В белорусских демократических силах в разгаре очередной скандал, связанный с инициативой BYPOL. В этом материале мы не будем рассказывать о нынешних событиях, а вместо этого попробуем разобраться, к чему могут привести подобные конфликты, с помощью очень похожего примера из нашей истории. Сто лет назад высокопоставленный силовик спровоцировал скандал в руководстве белорусского правительства в изгнании, что обернулось взаимными обвинениями и падением авторитета эмигрантов. Вспоминаем историю Евгения Ладнова, оказавшегося позже агентом разведки соседнего государства.
Появление БНР
Все началось в ночь с 24 на 25 марта 1918 года, когда была провозглашена независимость Белорусской Народной Республики. Увы, но руководство БНР так и не смогло создать свою армию (хотя такие попытки неоднократно предпринимались). А без оружия в руках защитить интересы страны от агрессоров с запада и востока тогда было нереально. Оставался шанс на международное признание БНР. Одним из тех, кто боролся за этот сценарий, стал Евгений Ладнов.
Он родился в 1880 году в городе Двинске Витебской губернии (теперь это Даугавпилс в Латвии). Профессиональный военный, во время революции 1905−1907 годов Ладнов входил в Одессе в боевую организацию партии эсеров (социалистов-революционеров). Во время Первой мировой войны служил в действующей армии. А после Февральской революции 1917 года окончательно ушел в политику.
Принимал участие в Государственном совещании в Москве (всероссийский политический форум, созванный в августе 1917 года Временным правительством). После прихода к власти большевиков его уволили из армии за антисоветскую деятельность в звании капитана. Впрочем, как подчеркивает его биограф, историк Андрей Чернякевич, эти факты мы знаем исключительно от самого Ладнова, что заставляет относиться к ним с осторожностью.
После увольнения из армии капитан присоединился к белорусскому национальному движению. В конце 1917 года в Минске прошел Первый Всебелорусский съезд. Делегатов на него перед этим выбирали по всей стране и среди национальных белорусских организаций. Часть выступала за автономию и даже за независимость Беларуси, другие отстаивали связь с Россией.
Как отмечала историк Дорота Михалюк в книге «Беларуская Народная Рэспубліка ў 1918−1920 гг. Ля вытокаў беларускай дзяржаўнасці», Ладнов среди прочих выступал за провозглашение белорусской республики в федерации с другими республиками России. Участники съезда успели принять компромиссное решение: признать за белорусами право на самоопределение и установление демократических форм правления, после чего большевики разогнали собрание. Вскоре делегаты встретились уже нелегально и выбрали Раду Всебелорусского съезда (105 человек). Одним из ее активных участников стал Ладнов.
В свою очередь, из состава Рады был избран Исполком (10 человек). В феврале 1918-го Рада вышла из подполья и 21-го числа в Первой Уставной грамоте провозгласила себя высшей временной властью в Беларуси (до созыва Всебелорусского Учредительного собрания, которое должно было решить судьбу страны) и сформировала правительство — Народный секретариат. А в ночь с 24 на 25 марта была провозглашена независимость Беларуси.
Поездки в Одессу и Париж
Что в это время делал Ладнов? Как писал Андрей Чернякевич, в том же 1918-м капитан исполнял обязанности консультанта при делегации Народного секретариата БНР, направленной в Киев. В ноябре 1918 года он переехал в Одессу, в которой тогда — в условиях Гражданской войны — стояли французские войска.
Ладнов работал во французской миссии в Одессе и потому наладил контакт с местными военными. Тем временем в городе возник Белорусский национальный комитет, который решил отправить своих представителей на мирную конференцию в Париж — именно там решались судьбы послевоенного мира. Как писала Дорота Михалюк, перед поездкой в Париж делегация встретилась с руководством французских военных — командующим экспедиционным корпусом генералом Филиппом д’Ансельмом и представителем французской военной миссии Евгением де Вуличем — и заручилась их поддержкой.
