На днях в США вышла новая книга легендарного журналиста-расследователя Боба Вудворда, лауреата Пулитцеровской премии за репортажи о том самом Уотергейтском скандале (из-за которого теперь к любому громкому политическому скандалу прибавляют -«гейт») и теракте 11 сентября 2001 года. Вудворд — автор 22 бестселлеров о политике США, 15 его книг издание New York Times признало бестселлерами № 1. В новой книге «Война» Вудворд рассказывает о том, как в Белом доме принимались решения по ключевым вопросам американской и мировой политики последних лет (в том числе по войне в Украине и на Ближнем Востоке). «Война» освещает события с начала президентства Джо Байдена в январе 2021 года до его ухода из предвыборной гонки в 2024 году. The Insider публикует перевод главы из книги, посвященной напряженному моменту осенью 2022 года, когда американская разведка получила данные о намерении Путина применить тактическое ядерное оружие в Украине после начала успешного контрнаступления ВСУ.
В конце сентября 2022 года Джейк Салливан (советник президента США по национальной безопасности. — The Insider) сидел в одиночестве у себя за столом в Западном крыле Белого дома, листая доклад с грифом «Совершенно секретный, особой важности», который наглядно демонстрировал глубину проникновения американской разведки в таких странах, как Россия.
Салливан с тревогой изучал разведданные.
Разведывательные службы США сообщали о том, что президент России Владимир Путин всерьез рассматривает возможность применить тактическое ядерное оружие в ходе войны в Украине.
По сообщениям спецслужб, Путин все больше впадает в отчаяние из-за недавних неудач России на поле боя.
С поддержкой американского и европейского вооружения украинские войска только что перешли в контрнаступление на северо-востоке страны, быстро прорвав российские линии обороны и вытеснив российские войска из городов и поселков Харьковской области, расположенной всего в 35 милях (56 километрах. — The Insider) от российской границы.
Для Путина это стало унизительным поражением, следовало из доклада разведки.
Российские солдаты бежали со всех ног. Они уезжали на украденных велосипедах и маскировались под местных жителей. Прорыв российских линий обороны, кое-где на глубину до 70 километров (43 миль), и потеря более 1000 квадратных миль (2590 квадратных километров) территории вызвали шок в Москве. За пять дней украинцы отвоевали больше территорий, чем российские силы захватили за всю операцию.
Теперь, когда над Харьковской областью развевались украинские флаги, вооруженные силы Украины повернули на юг в попытке освободить Херсон на западном берегу Днепра.
В Херсоне у Путина было размещено около 30 тысяч военнослужащих. По оценке разведки, в случае окружения российских войск украинскими силами вероятность того, что Путин прикажет применить тактическое ядерное оружие, чтобы избежать катастрофического поражения на поле боя, составляла 50%.
Херсон имел огромное стратегическое значение для Москвы. Контроль над городом обеспечивал России сухопутный коридор на Крымский полуостров и доступ к запасам пресной воды Днепра, который Украина перекрыла для Крыма после его аннексии в 2014 году.
Директор ЦРУ Билл Бернс докладывал, что некоторые генералы Путина уже заговорили об отступлении на более защищенные позиции за рекой.
«Но в случае сдачи Херсона вполне можно допустить, что моральный дух российской армии будет сломлен и власть Путина над Крымом окажется под угрозой», — докладывал Бернс.
Согласно российской ядерной доктрине, в случае катастрофического поражения на поле боя или экзистенциальной угрозы России Путин может использовать ядерное оружие — впервые с 1945 года, когда во время Второй мировой войны американские военные сбросили ядерные бомбы на Японию.
«Что касается Крыма, — сообщал Бернс, — то во многом это и есть экзистенциальная угроза для Путина, ведь в его глазах потеря Крыма означала бы, что пребывание его на посту президента России поставлено под сомнение».
21 сентября 2022 года Путин объявил о мобилизации 300 тысяч российских военнослужащих и об аннексии четырех украинских областей, включая Херсонскую, назвав их частью России.
