20 февраля 2023 года президент США Джо Байден посетил с визитом Киев и пообещал, что Соединенные Штаты продолжат оказывать Украине необходимую помощь столько, сколько это еще потребуется. День спустя он повторил эту мысль, выступая в Варшаве. Слова не расходятся с делом: Вашингтон действительно остается главным партнером Киева, помогающим ему противостоять агрессии Кремля. Но всего за 32 года до этого американские лидеры выступали совсем с других позиций. Рассказываем об эпизоде, который в США наверняка сейчас не хотели бы вспоминать: тогда американский президент прилетел в Киев и уговаривал украинцев не уходить из-под власти Москвы.
Свобода — лишь для стран Балтии
В 1991 году президентом США был Джордж Буш (позднее, когда его сын стал президентом, к фамилии отца стали добавлять уточнение «старший»). Это был его первый президентский срок. Впрочем, до этого он дважды был вице-президентом при Рональде Рейгане. При правлении последнего отношения Советского Союза и США сперва находились в низшей точке — особенно во время обострения гонки вооружений и истории со сбитым СССР южнокорейским «Боингом» в 1983-м. Но после начала перестройки, инициированной советским генсеком Михаилом Горбачевым, стали улучшаться. Эту политику в целом продолжал и Буш.
Среди проблем, стоявших тогда перед Москвой, одной из главных был национальный вопрос. Советскую власть во многих республиках устанавливали силой. Как только там отказались от применения репрессий для подавления протестов, сразу стали поднимать голову национальные движения.
Но отношение к этой проблеме относительно разных стран у американцев отличалось. Еще в 1940-м, когда СССР захватил страны Балтии, ряд западных стран (в том числе, США) не признали присоединения, считая его оккупацией. На этой позиции американцы продолжали находиться следующие полвека. Но с властью Москвы над остальными республиками они были готовы согласиться.
Георгий Шахназаров, помощник Горбачева, вспоминал, что поначалу, задумывая реформу Союза, генсек рассчитывал сохранить в нем все республики: «Потом, когда мы поняли, что с прибалтами из-за их настойчивости и внешнего давления, главным образом американского, это не получается, сказали себе: „Давайте удержим остальное, тем более что на остальных вроде бы ни вне, ни внутри никто не претендует. В этих терминах шел разговор. Американцы, кстати, давали ясно понять, что за вычетом Прибалтики остальной Союз — наше дело, и они не заинтересованы в его дестабилизации“».
Эта позиция была реальной. Летом 1991 года Буш прилетел в Москву. 31 июля он подписал с Горбачевым Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1) — кстати, Россия на днях вышла из СНВ-3, аналогичного договора, заключенного уже в наше время.
После этого американский президент в соответствии с запланированным маршрутом отправился в Киев.
«Куриная речь по-киевски»
1 августа 1991 года Буш выступил в украинском парламенте. Американский президент поддержал Ново-Огаревский процесс — ту самую попытку Горбачева и властей девяти республик (в том числе Украины) заключить новый союзный договор. По мнению американского президента, этот документ выражал надежду, что «республики будут сочетать большую автономию с большим добровольным взаимодействием — политическим, социальным, культурным, экономическим, а не будут следовать безнадежному курсу изоляции».
Буш отдал должное Горбачеву, который «добился поразительных результатов, и его политика гласности, перестройки и демократизации направлена на достижение целей свободы, демократии и экономической свободы». Он назвал «ложным выбором» ситуацию, когда обществу надо определяться между советским генсеком и лидерами сторонников независимости.
Но главное, Буш заявил, что «американцы не поддержат тех, кто стремится к независимости, чтобы заменить далекую тиранию местной деспотией. Они не будут помогать тем, кто пропагандирует самоубийственный национализм, основанный на национальной ненависти».
Текст выступления готовила Кондолиза Райс, советник президента по вопросам СССР и Восточной Европы (в будущем при Джордже Буше-младшем она станет госсекретарем США). Но фразу о «самоубийственном национализме» руководитель Соединенных Штатов добавил в текст сам.
Слова президента США можно объяснить не только стремлением сблизиться с Горбачевым. Как раз в это время в Югославии шла гражданская война, начавшаяся как раз из-за межнациональных конфликтов, поэтому Буш не хотел повторения этих событий. Но в контексте борьбы украинцев за свободу фраза звучала неоднозначно.
