33-летний Сергей Савченко (имя и фамилия изменены по просьбе собеседника «Медиазоны») был мобилизован осенью 2022 года и еще в военкомате заявил, что не будет стрелять в людей. Он успел послужить медбратом-анестезистом в полевом госпитале, эвакуатором в бригаде, которая вывозит раненых с поля боя, пережил 72 дня пыток в печально известном подвале для отказников в Зайцево, сидел в клетке, ночевал привязанный к дереву и, наконец, около месяца провел в военно-следственном управлении СК по Луганской области. Все это время у него вымогали деньги: за место в медслужбе, за справку о ранении и за «следственные действия», под предлогом которых можно было выбраться с передовой. Спустя два года Савченко решился бежать, сумел уехать из России и рассказал свою историю корреспонденту «Медиазоны» Никите Сологубу.
Москва — Нижний Новгород — Сватово. Как пацифист-электрик стал военным анестезиологом
Сергей Савченко не отрицает, что у него была бурная молодость. Рано женился, стал отцом, после ссоры развелся, а потом снова сошелся с бывшей женой, но на этот раз уже без штампа в паспорте. В последние годы Сергей занимался ремонтом бытовой техники и в Москве бывал наездами по работе.
22 октября 2022 года — через месяц после того как в России объявили мобилизацию — его остановили московские полицейские.
Проверив паспорт, они сказали мужчине, что в Нижнем Новгороде его уже ждет повестка. Сергей там когда-то жил, но в военкомате не показывался с тех пор, как вернулся в 2011 году со срочной службы, да и военный билет давно потерял.
В ответ на предложение поехать в нижегородский военкомат Савченко, по его собственным словам, послал полицейских «в пи*ду».
Тогда силовики затащили его в «караульное помещение», сунули в карман какой-то сверток, пригласили понятых и составили протокол осмотра. В свертке оказалось 10 граммов мефедрона. После этого Сергея отпустили, пригрозив, что если он не явится в военкомат, делу дадут ход.
Савченко был в Нижнем Новгороде уже на следующий день. Дежурный проводил его к военкому. Выяснив, что мужчина давно не прописан в городе, военком кому-то позвонил.
Через несколько часов за Савченко приехал человек в штатском, который отвез его в паспортный стол. Там Сергею сразу сделали временную регистрацию по чужому адресу. Этот адрес военком указал и в повестке.
Прошло два дня, и Савченко выдали военный билет со званием ефрейтора. По его словам, он сразу предупредил, что стрелять в людей не собирается.
«Я говорил, что у меня ну прям табу на убийства — это для меня стремная история, с этим еще жить потом, мне это не надо. Даже не конкретно украинцев, а вообще. Меня спрашивали — а на гражданке чем занимался? Ну, бытовую технику чинил, у меня и в военной специальности записано — электрик. Мне все там сказали: о, ну поедешь электриком! Электрики нам нужны!» — вспоминает Сергей.
Его отправили в 347-й мотострелковый полк, который осенью 2022 года формировали из мобилизованных на базе под Костромой. Там Савченко к своему удивлению узнал, что служить будет не электриком, а обычным пехотинцем. На обучение отводилось две недели.
За это время Сергей выяснил, что в медицинской роте не хватает специалистов. Тогда он стал искать встречи с военными врачами и в конце концов смог поговорить с командиром медроты.
«Помогло, что язык подвешен у меня, и личный опыт. У меня среди родственников есть медики, поэтому я телек не смотрю, читаю книжки — медицина одна из интересующих меня тем. Чуть-чуть в теме я был подкован, я понимал, как организм устроен, — объясняет Савченко. — Были вопросы простые, общие: какие, грубо говоря, могут быть причины смерти на войне? А это всегда шок — либо геморрагической, либо болевой, либо анафилактический. Такие базовые вещи я назвал, и меня взяли вместо пехоты в медроту анестезиологом».