«При угрозе территориальной целостности нашей страны для защиты России и нашего народа мы, безусловно, используем все имеющиеся в нашем распоряжении средства. Это не блеф», — предупредил Путин в своем обращении.
Доклады разведки, которые читал Салливан, были признаны безукоризненными, то есть полученными из лучших источников и с помощью самых надежных методов. В них содержалась самая пугающая оценка намерений Путина с начала войны.
Директор Национальной разведки Аврил Хейнс была больше чем когда-либо обеспокоена тем, что Путин может решиться на крайние меры и снять запрет на применение ядерного оружия. Поступало достаточно данных о достаточном количестве разговоров об этом в российских коридорах власти, сообщала Хейнс.
Другим тревожным сигналом была информация о том, что Путин ослабил оперативный контроль, чтобы облегчить отдачу приказа о применении тактического ядерного оружия во время войны.
Президент Байден приказал Салливану:
«По всем каналам выходите на связь с россиянами. Скажите им о том, каков будет наш ответ. Найдите угрожающие формулировки, но не угрожайте напрямую. Слишком резкая реакция может спровоцировать именно тот ответ, которого мы пытаемся избежать».
Байден за свою жизнь повидал достаточно непоправимых ошибок и не хотел допускать применения ядерного оружия, пусть и сколь угодно малой мощности.
Ядерное сдерживание обеспечивало стабильность и поддерживало мир между великими державами со времен Второй мировой войны. Любое применение ядерного оружия разрушило бы хрупкое равновесие и запустило бы непредсказуемый процесс эскалации, трудно поддающийся контролю, полагал Салливан. Что бы еще ни случилось во время президентства Байдена, запомнится лишь этот вопиющий провал, который войдет в историю с жирным знаком минус.
Байден также сказал Салливану: «Давайте отправим Билла на переговоры с его коллегой». Речь шла о директоре ЦРУ Билле Бернсе, который хорошо знал всех главных российских игроков и особенно Путина.
«Нам нужно открыть канал связи, — сказал президент, — не для переговоров по Украине, а для того, чтобы США и Россия смогли избежать катаклизма».
Затем президент Байден напрямую связался с Путиным, чтобы подчеркнуть серьезность ситуации и обрисовать катастрофические последствия в случае применения Россией ядерного оружия. В сообщении Байдена также говорилось: «Я хочу направить нашего представителя для более подробного обсуждения наших опасений с представителем вашей стороны». Президент назвал Билла Бернса.
Путин в ответ пообещал Байдену, что отправит на встречу с Бернсом Сергея Нарышкина, главу Службы внешней разведки.
30 сентября Путин провел в Большом Кремлевском дворце в Москве церемонию принятия аннексированных регионов в состав России и пообещал защищать новые земли «всеми силами и средствами, имеющимися в нашем распоряжении».
«Хочу, чтобы меня услышали киевские власти и их реальные хозяева на Западе, чтобы это запомнили все, — заявил Путин. — Люди, живущие в Луганске и Донецке, Херсоне и Запорожье, становятся нашими гражданами. Навсегда».
«Соединенные Штаты — единственная страна в мире, которая дважды применила ядерное оружие, уничтожив японские города Хиросиму и Нагасаки, — добавил российский президент. — Кстати говоря, создали прецедент».
На следующей неделе, 6 октября, Байден выступил на благотворительном приеме в доме Джеймса Мердока в Нью-Йорке. Джеймс — младший, более либерально настроенный сын основателя News Corp и Fox Руперта Мердока, создавшего всемирную издательскую империю.
«Мы не сталкивались с перспективой Армагеддона со времен Кеннеди и Карибского кризиса, — заявил Байден. — Есть один человек, которого я довольно хорошо знаю, его зовут Владимир Путин. Я провел с ним немало времени. Он не шутит, когда говорит о возможном применении тактического ядерного оружия».
«Нам предстоит принять некоторые действительно трудные решения, — добавил Байден. — Мы пытаемся понять: каков путь отступления для Путина?»
