Со времени окончания Второй мировой войны прошло уже 77 лет, но поиск нацистских преступников продолжается до сих пор. Впрочем, сейчас в руки правосудия попадают уже глубокие старики. Вспомнили, как разворачивалась и проходила охота на нацистов сразу после войны и спустя десятилетия после нее: похищение на чужой территории и процесс, начавшийся с жалобы бывшего нациста на увольнение с работы.
Суд над элитой, но не над остальными
Еще до победы над нацизмом было понятно: зло, сотворенное его представителями, должно быть осуждено. Первыми за наказание преступников взялись вчерашние узники. Например, израильский журналист Тувья Фридман после освобождение из лагеря пришел в польскую милицию. «Я взялся за работу с невероятным энтузиазмом, — рассказывал Фридман. — Командуя несколькими новобранцами, чувствуя под рукой надежный револьвер в кобуре, я арестовывал одного нациста за другим».
Первое время нередкими были самосуды: например, заключенные Освенцима стали расправляться со своими недавними охранниками.
Но все же в целом на первых порах инициатива принадлежала государствам-победителям. Всего после войны состоялись более десятка процессов. Два из них имели международный статус — Нюрнбергский (на нем судили высшее руководство Германии) и Токийский (руководителей Японии).
Затем последовали малые Нюрнбергские процессы — цикл из 12 судебных процессов над нацистскими деятелями меньшего масштаба. В Советском Союзе состоялись 19 открытых процессов над солдатами и офицерами вермахта, обвиненными в военных преступлениях. Также процессы проходили в Польше, Югославии, Китае и других странах.
Все они затронули верхушку Третьего рейха. Но тысячи преступников избежали наказания. На это было, как минимум, несколько причин.
Первая — в огромном числе людей, сотрудничавших с режимом. В нацистской партии состояло порядка 11% населения страны (около 8 млн). 830 тысяч (к моменту окончания войны) служили в войсках СС. В гестапо (немецкой тайной полиции) работало 40 тысяч сотрудников и т.д.
В итоге в Баварии, ставшей частью ФРГ, в 1951 году 94% судей и прокуроров являлись бывшими нацистами. Похожие цифры были и в других сферах: образовании, медицине, дипломатическом корпусе. Уволить и поразить в правах огромное количество людей было невозможно, так как без них не могло функционировать само государство.
Аналогичная ситуация имела место и в Восточной Германии. К началу 1950-х годов больше половины ректоров университетов ГДР в прошлом были членами нацистской партии. Министерство госбезопасности страны, также известное как Штази, приняло в свои ряды тысячи бывших сотрудников гестапо. Нацистских преступников арестовывали, обвиняли, судили и охраняли бывшие нацисты в нацистских тюрьмах и концентрационных лагерях.
Вторая причина — немцы не захотели (а отчасти и не смогли) признать коллективную вину за преступление нацистов. В октябре 1946-го, после завершения Нюрнбергского трибунала, лишь 6% немцев называли его итоги «несправедливыми», но уже спустя четыре года так говорил каждый третий. В то время большинство немцев в Западной Германии считало нацизм «хорошей идеей, которой нашли неудачное применение» и не желало возвращаться к этой теме. Научный сотрудник Американского института современной германистики и автор книги «Внешняя политика примирения Германии: от вражды к дружбе» Лили Фелдман называет это «большой тишиной». Люди, оказавшиеся в оккупации среди руин, решили похоронить свое прошлое.
Спасительной соломинкой стала легенда о «чистом вермахте». Согласно ей, вермахт не был послушным орудием Адольфа Гитлера, его командование якобы довольно часто возражало диктатору. Армия не совершала военных преступлений и не принимала участие в Холокосте — этим, якобы, занимались гестапо и СССР. Не оспаривались лишь отдельные «эксцессы», трактовавшиеся как исключения из правил. Через службу в вермахте прошли почти 18 миллионов мужчин и полмиллиона женщин — неудивительно, что эта концепция стала доминирующей в обществе. В преследовании нацистов общество не видело необходимости.
Третья, пусть и косвенная причина — в условиях холодной войны страны Запада использовали представителей нацистской элиты в своих целях (например, речь об ученых, создававших ядерное оружие сперва для Германии, а затем для США). А страны Латинской Америки, куда переселялись нацисты, принципиально отказывались выдавать и судить их.
Первые шаги «охотников» и процессы против нацистов
Именно поэтому в первое послевоенное десятилетие поисками преступников занимались частные лица, получившие неофициальное название «охотников за нацистами». «Они так и не стали единой группой с общей стратегией или хотя бы тактическим взаимодействием. Они часто не ладили друг с другом, были склонны к ревности, соперничеству и взаимным упрекам, хотя и преследовали общие цели. Что, безусловно, снижало их эффективность. Впрочем, даже если бы им удалось забыть о разногласиях, вряд ли они сумели бы достичь большего», — писал исследователь Эндрю Нагорский в книге «Охотники за нацистами».