Уже 12 ноября Савченко оказался на позициях близ поселка Нижняя Дуванка в Сватовском районе Луганской области. Линия боевого соприкосновения проходила в 20 километрах. Медрота оборудовала реанимационную в сарае рядом с частным домом, а Савченко досталась должность медбрата-анестезиста. Учиться приходилось прямо в операционной, поток раненых был огромный, вспоминает Сергей, — кого-то реанимировали, кого-то просто пытались стабилизировать до такого состояния, чтобы можно было довезти до тылового госпиталя.
Отпуск анестезисту дали только в мае 2023 года. Тогда Савченко съездил домой и расписался с женой.
По возвращении на фронт он получил две медали: «За заслуги в военной медицине» и «За спасение погибавших».
Однако награждение сыграло с Сергеем злую шутку: «тех, кто не идиот», в 347-го полку отправляли на офицерские курсы. Как обладатель наград и статуса участника боевых действий, Савченко более чем отвечал этому требованию. Проблема в том, что после курсов избежать участия в боях было уже почти невозможно, а отказаться от учебы — тоже.
Как рассказывает Сергей, командир медроты с позывным Знахарь предупредил, что в случае отказа он отправится в штурмовой отряд.
«Он просто передал приказ командования, видимо, группировки. Сказал, что обнулят — не прямо, а „Ты знаешь, как может быть“», — вспоминает Савченко.
ЦСВВУБУ «Зайцево». Пытки в три смены
Подготовка офицеров проходила летом в Наро-Фоминском районе Подмосковья. Через три месяца Савченко дали звание младшего лейтенанта.
В ночь на 14 октября подразделения 347-го полка бросили на штурм, который обернулся тяжелыми потерями. Родственницы мобилизованных стали записывать видеообращения, а выжившие бойцы — давать интервью, возмущаясь, что неопытных новобранцев отправляют на передовую. Из-за этого в полку сменились командир, его заместитель и командир 2-го батальона, рассказывает Сергей, однако отношение к солдатам не изменилось.
По возвращении на фронт Савченко как офицера назначили командиром взвода, а через несколько дней уже новое командование полка приказало выдать бойцам боекомплект и штурмовать опорные пункты ВСУ в районе поселка Ягодное — по словам Сергея, без артподготовки и разведки.
Выполнять приказ он отказался.
«Я был готов идти на передок, но только за ранеными, не более того. Я с самого начала говорил, что не буду ни сам стрелять, ни отдавать приказы стрелять в кого-либо», — говорит Савченко.
Командир батальона составил рапорт, и через несколько дней отказника задержала военная полиция.
По словам Савченко, сначала его привезли в расположение полка в Нижней Дуванке и посадили в погреб. Как только полицейские уехали, сослуживцы, которые помнили Сергея по медроте, выпустили его и разрешили свободно перемещаться по территории. Так он провел пять дней, ожидая, пока командиры решат его судьбу.
Потом из Нижней Дуванки Савченко увезли в «Зайцево» — нелегальную тюрьму для военных, отказавшихся выполнять приказ.
Правда, уточняет он, сейчас тюрьма «Зайцево» располагается уже не в одноименном поселке, а в 15 километрах от него — в Рассыпном у самой российской границы. Туда и привезли Сергея.
Учреждение находится в подвале бывшей украинской таможни. Его полное название Савченко прочитал на листе бумаги, который висел на двери: «Центр содержания военнослужащих, временно утративших боевую устойчивость, Западной группировки войск (сил) „Зайцево“».
Аббревиатуру ЦСВВУБУ «Медиазона» видела в ответах Минобороны на жалобы жен военнослужащих. Похожие формулировки — «центр восстановления боеспособности», «центр восстановления психического здоровья» — вспоминали и бывшие заключенные лагеря для отказников в самом Зайцево.
Сергей Савченко узнал помещение на видео, которое публиковала ASTRA. Одновременно в подвале держали около 400 человек, говорит он. Среди задержанных, утверждает младший лейтенант, были и бывшие командиры 347-го полка, которые лишились должностей, пока он был на обучении.
При этом люди в подвале все время менялись — в один день могли привезти 15 новых арестантов, в другой — увезти 20, рассказывает Сергей. Он заметил, что рядовых в «Зайцево» держали в среднем по 5−10 дней, а офицеров — гораздо дольше.
По словам Савченко, сам он пробыл в подвале 72 дня.