Тем временем на третьем этаже внешнего кольца Пентагона министр обороны Ллойд Остин изучал тезисы, которые по его поручению составил его ближайший советник Колин Каль.
Остин не отличался красноречием или точностью формулировок на публичных брифингах и интервью. Неуверенная манера говорить избавила его от роли спикера администрации, но в частных беседах он держался с искренностью и серьезностью, которые придавали его словам особый вес. Остин знал, что президент Байден был серьезнейше настроен не допустить превращения войны в Украине в Третью мировую, и разделял эту решимость.
Путин ожидал, что его вооруженные силы добьются молниеносной победы в Украине: вторгнутся, отрубят голову «змею» и пришьют ему новую российскую голову в течение нескольких дней после вторжения. Он потерпел сокрушительную неудачу. Остин полагал, что новый план победы Путина заключается в том, чтобы просто дождаться прекращения поддержки Украины Западом.
Из данных разведки следовало, что российская армия сильно деморализована, испытывает трудности с пополнением запасов, а ее руководство дезорганизовано. Российские вооруженные силы быстро утрачивали боеспособность. Находится ли Путин в столь отчаянном положении, чтобы пойти на использование тактического ядерное оружия для остановки украинского наступления?
Каль вспомнил сцену из «Властелина колец», где Гэндальф ударяет посохом о землю и провозглашает: «Ты не пройдешь!» Существовала ли вероятность того, что Путин использует дюжину тактических ядерных боеприпасов на юге Украины для уничтожения украинских вооруженных сил, рвущихся к Херсону и в конечном счете к Крыму?
Остин готовился к разговору с министром обороны России Сергеем Шойгу, близким соратником Путина. После вторжения России в Украину в феврале Остин беседовал с Шойгу только один раз, в мае 2022 года. Даже во время холодной войны военные коллеги общались по закрытым каналам, но теперь российский министр обороны был закрыт для контактов.
Шойгу входил в самый тесный круг соратников Путина — с ним он был связан по работе три десятилетия. В 2012 году Путин назначил его министром обороны, и Шойгу помогал планировать аннексию Крыма в 2014 году. В первый год на посту министра обороны Шойгу распорядился, чтобы каждый день в казармах начинали с исполнения российского гимна. Восторженная преданность Путину и России была неизменной. Шойгу был классическим российским аппаратчиком — жестким, исполнительным и послушным.
Годами российские СМИ наполняли совместные фотографии Путина и Шойгу в одинаковой одежде на охоте, рыбалке, обедах и на отдыхе в сибирской глуши. Это была странная пара.
В пятницу, 21 октября, Остин, наконец, дозвонился до российского министра обороны.
«Мы знаем, что вы рассматриваете возможность применения тактического ядерного оружия в Украине, — прямо сказал Остин своим глубоким баритоном. — Позвольте мне обсудить с вами этот вопрос».
«Во-первых, — сказал он, — любое применение ядерного оружия в любом масштабе против кого бы то ни было будет рассматриваться Соединенными Штатами и всем миром как событие, меняющее мир. Каков бы ни был масштаб применения ядерного оружия, ни мы, ни остальной мир не сможем его проигнорировать».
«Любое применение ядерного оружия где бы то ни было затронет жизненно важные национальные интересы Соединенных Штатов, — сказал Остин. — Почему? Потому что мы не можем жить в мире, где ядерные державы безнаказанно применяют ядерное оружие против неядерных держав. Мы не можем жить в таком мире. Поэтому, хоть вы и считаете, что Украина имеет для вас большее значение, чем для нас, но в данных обстоятельствах применение там ядерного оружия будет иметь для нас такое же значение, как и для вас».
«Величина ядерного заряда не имеет значения», — добавил Остин.
Шойгу слушал. Несмотря на свой имидж бравого генерала со множеством наград на кителе советского образца, он не имел никакого отношения к армии, пока Путин не назначил его министром обороны.
«Если вы на это пойдете, — продолжал Остин, — это станет первым применением ядерного оружия за три четверти века, что может повлечь за собою события, неподконтрольные ни вам, ни нам».