Консервативный обозреватель New York Times Уильям Сэфайр назвал выступление «куриной речью по-киевски» (Chicken Kiev speech) — в русскоязычном пространстве она также известна как «котлета по-киевски». «Это так взбесило Буша, который ошибочно воспринял эту фразу как обвинение в трусости, а не как в колоссальном заблуждении, что с тех пор он не разговаривал со мной», — признавался позже журналист.
Уже вскоре после этого выступления (если быть точным, то через 17 дней) в Советском Союзе произошла попытка госпереворота — знаменитый августовский путч ГКЧП. После его провала 24 августа Украина де-юре провозгласила свою независимость (на следующий день это же сделала и Беларусь). В итоге от речи Буша до провозглашения Киевом независимости прошло 23 дня.
Но на американского президента это не повлияло. «Советская империя распадается. Это славный момент для человеческой свободы. Мы должны насладиться этим моментом, благодаря Бога, НАТО, героических диссидентов в России <…>, а также жертву двух поколений американского народа, чтобы защитить себя и мир от деспотического господства, — писал 29 августа тот же Сэфайр. — Почему президент США в прямом эфире не приветствует россиян, украинцев и всех в свободном мире, не призовет к роспуску советской полиции (речь шла о КГБ. — Прим. ред.) и сокращению армии? <…> Этим летом в своей обескураживающей „киевской речи“ он поучал украинцев против самоопределения, глупо ставя Вашингтон на сторону московского централизма и против течения истории. <…> Я пришел к выводу, что господин Буш и его советники давно опасаются распада империи, называющей себя союзом. Страшные слова — „разъединение, расчленение, распад“. <…> Ожидается, что через день или два господин Буш вслед за миром направит послов в страны Балтии. <…> Это великие дни».
Неизменная позиция
На протяжении осени попытки Горбачева возобновить переговоры и заключить новый союзный договор ничего не дали. СССР неумолимо распадался. Тем не менее американцы продолжали оставаться на прежних позициях.
30 ноября 1991 года Буш-старший позвонил Горбачеву. Тогда уже было известно, что 1 декабря в Украине пройдет референдум о независимости страны.
«Я звоню, чтобы поделиться озабоченностью по поводу Украины. <…> Все указывает на то, что подавляющее большинство [во время референдума] проголосует за независимость. <…> Ты знаешь традиции Америки как демократической нации. Мы должны поддержать украинский народ. <…> Нам кажется, что признание украинской независимости может вернуть их за стол переговоров о союзном договоре. Если устранить любые вопросы относительно признания их суверенитета, они смогут участвовать [в переговорах], не опасаясь, что тем самым поставят свою независимость под сомнение», — заявил Буш.
В реальности американцев больше всего беспокоил вопрос контроля за ядерным оружием, о чем лидер США искренне говорил и советскому президенту, и Борису Ельцину, за полгода до этого избранному президентом РСФСР. Американцы боялись нестабильности и даже начала войны на постсоветском пространстве.
Как отмечал в своей книге «Дзевяноста шосты» Сергей Наумчик, «25 жніўня 1991 Беларусь абвясціла незалежнасць, праз некалькі дзён яе прызналі Польшча, потым Турэччына, Швецыя — але не Злучаныя Штаты».
Даже подписание 8 декабря Беловежских соглашений ничего не изменило. Лишь после того, как 25 декабря Горбачев ушел в отставку, а над Кремлем вместо красного флага вывесили российский триколор, Белый дом признал независимость бывших советских республик и установил с ними дипломатические отношения.
Сам Буш-старший в 2004-м заявил, что его речь в Киеве неправильно поняли. По его словам, украинцы не должны были делать «каких-то глупостей». «Если бы руководители [Украины] не действовали умно, были бы силовые действия со стороны Москвы», — утверждал он.
Не относиться к Украине как к придатку России
Пожалуй, американцы понимали некоторую ошибочность своего подхода. В 1993 году госсекретарь США Лоуренс Иглбергер, работавший в администрации Буша-старшего, подготовил служебную записку для своего преемника Уоррена Кристофера, назначенного на этот пост Биллом Клинтоном, новым президентом. В ней он отмечал, что Украину надо рассматривать как важного самостоятельного игрока, а не как придаток к отношениям с Россией, находящимся в центре внимания США.