За это время ему дважды разрешили позвонить жене, заваливавшей жалобами прокуратуру, Минобороны и даже уполномоченного по правам человека — сообщить, что жив.
При этом его каждый день пытали, говорит Сергей.
«Опросили меня только по прибытии, забрали все документы. Потом каждый день выводили из подвала в отдельное помещение, где подвергали пыткам. Происходило это разнообразно: нет-нет, да током били, обливали холодной водой часа по полтора-два, прям из шланга, просто били. Когда вытаскивали на улицу, когда делали это в кабинете, — вспоминает он. — Задача этого учреждения — просто поломать человека, чтобы он был на все согласен. Это не ради каких-то там показаний, это просто ежедневные спецэффекты, чтобы ты очень сильно хотел оттуда уйти, куда угодно. Это могло занимать часов пять-шесть, а могло и полчаса. Но ежедневно, ежедневно».
По словам Савченко, арестантов пытали одни и те же люди — взвод из 30 человек, которые делились на три смены. Сергею показалось, что они — такие же отказники, как он.
Каждый день заключенных выводили из подвала на построение: в Рассыпное приезжал замполит 25-й гвардейской мотострелковой бригады и оглашал фамилии тех, кого забирает с собой.
Савченко услышал свою фамилию 26 декабря. Вместе с ним из «Зайцево» увезли еще около 40 человек. Их высадили возле заброшенного дома и приказали ждать.
От местных жителей они узнали, что находятся в поселке Мечниково Харьковской области. Один из отказников попытался сбежать, чтобы не попасть в штурмовую группу, но заблудился и отморозил ноги, которые, как утверждает Савченко, позже пришлось ампутировать.
Через два дня их перебросили на Купянское направление.
Синьковка. Суетливые деньги
В канун Нового, 2024 года российская армия силами 25-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады пыталась взять село Синьковка Купянского района. На штурм бросали всех — контрактников, мобилизованных, заключенных и инвалидов, а 25-я бригада благодаря интервью с солдатскими женами и видео с поля боя заслужила репутацию части, попадая в которую, становишься смертником.
Это знал и Сергей Савченко.
«Я не должен был выбраться оттуда, меня туда отправили обнулиться», — говорит он.
Отказников, освобожденных из «Зайцево», привезли в расположение 25-й бригады глубокой ночью 29 декабря. Савченко утверждает, будто и тогда продолжал повторять, что не возьмет в руки оружия, и еще по пути рассказал о своей позиции замполиту.
«Послы пыток в „Зайцево“ у меня было такое подавленное состояние — мне реально было по*ер, я так и сказал — делайте, что хотите, но стрелять я не буду. Я уже думал, е*нут и е*нут. Был готов к тому, что живым оттуда не выберусь», — вспоминает он.
За это Сергея привязали на ночь к дереву, но утром освободили и отвели к начальнику медицинской службы одного из штурмовых отрядов, тучному сержанту с глубоко посаженными глазками. Уроженец Крыма, когда-то он по призыву отслужил в ВСУ, а после аннексии полуострова получил российский паспорт. До войны сержант работал медбратом в одной из московских больниц.
В 25-й бригаде этот человек, как догадался Савченко, был одним из тех, кто неофициально помогал командирам удерживать в подчинении рядовых штурмовиков.
«Поняв, куда он попал, он выбрал такую позицию, как активисты в тюрьмах, кто заключенных ломает. Кто, так сказать, наблюдает за порядком со стороны администрации, но при этом администрацией не является. Привязать к дереву, при этом закупить что-то для нужд бригады, — в общем, неоднозначная деятельность такая, организационно-воспитательная», — объясняет Сергей.
Савченко рассказал сержанту, что до задержания был анестезистом и имеет награды. Изучив военный билет Сергея, тот предложил ему заняться эвакуацией раненых с линии боевого соприкосновения. За это нужно было заплатить 100 тысяч рублей (около тысячи долларов). Савченко согласился.
Сержант дал ему трубку (Сергей утверждает, что телефон был подключен к Starlink), он позвонил жене и попросил ее срочно перевести нужную сумму. При этом начальник медслужбы не утруждал себя конспирацией: деньги поступили на карту «Сбербанка», привязанную к его номеру телефона. У «Медиазоны» есть подтверждение этого перевода.