Тем временем в конце 1918-го территорию Беларуси заняли большевики, провозгласившие позже БССР. Рада БНР — высший государственный орган республики — уехала на запад: сначала в Вильнюс, затем в Гродно, после чего в Каунас. Ее представители предпринимали отчаянные попытки реализовать идеи демократической республики на практике и также пытались попасть на конференцию в Париж, на что у них попросту не было денег.
Как писал Андрей Чернякевич (в книге «БНР. Триумф побежденных»), в столицу Франции Ладнов с помощью одесских знакомых прибыл 1 марта 1919 года — почти на два месяца раньше, чем туда добрался сам премьер-министр БНР Антон Луцкевич. Вскоре Ладнов получил звание полковника. Еще до этого, в сентябре 1918-го, его назначили министром Белорусской Народной Республики по военным делам.
Белорусская делегация, в составе которой был и Ладнов, подала странам-участницам меморандум с просьбой признать БНР. Но успеха эта идея не имела. Главная проблема заключалась в том, что элиты западных стран, которые после Первой мировой войны определяли судьбу мира, попросту не знали о существовании Беларуси. Поэтому рассчитывать на признание с их стороны было самонадеянно.
К тому же Восточная Европа попала в сферу интересов Франции. Эта страна надеялась вернуть огромные деньги, которые ей оставалась должна царская Россия, поэтому не была заинтересована в ее распаде. В одной из ситуаций французский президент Жорж Клемансо ударил по карте на том месте, где находилась Беларусь, и произнес: «Тут будет Россия!» Не имея армии, с таким аргументом было сложно спорить.
В ситуации, когда Запад игнорировал предложения БНР, едва ли не последним шансом для ее представителей оставался союз с Варшавой (Польша к тому времени уже восстановила свою государственность). В Париже Антон Луцкевич встретился с польским премьером Игнацием Падеревским — организатором этой встречи при содействии французов и уже упоминавшегося полковника де Вулича был как раз Ладнов. Речь на ней шла о возможной будущей федерации между двумя странами.
Белорусского премьера пригласили продолжить переговоры с Падеревским в Варшаве. Тот отправился в Польшу в конце августа 1919-го, но по приезде узнал, что именно в эти дни его польский коллега внезапно сам отбыл в Париж. Когда же Луцкевич решил вернуться в столицу Франции, то поляки вдруг отказались признавать паспорт БНР (хотя это делали другие европейские страны) и отказали ему в выдаче дипломатической визы. Из-за этого он не мог выехать из Польши — премьера фактически взяли в плен. В его отсутствие Ладнов сам возглавил белорусскую делегацию в Париже.
Как писал исследователь Сергей Шупа (в книге «Падарожжа ў БНР»), все пять месяцев Ладнов — автор называет его «чалавекам паранаідальных схільнасцяў» — «бамбіў начальніка лістамі і тэлеграмамі з просьбамі як найхутчэй вярнуцца ў Парыж»: «Прошу быть чрезвычайно осторожным. Я получил случайно сведения, что Вы окружены польками-шпионками. Заклинаю Вас всем для Вас святым не показывайте ни одной женщине нашей переписки. Помните, что исторически установлен факт: польки идеальные патриотки, во имя любви к родине жертвуют охотно собою. За внешностью
любви может скрываться самая ужасная измена, предательство. Бойтесь этого… Будьте осторожны во всех отношениях. Не держите никаких документов, писем, записок в гостинице. Лучше всего прочитанное уничтожать, сделав необходимые заметки в книжечке у себя», — писал Ладнов. Луцкевич, очевидно, его не послушал, поэтому документы дошли до наших дней.
Раскол Рады БНР
Тем временем в декабре 1919 года Рада БНР на своем заседании в Минске (город тогда был занят поляками в ходе советско-польской войны) раскололась на две организации. Первая, Наивысшая («Найвышэйшая») Рада БНР, пыталась делать ставку на Польшу. Ее лидером был премьер-министр Антон Луцкевич, главой Рады БНР — Язеп Лёсик (кстати, родной дядя поэта Якуба Коласа). Они занимали свои посты в еще единой Раде — до раскола.