Одними из наиболее активных из этой группы стали упомянутый Тувья Фридман и Симон Визенталь, оба прошедшие концлагеря. Вот что писал последний: «Тувья Фридман и я работали вместе и поддерживали друг друга в период с 1946 по 1952 гг. в поисках нацистских преступников. В тот же период он был руководителем Центра Документации в Вене, а я возглавлял мой Еврейский Центр Документации в Линце, Австрия. По нашей инициативе и нашими совместными усилиями около двухсот нацистских преступников в Германии и Австрии были арестованы и преданы суду».
Но Советский Союз и США потеряли к расследованиям интерес, частные пожертвования закончились. В итоге Центр Фридмана закрылся в 1952-м, Визенталя — в 1954-м. Всю документацию — в том числе показания выживших в концлагерях — передали в Израиль.
Казалось, расследование преступлений нацистов заглохло. Но в дело вмешался случай. В 1955-м бывшего офицера СС Бернхарда Фишер-Шведера уволили с работы, поскольку начальство узнала о его прошлом. Бернхард не нашел ничего лучшего, как подать в суд, требуя восстановить его на работе. В дело вмешалась пресса, сообщившая о случившемся. Этот текст увидел человек, знавший о прошлом Фишер-Шведера: в годы Второй мировой он руководил айнзацкомандой, осуществлявшей массовые убийства в литовской Клайпеде.
Нациста арестовали, началось следствие. В 1958-м его вместе с другими обвиняемыми вывели на Ульмский процесс, обвинив в убийстве 5,5 тысячи евреев. Все получили от 3 до 15 лет заключения, хотя прокуратура требовала для них пожизненных сроков. Но важнее оказался общий итог: процесс, который активно освещала пресса, стал точкой невозврата в вопросе нацистских преступлений.
В том же году в городе Людвигсбурге было создано Центральное управление по расследованию национал-социалистических преступлений. Первоначально оно расследовало лишь преступления за пределами Германии, с середины 1960-х — и на ее территории. Работа организации оказалась чрезвычайно эффективной: по состоянию на 2002 год благодаря действиям его сотрудников были осуждены 7 тысяч человек.
В следующем году корреспондент одной из франкфуртских газет передал Фрицу Бауэру, генеральному прокурору земли Гессен, полуобгоревшие документы, касающиеся концлагеря Освенцим. В том числе там был список из 37 эсэсовцев, принимавших участие в расстрелах узников. Бауэр добился, чтобы Верховный суд ФРГ передал суду во Франкфурте, где и базировалось гессенское отделение, право расследовать это дело. Первый Освенцимский процесс открылся в 1963-м.
На скамье подсудимых оказались лишь 22 человека. Из них шестерых приговорили к пожизненному заключению, остальных — к различным срокам. До этого нацистов судили за индивидуальные преступления, а не за выполнение преступных приказов. В случае апелляции к последним обвиняемые получали минимальные сроки или их даже оправдывали. Теперь обвинение впервые стало строиться на принципе коллективной ответственности независимо от должности, поскольку каждый был частью механизма убийств.
Похищение в Аргентине и находка в Перу
Бауэр был одним из тех, кто помог найти Адольфа Эйхмана, отвечавшего за окончательное решение «еврейского вопроса». Один из евреев, живших в Аргентине, передал именно этому прокурору информацию, что нужный ему человек находится в этой стране. Бауэр в свою очередь передал эти данные в израильскую разведку «Моссад».
Во время войны в обязанности Эйхмана входила высылка евреев из Германии — он организовал бюрократические процедуры, ускорив весь процесс. Затем он занимался их насильственной депортацией и на оккупированные территории. Тысячи евреев отправлялись поездами в ужасных условиях, без еды и воды. Только за начальный период около трети депортируемых умерли в пути. В финале войны Эйхман занимался организацией отправки венгерских евреев в Освенцим: всего за три месяца при его активном содействии были уничтожены несколько сотен тысяч человек.
После войны Эйхман смог уехать в Аргентину. Ему — а также многим другим нацистам — неожиданно помогла католическая церковь. Простые священники и монахи, а также высшие иерархи церкви способствовали их бегству в нейтральные европейские страны — в основном Испанию и Швейцарию. Там нацистам выдавали фальшивые документы, а затем помогали с переправкой в Южную Америку. Возможно, за этим стояло желание Ватикана использовать их в дальнейшем как агентов против латиноамериканских коммунистов.