Савченко объясняет: сумма была небольшой, потому что взятки на фронте «идут потоком».
«Все суетят там деньги постоянно. Грубо говоря, хочешь быть водителем — покупай „буханку“ и будешь водителем. Хочешь на задачу пойти не сегодня, а попозже, чуть-чуть еще пожить — давай бабки, поживи. То есть это прям крайне распространенная практика, а десять раз по сто тысяч — это уже мульт. При этом новый народ прибывает каждый день, то есть это стабильность», — рассказывает он.
Купив место в эвакуационной бригаде, Сергей оказался на передовой в резиновых сапогах, в которых его привезли из «Зайцево». Он снял с трупа ботинки, таким же способом добыл телефон, который позже удалось разблокировать. Эвакуаторы делали два выезда в день — утром и с наступлением сумерек; за один рейс, по оценке Савченко, удавалось вывезти от семи до 12 человек. Транспортом чаще всего служила обычная «буханка», водитель разгонялся до 80−90 километров в час, чтобы машина не была слишком удобной мишенью.
«То есть летишь на этой бешеной скорости по бездорожью полностью под обстрелами, находишь раненых, запихиваешь их туда, как шпроты, мчишься обратно. Если машина сгорает, то прячешь раненных в условно безопасном месте, запрашиваешь еще одну, если она успевает, то приедет. Подо мной сгорело пять „буханок“ и две „мотолыги“ (многоцелевой транспортер-тягач), четыре водителя — двухсотые, еще бог знает сколько получили ранения. Меня бог уберег, по нам отрабатывали постоянно, стабильно. То есть каждый раз ты едешь и каждый раз знаешь, что по тебе точно будут работать, вопрос везения. Я, видимо, очень везучий», — говорит Сергей.
По его подсчетам, из 40 человек, которых вместе с ним привезли из «Зайцево», в живых остались 13. Все они были ранены и эвакуированы.
Такая работа продолжалась больше двух месяцев — по словам Савченко, все это время сержант, которому он заплатил за место в эвакуационной бригаде, был в Москве в неофициальном отпуске. Сергей получил пять контузий и слепое осколочное ранение левого предплечья от удара беспилотника. По его словам, после этого командир отказал ему в госпитализации, сказав, что раз он медик, то может вылечить себя сам. Но тут в расположение вернулся начальник медслужбы и предложил помочь с оформлением выплаты за ранение — с условием, что один миллион (около десяти тысяч долларов) из положенных трех он оставляет себе.
Не особо надеясь на успех, Савченко согласился. Ему выдали форму 100 (медицинская карточка, которая заполняется при медицинской эвакуации раненого), но в последний момент сержант без всяких объяснений сказал, что сделка отменяется.
Великие Выселки — Луганск. Рабский труд в СК
13 марта 2024 года года Сергей Савченко получил приказ выдвигаться на линию боевого соприкосновения уже в качестве штурмовика, а не эвакуатора. Тогда он решил, что с фронта нужно выбираться любой ценой, попросил водителя эвакуационной «буханки» отвезти его в штаб 25-й бригады в Новоегорьевке, нашел там прикомандированного к части контрразведчика из ФСБ и предложил себя допросить.
«Я описал все под протокол, что у меня ранение, которое можно было оформить только под взятку, что за работу в эвакуации пришлось заплатить, все рассказал. Плюс пока я был в „Зайцево“, моя жена писала в прокуратуру, в СК и Минобороны просто нонстопом. И, видимо, до них стали доходить к этому времени какие-то слухи, что это за тип вообще такой, на которого тонна макулатуры ушла. Они просто не знали, что со мной делать», — объясняет Сергей.
После допроса его заперли в клетке на улице перед штабом — «как в зоопарке, размером с небольшой собачий вольер, в котором можно было находиться лишь в полусогнутом состоянии».
Охранявшие клетку солдаты сперва приняли Савченко за украинского военнопленного, но узнав, что он россиянин, стали приносить по ночам хлеб и одеяло.