«Наши и ваши руководители неоднократно заявляли, что ядерную войну невозможно выиграть и ни в коем случае нельзя начинать. Это может поставить нас на путь конфронтации, которая будет иметь экзистенциальные последствия для всех. Не ступайте на эту скользкую дорожку», — сказал Остин.
Остин перешел к следующему пункту. «Если вы это сделаете, все ограничения, которых мы придерживались в Украине, будут пересмотрены, — сказал он. — Мы соблюдали осторожность и воздерживались от определенных действий. Есть определенные вооружения, которые мы не предоставляем украинцам. Есть ограничения, которые мы установили на использование тех вооружений, что мы им даем, и к тому же мы не вмешиваемся напрямую в противостояние с вашими вооруженными силами. Если вы это сделаете, все эти ограничения, все эти рамки, которые мы установили для себя, будут пересмотрены».
Заявление о прямых ответных мерах не могло быть высказано яснее.
Остин изложил свой последний тезис. «Все мировые игроки, которых вы считаете своими друзьями, или же те, кто сейчас предпочитает смотреть в сторону, при таком раскладе выступят против России — китайцы, индийцы, турки, израильтяне, — сказал он. — Это приведет Россию к такой степени изоляции на мировой арене, которую вы, россияне, не можете полностью оценить».
«Я не люблю, когда мне угрожают», — наконец ответил Шойгу.
«Господин министр, — ответил Остин твердо и без тени гнева, — под моим командованием находятся самые мощные вооруженные силы в истории человечества. Я не из тех, кто угрожает».
В Пентагоне председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Марк Милли также провел телефонный разговор со своим российским коллегой, генералом Валерием Герасимовым.
«Генерал Герасимов, — начал Милли, — некоторые из ваших политических лидеров бряцают ядерным оружием и обсуждают его применение. Это не осталось без внимания, поэтому я прошу вас пояснить мне: при каких условиях вы примените ядерное оружие?»
Милли был прямолинеен. Он знал Герасимова много лет. В комнате с Милли находились люди из разведки, внимательно следившие за разговором.
«Вы уже знаете, при каких условиях, — ответил Герасимов. — У вас есть наши уставы и наша доктрина». Он назвал номер страницы.
«Спасибо, конечно, — сказал Милли, — но у меня нет вашего устава перед глазами. Мне нужно, чтобы вы сказали мне, при каких условиях вы собираетесь применять ядерное оружие».
Он хотел, чтобы российский генерал сам назвал эти условия.
«Хорошо, — ответил Герасимов. — Кстати, это публичная информация. Вы можете с этими условиями ознакомиться самостоятельно». Тем не менее он стал пересказывать российскую ядерную доктрину.
«Если нападение на Россию будет угрожать стабильности режима, — сказал Герасимов. — Вот первое условие». Милли знал, что в данном случае имеется в виду угроза российскому правительству или самому Путину.
«Второе, — продолжал Герасимов. — Если иностранная держава атакует Россию оружием массового поражения, то есть химическим, биологическим или ядерным».
«Третье, — продолжал перечислять Герасимов. — Россия оставляет за собой право использовать тактическое ядерное оружие в случае катастрофического поражения на поле боя».
«Это те условия, при которых мы на это пойдем», — закончил он.
«Это хорошо, — сказал Милли, — потому что ни одно из этих условий не будет выполнено. Поэтому, думаю, вам не придется использовать ядерное оружие — ведь никто не собирается атаковать вас оружием массового поражения. Никто не готовит смены режима. И, согласно моему анализу ситуации на поле боя, не думаю, чтобы вы потерпели катастрофическое поражение, например потеряли всю армию, так что…»
Милли был удовлетворен. Герасимов подтвердил условия, предусмотренные российской ядерной доктриной. По крайней мере, в этом плане ничего не изменилось.
«Отлично, — сказал Милли, — я передам то, что вы сказали, нашему правительству».
