«Настоящее время» рассказывает историю трех пенсионерок из села Правдино Херсонской области, которое в 2022 году было оккупировано российскими военными. Военнослужащие ВСУ освободили Правдино и соседние села осенью 2022-го, но уже в августе предпринимали первые попытки прорваться и ходили в рейды в эти места. Во время одной из таких операций военные попали в окружение. Пенсионерки Валя, Дуся и Женя пытались их спасти — но не смогли. Тогда женщины тайно похоронили военных у себя во дворе, а после освобождения связались с их семьями.
Предупреждение: в тексте содержится описание сцены смерти от ран.
Правдино, украинское село на границе Херсонской и Николаевской областей, было оккупировано российскими войсками в первые недели полномасштабного вторжения. Село фактически находилось на линии фронта. Соседние населенные пункты, Степовая Долина и Таврийское, с начала лета 2022-го были уже под украинским флагом. Начиная с августа украинские войска предпринимали несколько попыток наступления на Правдино, которые заканчивались неудачно, пока село не было окончательно освобождено в рамках Херсонского контрнаступления в начале ноября 2022 года. «Настоящее время» уже писало, как солдат, раненных во время одного из таких рейдов в конце августа, прятала у себя жительница села.
В середине сентября 2022 года наступление на Правдино вела 28-я отдельная механизированная бригада имени Рыцарей Зимнего Похода. Украинские военные заходили в село небольшой группой на танке со стороны ранее освобожденных сел Прибугское, Солдатское и Степовая Долина.
«Я шла от соседок домой, смотрю: ползет солдат. Я к нему подбежала, говорю: „Сынок, давай я тебе помогу“, — а поднять его не могла. Я глянула, а у него большая рана на боку и на спине и много крови на земле. Это Богданчик был (35-летний Богдан Артемчук из Хмельницкой области. — НВ)», — вспоминает местная жительница, пенсионерка Евгения. Она представляется Женей, а две ее подруги и соседки-ровесницы — Валей и Дусей. Женщины вместе помогали раненому и вместе рассказывают, как это было.
Богдан показал Жене, что он не один: во дворе ее дома лежал его сослуживец Костя (31-летний Константин Хакимов из Одессы). «Бабушка, дайте воды», — первое, что сказал Костя, когда Женя вошла во двор и увидела его.
«Я сразу ведро воды набрала. Я запаслась водой, почему-то все время боялась, чтобы у меня было достаточно воды. Он выпил одну кружку, вторую, а остальное взял и на себя вылил», — вспоминает Женя.
Богдан, которого не смогла поднять пенсионерка, сам дополз до ее огорода, спросил: «Можно к вам в дом?» — «Конечно, можно», — ответила Женя. Богдан заполз в коридор «и там и примостился», вспоминает женщина, а Костя остался лежать во дворе.
Женя побежала к знакомым за помощью. Она искала людей, у которых была машина, чтобы можно было отвезти раненых в амбулаторию в соседнее село Миролюбовку, до которой ехать около двадцати минут. Но это было не так просто: к тому времени большинство жителей села выехали, особенно те, у кого был собственный автомобиль. Из довоенных полутора тысяч жителей в селе оставались около 180 человек.
«Я побежала к хлопцам за помощью. Подбегаю к их участку — а там дым. Им в хату попало [снарядом во время обстрела]. Я говорю: „Ребята, помогите, у меня два военных раненых наших в хате лежат“. А они мне в ответ: „Тетя Женя, ну куда мы поедем? Сядете с нами? Так убьют и нас, и вас“. А уже к тому времени по селу слух пошел, что русские ездят на бэтээре по домам и ищут украинских военных», — вспоминает Женя.
Не найдя возможности отвезти раненых в больницу, она вернулась домой. Уже подходя к дому, она встретила двух российских военных. «Ребята, не трогайте их. Они раненые, они вам уже ничего не сделают», — Женя вспоминает, как уговаривала россиян, и даже сейчас начинает плакать. «Они видели, что ребята уже были не жильцы, поэтому за ними уже и не приезжали», — помогает подруге договорить Дуся.
Российские военные, по ее словам, действительно не тронули раненых солдат ВСУ, а только провели допрос и отобрали документы. Сначала они хотели забрать пленных, но Костя сказал: «Я никуда не поеду», — и они не стали тащить его силой, оставили в доме пенсионерки. Потом раненый рассказал Жене, Вале и Дусе, что тот самый российский военный по имени Алексей, который приходил к ним в дом, в упор стрелял в Костю во время боя.
Когда российские военные ушли, Женя пошла к медсестре — попросить медикаменты. На следующий день медсестра принесла, что смогла найти. Тем временем Женя стала искать для раненых одежду — так о них узнали ее подруги Валя и Дуся. И сразу пришли помогать выхаживать военных.
В это время россияне проводили рейды в селе: искали выживших украинских военных. Село поделили на три сектора и в каждом проводили обыски, особенно тщательно проверяя пустые дома, из которых выехали люди и где потенциально могли прятаться украинские военные. Военные оккупационной армии сначала закидывали такие дома гранатами, а потом заходили на зачистку, рассказывают сельчанки.
Женя вспоминает, как россияне обыскивали ее погреб и спрашивали: «А почему там постели?» — «А потому что мы там спим ночью! Где же нам еще быть?» — возмущается собеседница, имея в виду ночи, которые приходилось из-за обстрелов проводить в укрытии.
Богдан и Константин прожили у нее четверо суток — с 17 по 21 сентября.
«Ребята ничего не ели, только воду пили. Я просила, умоляла их, плакала. Бульон варила. Ничего не хотели есть», — вспоминает Женя. «Я Костю только на второй день уговорила пару ложек юшки выпить. Говорю: „Давай хотя бы за маму!“» — добавляет Дуся. «Они уже не могли есть. Богданчик говорил: оно мне выходит. А Костик вообще молчал, ничего не рассказывал, только просил: „Бабушка, дай укольчик“», — продолжает Женя.