После трех ночей его доставили в расположение гаубичного дивизиона 25-й бригады, который стоял в десяти километрах от штаба — в лесопосадке близ поселка Великие Выселки.
Из разговора с командиром дивизиона Савченко понял, что его перевели «поближе к начальству», чтобы успокоить жену, которая продолжала писать во все инстанции о пытках и взятках.
В мае, после ее очередного обращения в прокуратуру, Сергея вызвали в штаб 25-й бригады и поставили перед выбором: «Грубо говоря, мы или тебя сейчас е*нем, или ты пишешь, что все у тебя в порядке, просишь расследование в свой адрес не производить».
Такую бумагу Савченко действительно подписал — в дальнейшем в своих ответах, объясняя «отсутствие прокурорского реагирования», надзорное ведомство ссылалось именно на нее.
«Установлено, что младший лейтенант Савченко претензий к должностным лицам Минобороны не имеет, факты, изложенные в вашем обращении, не подтверждает, просит проверочные мероприятия в отношении него прекратить», — говорится в письмах, с которыми ознакомилась «Медиазона».
Тем временем в гаубичном дивизионе Сергей оказался в привилегированном положении — «болтался как свободный офицер, приглядывал за порядком, чтобы никто не бухал».
«Я служил достаточно долгое время, супруга моя достаточно долго обращалась всюду. Мне кажется, они просто опасались меня обнулять и спрятали, где потише. Арестовали бы меня — всплыла бы вся эта тема про взятки, если бы я оказался в тюрьме. У всех была бы куча проблем, а это никому не надо было. То есть человек, который должен был обнулиться, не обнулился, зато многое узнал, поэтому они просто пытались замять», — рассуждает он.
При этом, несмотря на обещание командира, Савченко не платили — сигареты и вещи первой необходимости ему приходилось просить у сослуживцев, выезжавших в Россию. И все это время он думал о том, как выбраться с фронта.
В конце июня к гаубичному дивизиону прикомандировали расчет операторов БПЛА, они оказались в одном блиндаже с Савченко. Один из операторов часто говорил по телефону, и в этих разговорах звучало словосочетание «Следственный комитет», вспоминает Сергей. Он спросил, есть ли у оператора знакомые в ведомстве, тот поделился контактом заместителя главы военно-следственного отдела в Луганске.
По словам Савченко, следователь пообещал вывезти его из расположения дивизиона за миллион рублей.
«Он не объяснял, как это произойдет, просто сказал: я могу это сделать, это стоит мульт. Я поверил, потому что СК — это люди, которых все боятся. На каждого старшего офицера у них что-то есть, каждый в чем-то, да запачкан», — объясняет он. Деньги пришлось занимать по друзьям.
В середине июня жена Савченко перевела на счет следователя в «Сбербанке» 400 тысяч рубле (около четырех тысяч долларов). Судя по переписке, с которой ознакомилась «Медиазона», тот обещал женщине, что «ребята из луганского СК» заберут ее мужа на следующий день после первого транша, но этого не произошло.
Тем не менее в 25-й дивизион из СК быстро пришел запрос с требованием указать местонахождение Савченко для проведения с ним следственных действий. И хотя офицер, по его собственным словам, в это время «болтался» без дела, в части ответили, что он «находится в непосредственном контакте с противником в зоне СВО».
В июле, следует из переписки, следователь наконец обрадовал жену Сергея: «Пробили все-таки оборону бригады, они очень его скрывали. Видимо, боялись, что много всего о них расскажет нам. Такого сложного случая еще не было)))».
В сентябре за Савченко действительно приехали из СК и забрали его в Луганск, предъявив бумагу о том, что младший лейтенант прикомандирован к отделу в связи со следственными действиями.
Следующий месяц Сергей провел в пятиэтажном здании СК в Луганске. По прибытии его прикрепили к одному из заместителей главы отдела. Фактически он исполнял обязанности дознавателя: вел документацию, допрашивал свидетелей, писал запросы в разные инстанции — от наркодиспансеров до органов власти.