«Хорошо, спасибо», — ответил Герасимов.
В Белом доме Джейк Салливан и его заместитель Джон Файнер работали на пределе возможностей. Из оценки разведданных следовало наличие 50-процентной вероятности применения Россией тактического ядерного оружия. Сначала вероятность такого развития событий составляла примерно 5 процентов, затем возросла до 10, а теперь вот уподобилась игре в «орла и решку». Файнера мучали нехорошие предчувствия.
Хотя Салливан часто сталкивался с обманчивой точностью разведданных, особенно цифровых показателей, оценку в 50 процентов все-таки нельзя было игнорировать. Даже до появления этой оценки его не оставляло опасение, что Путин во время войны может на каком-то этапе прибегнуть к ядерному оружию.
«Все, кто отмахивается от этого сценария, — наивные люди», — говорил Салливан. После вывода войск из Афганистана администрация Байдена была целиком сосредоточена на подготовке мер противодействия негативным сценариям.
Еще в мае, всего через три месяца после начала войны в Украине, Салливан создал специальную группу для анализа и подготовки к маловероятным событиям с высоким уровнем воздействия во время войны, включая применение Россией ядерного оружия. Специальная группа разработала перечень мер в ответ на применение ядерного оружия. Внезапно этот сценарий перестал быть абстрактным и потребовал реализации.
В условиях высочайшей секретности Салливан встретился в Пентагоне с Остином, председателем Объединенного комитета начальников штабов Марком Милли и их группами экспертов по ядерным вооружениям, чтобы проанализировать вероятные сценарии применения ядерного оружия. Обсуждались шаги обеих сторон и варианты военного ответа, подлежащие реализации в случае применения Путиным ядерного оружия.
Остин и Милли показали Салливану, как будет разыграна партия с военной точки зрения. Путин применяет тактическое ядерное оружие. Это первый шаг. Второй шаг — ответ США. Затем ход делают россияне. Затем США, и все идет по нарастающей. Классическая военная игра, только слишком уж реалистичная.
По каждому шагу Остин и Милли готовили для президента варианты встречных мер в порядке возрастания масштаба применения ядерных сил. Вместе с Салливаном они изучили соотношение каждого из вариантов с ожидаемым ответом России.
«И таким образом для президента создается алгоритм выбора вариантов», — пояснил Салливан. Один-единственный ядерный взрыв до предела повысил бы ставки в возможном противостоянии.
Салливан, Остин и Милли подробно обсудили каждый из вариантов с Байденом, чтобы получить комментарии президента о том, как он будет реагировать. При этом имелось в виду, что Байден не будет принимать окончательного решения и связывать себя определенным ответом. Вместо этого он сохранял свободу действий — оставил варианты открытыми.
Байден сказал в частном порядке, что, если Путин применит тактическое ядерное оружие на поле боя в Украине, США воздержатся от ядерного ответа.
«Я не собираюсь отвечать ядерным ударом на использование тактического ядерного оружия в Украине», — сказал Байден своим советникам. Однако реальность заключалась в том — и все в комнате это знали, — что в условиях эскалации возможность ядерного ответа сохраняется. Тень ядерного ответа нависала над всеми участниками обсуждения.
Возможные ответные действия варьировались от безвредного предупредительного выстрела до удара американских вооруженных сил по территории России с применением обычных вооружений — что, по мнению президента, тоже считалось кошмарным сценарием. Байден и Салливан считали, что вооруженное столкновение между армиями США и России на любом уровне легко может привести к Третьей мировой войне. Это было очевидно, и это пугало. Мир неудержимо менялся.
«Хорошего» варианта не было. В случае прямого конфликта между США и Россией заявленная политика США заключалась в том, что Соединенные Штаты могут применить ядерное оружие только в ответ на ядерную атаку или при угрозе существованию страны. При использовании ядерного оружия уровень эскалации, ведущей к Третьей мировой войне, вырос бы стремительно и найти выход из ситуации стало бы неизмеримо сложнее.
