твоим раненым побратимам, и если командир решит, что есть возможность и есть время, оказывается помощь и пленным.
Почему так? Потому что, во-первых, мы таким образом придерживаемся Женевской конвенции, правил ведения войны. Во-вторых, мы пополняем наш, украинский обменный фонд. В-третьих, мы показываем тем самым нашему врагу, что мы идем вразрез его пропаганде. Показываем, что мы люди, что в нас есть человечность. Что мы не убийцы, не какие-то злодеи, которые готовы всех убить.
— Какая самая тяжелая ситуация у вас была на войне?
— Самая тяжелая страшная ситуация — это был второй день войны, раздача оружия в районе Оболонь в Киеве. Я был одним из первых, кто получил автомат с грузовых машин. Тогда была реальная опасность, что вот-вот в наш район войдут российские войска, а уже к вечеру они окажутся в центре Киева. Все понимали, что, скорее всего, осталось нам жить очень недолго.
Были слышны звуки выстрелов, над нами летал самолет, истребитель. Тогда было реально на самом деле страшно. Это было с первого до третьего дня войны.
Когда стало ясно, что российские войска не смогут так быстро и просто взять Киев, все смогли выдохнуть с облегчением.
— Что для вас вообще значит эта работа? Что вас в ней мотивирует?
— Это опасно, но это интересно. Это интересно, потому что это экшен: ты никогда не знаешь, что ожидать, какая у тебя будет задача, сколько будет раненых, какие будут ранения, это какое-то разнообразие.
Плюс здесь всегда есть возможности для того, чтобы развиваться. Ты всегда должен повышать свои знания, свою квалификацию, всегда учиться, учиться на своих ошибках, на ошибках других. Это довольно интересно и в то же время очень важно для бойцов, которым ты можешь спасти жизнь. Ты можешь спасти чьего-то сына, отца, брата, дочь — это очень мотивирует.
— Какие главные сложности у вас были?
— Одной из главных сложностей поначалу был украинский язык. В начале войны я практически на нем не говорил, понимал его где-то на 50%, приходилось учить.
Затем сложность появилась, когда я пришел в беларусский полк имени Кастуся Калиновского. Там пришлось учить уже беларусский язык, но это было уже легче. Учить беларусский я начал с песни «Тры чарапахі»: это одна из песен, которую я услышал впервые, когда пришел в полк.
Я очень благодарен беларусам, что они меня приняли в полку, хотя я гражданин другой страны и абсолютно никак не связан с их культурой, с их страной. Но они меня приняли как своего. И никогда за все время в полку я не чувствовал по отношению к себе или к другим литовцам какой-то дискриминации. У нас единый враг, и все конфликты должны решаться после нашей общей победы.
Одна из больших сложностей на войне — это, конечно же, привыкнуть к смерти, к гибели побратимов. Это тяжело, когда ты общался с человеком буквально несколько дней назад и получаешь новость, что его больше с нами нет. Ты понимаешь, что у человека была еще вся жизнь впереди. Но он сделал такой выбор, он пошел воевать за свободу и погиб.