По словам Савченко, он бесплатно работал по 12 часов в день без выходных, а жил в помещении на пятом этаже, где был душ. Еду ему приносили другие сотрудники СК. На память у него осталось несколько селфи в футболке с эмблемой Следственного комитета.
Луганск — Ростов. Последняя командировка
Работая в СК, говорит Сергей Савченко, он сделал запрос в Единый расчетный центр Минобороны и узнал, что числится пропавшим без вести с 29 декабря 2023 года. Это день, когда он прибыл в расположение 25-й мотострелковой бригады.
Сергей не смог подтвердить свои слова каким-либо документом, но массовое признание бойцов 25-й бригады пропавшими без вести широко обсуждалось в медиа. По словам Савченко, это ноу-хау командира бригады — полковника Алексея Ксенофонтова с позывным Тигр.
Савченко говорит, что, когда он узнал о награждении Ксенофонтова, у него «сложился пазл».
«Он получал „Героя России“ за штурмы без потерь, а штурмы без потерь получаются потому, что пацанов туда пригоняют, сразу объявляют без вести пропавшими и отправляют на мясо. Эта мразь потом получит звание генерал-майора, уйдет на пенсию и пойдет во власть, станет офигенным депутатом. А из-за него тем временем 5 тысяч пацанов там лежало, через кого-то уже росли кусты, трупы не вытаскивали, потому что за трупы надо платить, и трупы надо признавать трупами. Это потери, и они никому не интересны», — рассуждает Сергей.
Тем временем прошел месяц, и в следственный отдел, где он работал, вернулся из отпуска начальник. Савченко понял, что тот не знает о взятке.
«То есть тот следователь взял с меня денег, дождался, когда начальник уедет в отпуск, и тихой сапой, не ставя в курс командира, просто меня вытащил. Типа я там работаю. С командиром договориться уже не удалось — он сказал, что за мной скоро приедут из 25-й бригады, что тут уже ничего не поделать», — вспоминает он.
Тогда младший лейтенант решил просто бежать. Уверенности ему придавал опыт работы СК: из переписки с другими ведомствами он уяснил, что «никаких общих баз между спецслужбами не существует», и если человек не объявлен в розыск, то найти его в России практически невозможно.
На всякий случай Савченко придумал легенду: он — руководитель строительной фирмы из Ростова-на-Дону, который ездил в Луганск смотреть объекты для реконструкции.
«Я переоделся в гражданскую одежду, удалил все с телефона, поездил по луганским стройкам, пофотографировал. Позвонил в фирму ростовскую с „Авито“ — узнать, что она работает с Луганском, чтобы если что, на нее сослаться. Сходил в „Сбербанк“ и у случайного типа выменял кэш, а жена перевела ему деньги. Потом вызвал такси и тупо поехал в Ростов. Страшно было — пи*дец. На КПП нас остановили, посмотрели паспорт. Узнали, кто я такой, как въехал — я сказал, что через другой КПП, на корпоративном транспорте. И все, въезжай без проблем. Я знал, что эта история сработает», — вспоминает Сергей.
В Ростове-на-Дону он сел на поезд, потом сошел на случайной станции, «посветил там лицом перед камерами», а оттуда на попутной машине отправился дальше, еще не веря в свое везение.
Первые две недели Сергей жестоко пил, хотя и говорит, что завязал с алкоголем лет десять назад. Потом ему удалось встретиться с семьей. После месяца в бегах, осенью 2024 года, он смог покинуть Россию при помощи проекта «Идите лесом». На момент публикации в базе розыска МВД не было карточки на его имя.
Пока Савченко служил в медроте, он получал 195 тысяч рублей в месяц; по его словам, примерно 60% этих денег уходили на медикаменты, бинты, капельницы и другие расходные материалы. В 2024 году он не получил от Минобороны ни копейки, а на взятки потратил полмиллиона.
Хотя получатели денег известны, проверка в 25-й бригаде показала, что «подтверждение факта взятки отсутствует». Сейчас Савченко работает, где придется.
Засевший в руке осколок Сергей так и не вытащил: в России при обращении с подобным ранением врачи вызвали бы полицию, а на лечение за границей у беглеца нет денег. Каждый раз, напрягая руку, он чувствует боль.