Как узнать, какие шаги предпримет Путин? Насколько реальна угроза? Совет национальной безопасности (СНБ) и Госдепартамент Байдена уже привыкли жить в двух разных мирах с тех самых пор, как за пять месяцев до начала войны американская разведка получила детальный план вторжения Путина в Украину. Точно не было известно, когда он нападет, но все данные указывали на то, что вторжение неминуемо. В этом мире жили сотрудники Совета национальной безопасности, пытаясь удержать Путина от опрометчивого шага.
В другом мире план Путина казался столь иррациональным и саморазрушительным, что невозможно было поверить, что российский лидер действительно решится на войну. Но Путин напал, вызвав глобальный кризис.
Теперь Салливан и президент вновь оказались в ситуации неопределенности и сомнений. Сделает ли Путин еще один иррациональный и саморазрушительный шаг?
«Мы должны быть на шаг впереди Путина, — постоянно внушал Салливан сотрудникам СНБ. — Это наша задача».
Он ставил им вопросы. Какие экономические меры следует принять? Что следует предпринять в дипломатическом и военном плане? Следует ли идти на военное вмешательство? Если да, то где? В Украине? В России? На оккупированных территориях Украины?
Но как непредсказуемый агрессор, Путин имел преимущество. Как всевластный автократ, он определял действия России и ее красные линии.
Салливан пытался проникнуть в мысли Путина, задавая себе вопрос: «Как мне, Владимиру Путину, избежать позорного поражения?»
Что планировал Путин?
«Отдать приказ о применении тактического ядерного оружия для предотвращения катастрофического поражения на поле боя — это то, на что он способен», — считал Салливан.
«Я думаю, что он боится применения ядерного оружия, опасаясь, что это втянет нас в прямой конфликт, — говорил Салливан. — Но в какой-то момент его перестанет волновать, что мы думаем или делаем».
Для Путина превращение Украины в часть России стало навязчивой идеей.
Для заместителя советника по национальной безопасности Джона Файнера сама мысль о том, что событие столь огромного масштаба, как реальное использование ядерного оружия, зависело от «броска монеты», была за гранью рассудка, а возможные последствия этого события простирались далеко за пределы войны в Украине. Подрыв одного-единственного тактического ядерного заряда разрушил бы мировой порядок, установившийся после Второй мировой войны и основывающийся на принципе, исключающем дальнейшее использование ядерного оружия.
Пентагон разработал целую серию планов на случай войны с применением ядерного оружия под названием «Серия 5000». Например, OPLAN 5027 охватывал планы США и Южной Кореи по ответу на использование ядерного оружия Северной Кореей. Существовали полноценные планы на случай нападения России на США. Теперь СНБ и Пентагон проводили совещания по обновлению и синхронизации планов на случай ядерной войны так же, как это делали предшественники Файнера во времена холодной войны или Карибского кризиса 1962 года.
Файнер также отвечал за организацию серии непубличных встреч на уровне заместителей глав ведомств с ключевыми союзниками США по «Еврочетверке» — Германии, Франции и Великобритании — для выработки планов на случай реализации различных сценариев.
Файнер объяснял: «Как и в случае с вторжением, мы должны быть готовы к тому, что наши прогнозы не сбудутся». Существовала значительная вероятность того, что удержать Путина от применения тактического ядерного оружия не удастся.
В 2022 году Россия обладала арсеналом примерно из 2 тысяч тактических ядерных боезарядов, в 10 раз больше, чем у США. У России имелись тактические ядерные заряды мощностью от 0,3 до 50 и более килотонн. Заряд малой мощности может привести в действие один человек, а те, что помощнее, можно запускать с подлодок, бомбардировщиков или с помощью межконтинентальных баллистических ракет.
Арсенал Путина обеспечивал ему весь спектр возможностей нанесения ядерного удара. Можно ограничиться одним маломощным «тактическим» ядерным зарядом или же нанести целую серию ударов по противнику.
В 1945 году президент Трумэн отдал приказ о единственном применении атомных бомб для завершения Второй мировой войны. 15-килотонная атомная бомба была сброшена на Хиросиму, а 21-килотонная — на Нагасаки.