А вот группа политиков, которая выступила против них, назвала себя Народной Радой БНР и решила ориентироваться на страны Балтии. Премьером стал Вацлав Ластовский, Раду возглавил Петр Кречевский. Поляки оперативно арестовали первого из них вместе с несколькими соратниками, заставив затем эмигрировать. Кречевскому также пришлось покинуть Беларусь.
Министром обороны Народная Рада заочно и без его согласия избрала Ладнова, который все еще находился в Париже. Тот же, как отмечала Михалюк, сохранял верность Луцкевичу, считал минские события авантюрой и настаивал на скорейшем возвращении своего шефа в Париж.
Новому правительству Ластовского подчинились все члены парижской делегации — кроме Ладнова. В итоге приезд в столицу Франции новой делегации (в этот раз уже представлявшей Народную Раду) вызвал хаос: в Париже от имени белорусского народа (существование которого и так далеко не все признавали) теперь одновременно действовало уже несколько групп. Поэтому тему БНР стали игнорировать все. «Наша делегация — живой труп, — писал в начале 1920 года Ладнов из Парижа Луцкевичу (цитата по книге Андрея Чернякевича). — Ни строки в печать. Ни слова в обществе, никаких абсолютно связей ни с кем».
В конце февраля 1920 года Антон Луцкевич, убедившись в бесплодности попыток договориться с Варшавой, подал в отставку и — уже как частное лицо — уехал в Вильну. Свою должность министра иностранных дел он передал Ладнову. После этого последнему ничего не оставалось, как войти в этом статусе в состав правительства Ластовского — в конце марта 1920 года «парижанина» утвердили в этой же должности. Положение Ладнова от этого не изменилось. Он оставался в Париже и пытался заявить о правах Беларуси на независимость.
Как писал Андрей Чернякевич, Ладнов, в отличие от остальных, «остался в стороне от раскола и сумел сохранить тесные отношения как с Луцкевичем, так и с его политическими противниками». Прибыв из Парижа в Ригу (там 30−31 мая 1920 года прошло заседание президиума Народной рады и правительства Вацлава Ластовского), Ладнов, «ссылаясь на изменения в настроениях европейских держав, настоятельно советовал искать сближения с правящими кругами Франции, обещая скорые кредиты со стороны местных финансистов в счет будущих экономических договоров и концессий».
Как писал Сергей Шупа, Ладнов заявил, что «у бягучы мамэнт справа прызнаньня незалежнасьці Беларусі стаіць на саўсім рэальным грунце, і трэба чакаць, што нават у скорай будучыні гэтае прызнаньне пасьледуе афіцыйным парадкам» (цитата с сохранением орфографии оригинала). Министру поверили и его план поддержали.
Эти обещания Ладнов повторял Ластовскому все лето. 12 сентября у премьера кончилось терпение: «Шосты ўжо год палаюць нашы вёскі і гарады, шосты ўжо год голадам мораць 12-мільённы народ! За шэсьць гадоў мы перамянілі шэсьць акупацый, шэсьць жорсткіх ёрмаў. Цяпер што? Ізноў паўстаньні? Дзеля чаго? Каб узьдзець сёмы раз нядаўна скінутае ярмо? Усё гэта ўжо апрацівела. Народ атупеў ад болесьці, народ зьняверыўся, што ёсьць дзе-небудзь на сьвеце праўда. Прыходзяць бальшавікі, нас грабяць, рвуць нашу бацькаўшчыну і дзеляць… Прыходзяць палякі, таксама рвуць, дзеляць і грабяць… Ня веру ў прызнаньне нашай Незалежнасьці <…>. Намі проста іграюць, намі таргуюць. Злосна таргуюць… Падаю да Вашага ведама палажэньне, у якім знаходзіцца Ўрад. У нікога ні граша. Я ўжо ўсё параспрадаваў, што можна было прадаць. Далей цягнуць лямку ня маю ні сіл, ні змогі. Калі апошнюю рэч прадам і апошні грош выпушчу — узяўшы кій у рукі, пайду на Бацькаўшчыну…», — написал Ластовский (цитата по книге Сергея Шупы).