В 1960-м Эйхмана смогла захватить группа «Моссада» и вывезти из страны: его накачали транквилизаторами, переодели в форму бортпроводника и прошли контроль, не вызвав подозрений. В Израиле над ним состоялся суд. Преступника приговорили к смерти и в результате повесили.
Увы, это оказался последний громкий успех в деле поимки столь разыскиваемого нацистского преступника. Доктор Йозеф Менгеле, проводивший медицинские опыты на узниках Освенцима, так и не попал в руки правосудия. Он также находился в Аргентине и едва не попался израильтянам. После задержания Эйхмана бежал в Бразилию, где умер от сердечного приступа почти через два десятилетия.
Благодаря суду над Эйхманом вопрос поиска нацистов вновь вышел на повестку дня. В 1961-м Визенталь основал в Вене новую организацию: Центр документации, действовавший при Ассоциации еврейских жертв нацистского режима за счет частных пожертвований.
Сам процесс охоты на нацистов чаще всего выглядел буднично: Визенталю писали незнакомые люди, думающие, что нашли подозреваемого. Другие прислали свидетельства очевидцев о пережитом опыте. Сам «охотник» вместе с коллегами исследовал материалы. Если что-то казалось важным, он отправлял информацию в Яд-Вашем (мемориал истории Холокоста) или в Центральное управление в Людвигсбурге.
Также Центр Визенталя писал запросы, инициировал кампании и т.д. А еще он реализовал одну важную инициативу по привлечению преступников к ответственности. В 1965-м должен был вступить в силу срок давности за нацистские преступления в Австрии и Германии. Но Центр заблаговременно инициировал кампанию по его отмене. В итоге в Австрии введение срока давности за нацистские преступления отменили, в Германии — отложили.
Впрочем, в ФРГ продолжали торпедировать расследования. В том же 1965-м прокурор Бауэр инициировал дело против нескольких десятков действующих работников германской юстиции, одобривших в 1941-м предложение Гитлера о принудительной эвтаназии душевнобольных и инвалидов. Но дело постоянно откладывалось, отправлялось на дорасследование. В итоге уже после смерти прокурора из 30 человек к ответственности привлекли лишь четверых.
Немного позднее, в 1972-м, власти ФРГ отказались выдать Польше Вернера Беста, фактически являвшегося во время войны наместником Гитлера в Дании. И это несмотря на то что за два года до этого канцлер Вилли Брандт стал на колени перед мемориалом еврейского гетто в Варшаве, взял на себя ответственность за всю тяжесть преступлений нацистов.
История Эйхмана и пассивность властей разных стран заставляла «охотников за нацистами» действовать самостоятельно. Например, супруги Серж и Беата Кларсфельд нашли в начале 1970-х в Перу Клауса Барби, шефа гестапо в Лионе, получившего прозвище «лионский мясник» — он лично пытал заключенных. Первоначально они отыскали в архивах секретный документ, раскрывающий его псевдоним. Эмигрант, живший в этой стране, сделал для них фотографию Барби. Затем с ним сделали интервью и «раскололи» преступника. По легенде, он никогда не был во Франции, но ему задали вопрос на языке этой страны, на который тот автоматически ответил по-немецки. Ему дали фотографии членов Сопротивления, которых он пытал. Барби отрицал свою причастность, но оставил на изображения отпечатки пальцев, которые его выдали. Это интервью показали по телевидению, и палача узнала одна из его жертв.
Барби смог вернуться в Боливию, где жил. Но когда в стране спустя десятилетие пала диктатура, его выдали Франции. Преступник умер в тюрьме, получив пожизненное заключение.
Зеленый свет для расследований
Революционные изменения произошли в 1979-м. По телевидению ФРГ показали американский мини-сериал «Холокост», посвященный геноциду евреев в нацистской Германии. Внезапно он вызвал широкую общественную дискуссию и подстегнул интерес немцев к своему прошлому. Через несколько месяцев после показа шоу в ФРГ отменили сроки давности за убийство, чтобы дать возможность привлечь нацистов к ответственности за их участие в Холокосте.
В том же году в США появилось Управление специальных расследований (OSI). К тому времени за океаном находились многие «сошки» из лагерных администраций, которые смогли затеряться в послевоенной неразберихе. После создания Управления начался их поиск. В отчете Центра Визенталя за 2002 год опыт работы OSI называется самым успешным. На тот момент 67 нацистских военных преступников и пособников были лишены гражданства, а 54 высланы из США. По 16-ти велось судебное разбирательство, в отношении 175-ти — активное расследование.
Например, в 1984-м США выдали СССР Федора Федоренко, являвшего охранником концентрационного лагеря «Треблинка». Решением суда его расстреляли.