Между тем население Украины тогда составляло более 50 млн человек. Одна из крупнейших европейских стран, по мнению госсекретаря, могла восприниматься его преемником как придаток — видимо, все еще сказывалось мышление времен холодной войны.
В своей записке Иглбергер отметил, что многие критикуют его офис за слишком большое внимание к России и недостаточное — к другим постсоветским республикам. «Эта критика не лишена оснований. Но остается одна фундаментальная реальность: если реформы будут успешны в России, это не гарантирует успеха реформ в других странах бывшего СССР; но если реформы в России не достигнут успеха, это наверняка будет означать провал реформ во всей бывшей советской империи», — резюмировал глава Госдепа.
Но при администрации Клинтона ситуация, судя по некоторым воспоминаниям, кардинально не поменялась. В 1996-м лидер БНФ Зенон Позняк и его соратник, уже упоминавшийся Сергей Наумчик, встречались в Вашингтоне с сенатором Джо Байденом, членом Комитета по иностранным делам, а также главой Комитета по юстиции.
«Дасведчанасць і ўплыў такога палітыка не падлягалі сумневам, — писал Наумчик в книге „Дзевяноста шосты“ о будущем президенте США. — Супрацоўнікі офісу Байдэна (іх было чалавекі чатыры), якія прысутнічалі на сустрэчы, таксама стваралі ўражанне людзей, якія грунтоўна разбіраюцца ў міжнароднай палітыцы. Ва ўсялякім разе, на іх тварах не ўзнікала грымасы недаверу, калі мы сказалі, што з перавыбраннем Ельцына Масква не спыніць сваіх імперскіх, экспансіянісцкіх намераў да Беларусі. Ну і паколькі пераконваць у гэтым нашых суразмоўцаў, як нам здавалася, не было патрэбы, мы выказалі пажаданне, каб Злучаныя Штаты далі нейкія важкія гарантыі незалежнасці Беларусі і паслалі недвухсэнсоўны сігнал Маскве, што Вашынгтон не змірыцца з паглынаннем Беларусі Расіяй. <…> Нас уважліва выслухалі, а потым адзін з суразмоўцаў зазначыў: „Расія можа не пагадзіцца з далучэннем Літвы, Латвіі, Эстоніі ды краінаў Усходняй Еўропы да NATO і стварыць нам на гэтым шляху вялікія праблемы“. Разумець гэта трэба было так: калі Ельцын паставіць умову — пашырэнне NATO узамен на замацаванне сферы ўплыву Масквы (ці нават аб’яднанне Беларусі і Расіі), Вашынгтон будзе вымушаны зрабіць выбар не на нашу карысць».
Наумчик приводил конкретный пример: в том же 1996 году в Минске была сорвана попытка импичмента Александра Лукашенко — тогда в Беларуси высадился десант российских политиков, под давлением которых было заключено невыгодное для оппозиции соглашение. Но в первоначальном сообщении Госдепартамента США «выказвалася задавальненне з нагоды заканчэння крызісу ў Беларусі і ўхвалялася нібыта „прымірэнчая“ місія расійскага кіраўніцтва, якое быццам бы выступіла не толькі „міратворцам“, але і гарантам стабільнасці ўлады ў Беларусі». После протестов Позняка текст сообщения переделали.
В конце 1996 года в Беларуси с многочисленными нарушениями прошел референдум — на нем была утверждена новая редакция Конституции, предусматривавшая для Лукашенко практически неограниченные полномочия. Лишь тогда Госдепартамент заявил, что избирательный процесс нельзя назвать свободным, а результаты справедливыми. Это стало сигналом к постепенному повороту американской политики в отношении к Беларуси да и других стран постсоветского пространства.
Таким образом концепция Иглбергера (а если говорить шире, всей администрации Буша), о которой мы говорили выше, не оправдалась. Демократические реформы в России провалились, к власти пришли представители спецслужб. Судьба же всего региона теперь во многом зависит от сопротивления Кремлю одной из постсоветских республик — Украины.
Читайте также