Обвинение в шпионаже
Как ясно из текста выше, одной из главных проблем (но далеко не единственной) было отсутствие у правительства Ластовского денег. Воспользовавшись ситуацией, поляки предложили Ладнову переориентировать правительство БНР на свою страну. Как писала Дорота Михалюк, в апреле 1920 года политик стал сотрудничать со ІІ отделом (военной разведкой) Верховного командования Войска Польского. Перед ним поставили цель перетянуть на сторону Польши других представителей белорусского национального движения.
«У гэты час, — писал в своем письме один из сотрудников белорусской делегации в Париже, — з Прагі вярнуўся сябра нашай дэлегацыі генерал [Павел] Вент і ўпрост пачаў казаць пры мне ды Ладнове, што трэба пакончыць з Коўнай (там базировалось правительство Ластовского. — Прим. ред.) і пачаць справу з Польшчай, дзе ў яго ёсць сувязі праз ягонага сябра <…>, і што ён бярэцца гэтыя справы ўстроіць. На гэта палкоўнік Ладноў пачаў распытаваць Вента, ці сапраўды дадуць грошы і як бы лепш гэта магчыма было зрабіць…».
Все указывает на то, что Варшава и Ладнов ударили по рукам. «Ладноў на дадзены момант з’яўляецца адным з галоўных інфарматараў нашага Генеральнага штаба. На вывядоўчую акцыю Ладнова было асыгнавана 5 тысяч франкаў у месяц. Тэрыторыяй дзейнасці з’яўляецца Парыж і Прага», — сообщал в середине 1921 года неизвестный, вероятно работавший в польском МИД.
Кроме этого, полковник пошел еще на один ход. Выше мы писали, что в определенный момент Рада БНР разделилась на Наивысшую и Народную. В апреле 1921-го Ладнов приехал в Вильно, где находились многие сторонники Луцкевича, бывшего ранее лидером первой организации. Андрей Чернякевич цитировал в своей книге воспоминания последнего: «Он навестил меня и целый ряд местных виленских деятелей и объявил, что хочет поделиться с нами чрезвычайно важными впечатлениями. По его просьбе собралась группа более активных белорусов <…>, где Ладнов и выложил свои сенсации. Необходимо отметить, что он обладает какой-то особенной способностью завораживать и убеждать людей: в первый момент ему трудно даже что-либо возразить, так действует он на слушателей. И вот он рассказал нам, что, работая с „правительством“ Ластовского, разоблачил, что последнее является попросту польской агентурой».
В реальности же агент, который сам работал на разведку чужой страны, обвинил в этом своего противника.
В апреле 1921-го представители Наивысшей Рады БНР создали Белорусский государственный комитет, который должнен был стать единым координационным центром белорусского движения. Как отмечал Чернякевич, «главными целями его деятельности должны были стать создание „белорусской вооруженной силы“ и „подготовка государственно-административного аппарата“. Наивысшая Рада делегировала комитету свои полномочия главного представительного органа». Сама она к тому времени уже долгое время не собиралась, но формально соблюдалась преемственность.
Новую организацию возглавил Луцкевич, а его заместителем стал Ладнов. Комитет среди прочего уполномочил последнего подписать договор о взаимодействии с генералом Станиславом Булак-Булаховичем, имевшим репутацию авантюриста и «прославившимся» своим антисемитизмом и еврейскими погромами.
Достигнув желаемого, Ладнов уехал в Париж. Но после этого представители белорусского национального движения узнали о его связях с польской разведкой. Как предполагал Чернякевич, информацию об этом могли «слить» те польские политики, которые были не заинтересованы в союзе своей страны с белорусами.
После этого Белорусский государственный комитет ликвидировали, а в начале мая 1921 года Ладнова исключили из состава правительства БНР. Когда он вернулся в Париж, то получил письмо от Ластовского с требованием передать дела руководителя парижской делегации другому человеку.