Сценарии ядерных конфликтов, отрабатываемые в командных учениях, учитывали вероятность того, что Путин прикажет провести демонстрационный ядерный взрыв над Черным морем, чтобы заставить Украину уступить территории, или применит тактическое ядерное оружие против украинской военной базы, что сделает территорию вокруг нее непригодной для жизни на многие годы вперед из-за радиационного загрязнения.
Колин Каль, главный стратегический советник министра обороны Остина, находился у себя дома, сидя в пижаме с детьми, когда рано утром в воскресенье, 23 октября, от россиян поступил запрос на повторный телефонный разговор между Остином и Шойгу. Это произошло всего через 36 часов после того, как Остин предупредил Шойгу.
«Странно, — подумал Каль. — Что происходит?»
В выходной день все служащие, которые готовили тексты рекомендаций для Остина, были дома. В офисе никого не было, но россияне все равно названивали.
Каль зашел в комнату своего дома, оборудованную для работы с засекреченной информацией, чтобы проверить, не поступили ли за ночь какие-нибудь новые разведданные, объясняющие срочность звонка. Но ничего особенного по каналам разведки не поступало.
Взяв свой мобильный телефон, Каль увидел, что российские источники в социальных сетях и Telegram распространяют сообщения о том, что украинцы якобы планируют взорвать «грязную бомбу».
Грязная бомба — это смесь взрывчатых веществ с радиоактивным материалом, которая распространяет опасное излучение, но не вызывает цепной реакции или ядерного взрыва. Тем не менее грязная бомба все же чрезвычайно опасна, так как делает окружающую территорию непригодной для жизни.
Начали поступать сообщения о том, что россияне также звонили министрам обороны Великобритании, Франции и Турции.
«Черт побери, — подумал Каль. — Россияне собираются распространить ложные сведения о взрыве грязной бомбы на территории Украины, чтобы использовать это как предлог для применения ядерного оружия против Украины. Кошмарный сценарий».
«Это прямо из российской методички, — подумал он. — Россияне на всем протяжении войны только и делают, что стараются устроить провокации, используя их в качестве предлога для эскалации». Однако доказательств у него не было — была лишь догадка.
Каль набросал основные тезисы для Остина.
«У нас есть данные разведки о том, что украинцы хотят взорвать грязную бомбу, — выпалил Шойгу в начале телефонного разговора с Остином. — Если они это сделают, мы расценим это как акт ядерного терроризма и у нас не останется другого выбора, кроме как ответить».
«Бинго!» — подумал Каль.
«Мы вам не верим, — твердо сказал Остин. — Это ничем не подтверждается. Весь мир поймет, что это ложь».
«Похоже на то, что вы просто пытаетесь создать предлог для применения ядерного оружия, — продолжал Остин, его баритон звучал угрожающе. — Если вы пойдете на это, наступят соответствующие последствия».
Обычно сдержанный Ллойд Остин вновь уверенным голосом повторил послание президента: «Не делайте этого».
«Понял, — сказал Шойгу. — Мы передадим вам нашу информацию и сделаем ее публичной».
Джейк Салливан позвонил Андрею Ермаку, главному советнику Зеленского, и попросил его немедленно открыть ядерные объекты Украины для инспекций и пригласить туда представителей Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ).
Инспекторы МАГАТЭ прибыли быстро и не нашли никаких доказательств подготовки к созданию грязной бомбы.
Белый дом и Пентагон активизировали все каналы связи, обзванивая китайцев, индийцев, израильтян, турок — страны, дружественные России, которые также вели переговоры с Путиным. Предупреждали о том, что никто не должен использовать ядерное оружие в Украине, и просили передать это послание Путину.
Эти страны так и поступили.
В целом потребовалось менее 12 часов, чтобы помешать осуществлению планов российской стороны.
«Позвольте мне сказать, что Россия совершит чрезвычайно серьезную ошибку, если решится на применение тактического ядерного оружия», — заявил президент Байден журналистам 26 октября, открыто обозначив свою позицию.