В Великобритании закон о военных преступниках приняли лишь в 1991-м. Но по нем осудили лишь одного человека: белоруса — Антона Савонюка, уроженца местечка Домачево, что на Брестчине. После начала войны он одним из первых добровольно вступил во вспомогательную полицию. Отличался особой жестокостью и энтузиазмом в уничтожении местного еврейского населения. После того как во время погрома было схвачено и убито 2900 евреев, сам возглавил отряды, которые выслеживали сбежавших. Свидетели рассказали множество историй о том, как он избивал еврейских женщин и детей.
В СССР его искали. Как писал TUT.BY, в 1951-м преступник написал письмо брату в Домачево: так советские спецслужбы узнали, что он жив. Но в годы холодной войны не было шанса привлечь его к ответственности. В конце 1980-х СССР передал британским властям информацию о 96 военных преступниках, скрывающихся на Западе. В числе них был и Савонюк. В 1995-м Скотленд-Ярд начал расследование, опросив сотни свидетелей. Спустя четыре года белорус предстал перед судом. Он отверг обвинения, но коллегия присяжных признала его виновным в убийствах 18 евреев. Савонюк получил два пожизненных заключения и умер в тюрьме в 2005-м.
Другие преступники, в том числе и уроженцы Беларуси, так и не были привлечены к ответственности. Кого-то оправдали, другие (например, уроженец местечка Мир Семен Серафимович) были слишком больны, чтобы предстать перед судом.
Одним из юридически сложных кейсов оказалась история охранника концлагеря Собибор Ивана Демьянюка. В 1983-м его экстрадировали из США в Израиль (на основании документов, полученных из СССР), перед этим лишив гражданства. Но суд так и не смог доказать его причастность к убийствам. После семи лет заключения Демьянюк вернулся в Штаты и восстановил гражданство. Процесс возобновился лишь в нулевые годы. В 2009-м преступника экстрадировали в Германию, где приговорили к пяти годам заключения. До рассмотрения апелляции Демьянюка выпустили из тюрьмы и поместили в дом престарелых, где он и умер на 92-м году жизни.
Как отмечала русская служба Би-би-си, после «дела Демьянюка» «был создан судебный прецедент, после которого для признания вины было достаточно доказать службу обвиняемого охранником в концлагере, а не искать свидетельства конкретных преступлений, совершенных тем или иным человеком. В результате немецкие власти начали обращать внимание на еще живущих сотрудников концлагерей, которые могли быть причастны к массовым убийствам». Таким образом к тюремному заключению были приговорены бухгалтер Освенцима Оскар Гёринг и охранник Освенцима Рейнхольд Хеннинг.
Возможно, найти их помогла кампания властей. В 2013-м в Берлине, Гамбурге и Кельне расклеили около двух тысяч плакатов с фотографией ворот Освенцима и просьбой поделиться информацией о нацистах. За информацию, которая поможет поиску и судебному преследованию военных преступников в Германии, предлагалось вознаграждение в размере до 25 тысяч евро.
Последний по времени приговор вынесли в 2020-м. 93-летнего Бруно Дея, охранника концлагеря Штуттгоф, признали соучастником убийства более пяти тысяч человек и приговорили к двум годам условно.
Финал «охоты»
В наши дни «охота» на нацистов близится к завершению. Вторая мировая война началась в 1939-м. Люди, встретившие начало этого конфликта совершеннолетними, родились в 1921 году. Те, кто участвовали в ней позже, немного моложе. Но сейчас им всем почти 100 лет.
Разумеется, среди преступников также есть долгожители. Но сейчас речь идет о нескольких десятках преступниках. Можно и нужно сожалеть, что тысячи из них ушли от заслуженного наказания.
Например, в 2013-м на 100-м году жизни в Будапеште умер Ладислаус (Ласло) Чижик-Чатари, исполнявший обязанности начальника полиции по охране гетто в городе Касса (теперь Кошице, Словакия). Его обвиняли в гибели по меньшей мере 15,7 тысячи евреев, в частности, он организовывал их депортацию в Германию. Его лишили канадского гражданства, но арестовали в Венгрии лишь за год до смерти.
98 лет прожил Миливой Аснер — начальник полиции в одном из хорватских городов в годы войны. После войны он бежал в Австрию. В начале 1990-х вернулся на родину. Когда против него началось расследование, то в тот же день он оказался в Вене. В разговоре с журналистами преступник сперва все отрицал, а затем заявил, что просто исполнял приказы. Австрия так и не выдала его. По словам представителей Центра Визенталя, по состоянию на 2005-й власти этой страны так и не наказали ни одного преступника за предыдущие 30 лет.