Оба мужчины умерли от ран. Жительницы села рассказывают, что россияне снова пытались забрать умирающих в плен, но им удалось уговорить их этого не делать: «Так хоть родители их тела забрали, а так неизвестно, где бы они были. Как мы русских уговаривали: и комплименты делали, и говорили, какие дети у них хорошие будут. Только не забирайте хлопцев. Не знаю, то ли мы их убедили, то ли им стало жалко ребят».
Дуся рассказывает, что Алексей — российский военный, который обнаружил солдат ВСУ в первый раз, — обещал вернуть их документы и принести обезболивающее: «Лекарства принес, а документы так и не вернул».
«Но он когда принес лекарства, то я побоялась их давать. Он сказал: „Вот вам лекарства, давать раз в день“, — продолжает Женя. — Я сказала Косте, что русский принес лекарства, но добавила, что я не знаю, что это за лекарства, и что я боюсь их давать. А Костик ответил: „Не надо, мы это и не будем пить“».
Богдан умер буквально на руках у пенсионерок: «Попросил стакан воды, выпил, попросил его посадить, мы его посадили, он обнял Дусю, потом голову ей на плечо положил и так с открытыми глазами и умер», — рассказывает Женя.
«Я говорю: „Девчата, он умер“, — а они не поверили сначала: „Да как же, мы же только что говорили“, — продолжает Женя сквозь слезы. — Очень тяжело это было. Я в церкви… у меня ведь тоже сын умер… так я ставлю всегда не одну, а три свечки…» — «Проклятая это война», — добавляет Дуся.
Через день после Богдана умер и Костя. Он спрашивал, как Богдан, но женщины уходили от ответа — не могли решиться сказать ему, что его побратим не выжил. «Они, бедненькие, так жить хотели», — говорит Женя.
На следующий день мужчин похоронили в железном сарае, в двадцати метрах от дома Жени. Соседские парни помогли пенсионеркам выкопать яму. Тело Богдана опустили в нее первым и накрыли шифером, чтобы останки не растаскивали бродячие псы. Потом похоронили и Костю, положив сверху на тело Богдана и тоже накрыв шифером. Тела замотали в простыню, а сверху накрыли пленкой и завязали веревкой. Это помогло телам сохраниться так, что спустя пару месяцев, когда Правдино освободили ВСУ и военные 28-й бригады приехали в село, их смогли опознать. Военные пришли домой к Вале, и она отвела их на место захоронения. «Пришли наши, попросили отдать документы, я попросила представиться. Он сказал: Зайцев Сергей, 28-я бригада. Я и отдала все», — вспоминает Валя.
Документы, о которых говорит пенсионерка, принадлежали не Богдану и Константину, а еще четверым погибшим бойцам ВСУ, вероятно, из танкового экипажа (женщины упоминают стоявший подбитым украинский танк, возле которого они нашли тела убитых). Валя забрала у погибших документы, чтобы потом передать военным и родственникам: «Дуся стояла на перекрестке на шухере, а я забирала документы. У троих забрала, а у четвертого не смогла, он снизу лежал прижатый телом другого, и я не смогла вытянуть у него документы».
«А я ведь так боюсь покойников, так страшно мне было!» — признается Дуся. «А я вот уже ничего не боюсь», — перебивает Валя.
Документы Дуся закопала у себя в огороде, а Валя на всякий случай переписала данные в блокнот, чтобы, если бумаги не уцелеют, можно было оповестить военную часть и родственников. Хоронили погибших и забирали документы исключительно ночью, чтобы никто не видел, особенно российские военные. О том, что они с подругой забрали и спрятали документы, не знал даже Валин муж.
Среди погибших были Александр Легеза 1984 года рождения из села Мартоноша Новоукраинского района Кировоградской области, Виктор Герасименко 1986 года рождения из села Новорайск Бериславского района Херсонской области и офицер Валерий Хараим 2000 года рождения из села Шарапанивка Винницкой области.
После деоккупации в Правдино приехали родственники Богдана и Константина. Они благодарили жительниц села за то, что те были рядом с их близкими в последние минуты, что заботились о них, а потом похоронили и сделали так, чтобы тела сохранились. Валя рассказывает, что отец одного из погибших военных поделился: сын снился ему и говорил: «Мне так тяжело, как будто бы давит меня что-то». «И действительно, оно так и было, на нем же лежал шифер», — толкует сновидение пенсионерка. Она добавляет, что отец одного из военных тоже скончался — через месяц после того, как сына опознали и перезахоронили.
После освобождения Херсона правоохранительные органы обнаружили несколько десятков братских могил, в том числе и в Правдино, где в одном месте были убиты шесть молодых мужчин и одна девушка. Во время оккупации их долгое время не давали похоронить, об этом сообщала украинская полиция, и это подтвердили корреспонденту «Настоящего времени» селяне в Правдино.
Всего, по словам президента Украины Владимира Зеленского, страна потеряла около 31 тысячи военных убитыми. Американское издание The Wall Street Journal, ссылаясь на конфиденциальные данные некоторых украинских собеседников, сообщает, что потери Украины в разы выше и могут достигать около 80 тысяч солдат убитыми и 400 тысяч ранеными. В августе 2023 года другое американское издание, The New York Times, со ссылкой на данные разведки США сообщало о 70 тысячах убитых и 120 тысячах раненых.
Еще около 50 тысяч человек считаются «пропавшими без вести при особых обстоятельствах», среди них есть как военные, так и гражданские. Украинские власти официально не сообщают о потерях военных.