Директор национальной разведки Аврил Хейнс проинформировала президента Байдена, что, по оценке разведывательного сообщества, лидер Китая председатель Си Цзиньпин обладает наибольшим влиянием на Путина и на принятие им решений об использовании ядерного оружия.
Байден позвонил Си и подчеркнул необходимость удержать Россию от применения ядерного оружия в Украине. Если Путин нарушит табу на применение ядерного оружия, это скажется на благополучии всего мира.
Китайский лидер согласился предупредить Путина, чтобы тот не заходил слишком далеко. Си даже сделал это публично. «Ядерные войны начинать нельзя», — заявил председатель Си в Пекине 4 ноября 2022 года. Он призвал все страны выступать против использования ядерного оружия или угроз его применения.
Другим решающим фактором, удержавшим Путина от использования ядерного оружия, стало отсутствие катастрофического поражения российских войск. Украинские вооруженные силы продвигалась медленно, постепенно, а российские войска благополучно оставили Херсон и отступили за Днепр. Только тогда американское разведывательное сообщество пересмотрело свою оценку ядерной угрозы.
Путин приберег свои ядерные козыри на будущее.
«Это, наверное, был самый напряженный момент всей войны», — говорит Каль.
Спустя некоторое время президент Байден захотел убедиться, что Россия получила послание.
14 ноября 2022 года директор ЦРУ Бернс провел в Анкаре секретную встречу с главой Службы внешней разведки России Сергеем Нарышкиным. Встреча длилась четыре часа. Это была сцена, достойная романа Джона Ле Карре (британский автор шпионских романов. — The Insider).
Как только Бернс и Нарышкин сели за стол переговоров, Россия предала факт встречи огласке — еще один акт демонстрации силы.
Бернс сидел напротив Нарышкина. Они знали друг друга как оппоненты уже двадцать лет. Почти сразу Бернс понял, что Нарышкин хочет говорить о «новом американском мирном плане по прекращению войны».
«Послушайте, — сказал Бернс, — что бы вы там ни читали о Вашингтоне, мы не будем вести переговоры без участия украинцев». Байден проявил твердость в этом вопросе. «А вот о чем я хочу поговорить, так это о серьезном риске применения ядерного оружия».
Бернс в деталях объяснил Нарышкину, какими будут «катастрофические последствия», если Россия применит тактическое ядерное оружие, нарушив табу на его использование.
«Это не только изоляция России и превращение ее в страну-изгоя, — предупредил Бернс, — но и вполне практические последствия в виде ущерба, который мы причиним российской армии».
Нарышкин клялся, что у них нет никаких намерений или планов на этот счет. Он утверждал, что говорит от имени Путина.
Бернс доложил президенту Байдену: есть уверенность в том, что Россия получила послание.
Президент Байден столкнулся с настоящей уловкой-22.
Война России и Украины представляет собой фундаментальную дилемму для США и всего мира, сказал президент Байден своему советнику по национальной безопасности.
«Если нам не удастся полностью вытеснить Россию из Украины, мы тем самым позволим Путину выйти сухим из воды, — сказал Байден. — Если же нам это удастся, мы сталкиваемся с очень высокой вероятностью применения ядерного оружия, потому что Путин не позволит выбить себя из Украины просто так. Так что мы в тупике. Слишком большой успех будет означать применение ядерного оружия, а слишком малый даст нам неопределенный, непредсказуемый результат».
Главнокомандующий заключил: «Вот та стратегическая ситуация, которую мы наблюдаем и пытаемся преодолеть».
По собственному опыт Байден признавал, что мир не защищен от возможных катастрофических последствий крупной войны. Невысказанная, но проходящая красной нитью сквозь каждое действие и политическое решение цель заключалась в том, чтобы найти способ заставить Путина признать поражение при достижении тупиковой ситуации на поле боя или, что еще лучше, сделать так, чтобы Путин нанес поражение сам себе.