В ответ Ладнов, используя припасенный ранее компромат, обвинил своих противников в сотрудничестве с российским генералом и монархистом Василием Бискупским. Как писал в своей книге Сергей Шупа, еще ранее, в начале 1920 года этот человек вместе с немецкими военными попытался организовать заговор, предусматривавший ликвидацию независимой Польши, восстановление границ Российской империи 1914 года, а также реставрацию монархий в России, Германии и Венгрии. Письма о том, что в этом заговоре якобы участвовали и белорусские политики, попали в руки Ладнову.
Сама идея заговора провалилась. Польша смогла разбить большевиков под Варшавой и в октябре 1920-го подписала предварительный мирный договор с Москвой. Территория Беларуси оказалась разделенной на две части. Также провалился Капповский путч в Германии, в котором принимал участие Бискупский. Вскоре после этого «меморандум Бискупского» (в этом документе оговаривалось сотрудничество русских, немецких и венгерских монархистов) и два письма, в котором упоминались белорусы, якобы имевшие связи с монархистами, появились в прессе.
А уже затем на арену вышел Ладнов, который использовал эти материалы в качестве козырей в своей игре.
Вопрос о сотрудничестве белорусских политиков с монархистами разбирали в октябре 1921 года на конференции в Праге, но там специальная комиссия постановила, что «Урад БНР на чале з грамадзянінам Ластоўскім ні ў цэласьці, ні ў асобе каго-колечы зь сяброў сваіх да манархічнай змовы <…> ніякага дачыненьня ня меў. <…> Дзеля аб’ектыўнага расьсьледаваньня справы Ладнова запрапанаваць яму грамадзкі суд» (цитата по книге Сергея Шупы).
Этот суд так и не случился, но на карьере Ладнова эта история поставила крест. В середине 1920-х его след стал теряться. Чем он занимался после 1932 года, неизвестно. Как отмечал Андрей Чернякевич, «па некаторых дадзеных, пазней ён жыў у Берліне, што вельмі дзіўна, улічваючы ягоныя адносіны да Нямеччыны, і нават падрыхтаваў на імя прэзідэнта Германіі [Паўля фон] Гіндэнбурга шэраг дакументаў пра падрыўную дзейнасць масонскіх лож у Еўропе. Акрамя таго, вядома, што жонка Ладнова — Марыя Васільёўна, памерла ва Францыі ў 1967 годзе і пахавана на могілках у Сэнт-Жэнев'е-де-Буа, а гэта можа ўскосна сведчыць пра далейшы лёс і яе мужа».
Что произошло с самой БНР? Наивысшая рада прекратила существование. Представители Народной Рады (которая снова стала называться просто Радой БНР) переехали в Прагу. С этого момента их деятельность проходила исключительно в Западной и Центральной Европе.
Советскую власть серьезно напрягало наличие за границей правительства в изгнании. Они сделали все, чтобы уничтожить Раду БНР. В 1925 году в Берлине была созвана Вторая Всебелорусская конференция, деньги на которую дал Советский Союз. В результате закулисных интриг со стороны советских спецслужб правительство БНР во главе с премьером Александром Цвикевичем передало на этой конференции свои полномочия правительству БССР и признало Минск «единым центром национально-государственного возрождения Беларуси».
Но юридической силы принятый ими документ не имел. Еще до начала конференции Петр Кречевский, председатель Рады БНР, убедил трех министров подать в отставку, чтобы «иметь свободными руки для защиты белорусской государственности».
Но часть руководства БНР воспользовалась амнистией, которую провозгласила советская власть, и вернулась в БССР. Тем более что в республике вовсю шли процессы белорусизации. Но в 1930-е годы все они, в том числе и Цвикевич, были репрессированы.
Кречевский решение конференции не признал. Он сохранил государственную печать и архив БНР. Юридические основы и традиции белорусской государственности за рубежом сохранились.
Скандал с участием Ладнова не добавил очков БНР и явно поспособствовал уменьшению ее популярности. Но финал республики был бы неизбежным и без истории, связанной с этим человеком. Сильные противники и слабый уровень взаимодействия для достижения общих целей между политиками не позволил в тех условиях закрепить успех 25 марта.
Читайте также
