Жены Александра Лукашенко и Владимира Путина не находятся на виду. У первого официально есть супруга (Галина Лукашенко), но в реальности они давно живут отдельно друг от друга, а мать его третьего сына официально неизвестна (хотя это секрет полишинеля — СМИ давно убеждены, что ей является в прошлом личный врач политика Ирина Абельская). Второй разведен, но, по слухам, матерью его троих детей стала экс-гимнастка Алина Кабаева. Мы решили рассказать, чем занимались законные жены диктаторов, которые вели публичный образ жизни, какими действиями и высказываниями они запомнились, а также какой финал ждал их после свержения или смерти их мужей.
Жена Ильича, стоявшая у истоков цензуры и ненавидевшая «Крокодила» Чуковского
Надежда Крупская родилась в 1869-м в Санкт-Петербурге в дворянской семье. В 1894-м познакомилась с молодым революционером Владимиром Ульяновым (взявшим себе псевдоним Ленин), вместе с которым участвовала в организации и деятельности «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Спустя четыре года они обвенчались в ссылке, куда попали за свою политическую деятельность, а в 1901-м Надежда вслед за мужем уехала в эмиграцию.
Поездка затянулась на годы. Непродолжительное возвращение случилось во время революции 1905−1907 годов, когда Ленин и Крупская ненадолго приехали в Россию. Впрочем, историки подсчитали, что за эти три года Ильич был в родной стране всего 199 дней — после чего вместе с Надеждой снова уехал на Запад. Казалось бы, навсегда.
Следующие десять лет Ленин и Крупская провели в Западной Европе. Большую часть времени они жили в Париже, а также в Швейцарии. Ленин участвовал во внутрипартийной борьбе, писал статьи и теоретические работы. Надежда тем временем поддерживала переписку с тремя тысячами корреспондентов и — в те годы и в последующем — исполняла роль целого секретариата для своего мужа: переписывалась с соотечественниками, готовила и проводила съезды и конференции, редактировала печатные издания, исполняла обязанности переводчика и личного референта. По оценкам современников, в их дуэте она выполняла всю черновую работу. Эти отношения напоминают союз соратников, а не возлюбленных. Неудивительно, что среди революционеров ходили слухи о романе Ильича с другой революционеркой Инессой Арманд.
Разумеется, за счет небольших ленинских гонораров за границей прожить было невозможно. Но мать революционера владела в России усадьбой и имением. Часть денег, полученных от сдачи этой недвижимости, она отправляла сыну. Поэтому тот мог арендовать себе достойное жилье.
«Мы едем сейчас из гостиницы на свою новую квартиру: Mr. VI. Oulianoff, 24. Rue Beaunier, 24. Paris (XIV-me) (здесь Ленин указывал адрес для новых писем. — Прим. ред.). Нашли очень хорошую квартиру, шикарную и дорогую: 840 frs. [франков] + налог около 60 frs. да + консьержке тоже около того в год. По-московски это дешево (4 комнаты + кухня + чуланы, вода, газ), по-здешнему дорого. Зато будет поместительно и, надеемся, хорошо. <…> Наша мебель привезена из Женевы. Квартира на самом почти краю Парижа, на юге, около парка Montsouris. Тихо, как в провинции. От центра очень далеко, но скоро в 2-х шагах от нас проводят métro — подземную электричку, да пути сообщения вообще имеются. Парижем пока довольны», — писал Ленин в одном из писем старшей сестре.
Домашним хозяйством в эмиграции занималась мать Крупской, которую семейная пара выписала себе из России. До этого им приходилось сложнее: сама супруга будущего руководителя русской революции готовить не любила, поэтому пара ходила по ресторанам.
В 1917 году в России случилась Февральская революция, после чего Крупская вместе с Лениным вернулась на родину в «пломбированном вагоне», предоставленном немцами. После переворота, организованного большевиками, ее муж стал руководителем страны, возглавив правительство — Совет народных комиссаров. Сама же Крупская занялась сферой образования.
В отдельных вопросах она стояла на новаторских позициях. Например, была сторонницей Дальтон-плана. Как отмечал исследователь Андрей Хуторской, последний давал ученику возможность «учиться с оптимальной для него скоростью и в темпе, соответствующем его способностям. Классы были заменены на лаборатории и мастерские, объяснение материала и уроки отменены. В начале года учащимся выдавались задания по каждому предмету, которые затем конкретизировались по месяцам, и ученики отчитывались по ним в установленные сроки. Единого расписания не было. Коллективная работа составляла один час в день, остальное время — индивидуальная работа в мастерских и лабораториях, в которых постоянно находились учителя».
Но одновременно Крупская была сторонницей внедрения в школе коммунистической идеологии, а также выступала за жесткую цензуру. «Из новостей, ошеломляющих разум, могу сообщить, что в „Накануне“ (эмигрантское российской издание 1920-х годов. — Прим. ред.) напечатано: „Джиоконда, картина Микель-Анджело“, а в России Надеждою Крупской и каким-то М. Сперанским запрещены для чтения: Платон, Кант, Шопенгауэр, Вл. Соловьев, <…>, Нитче (так в старой русской транскрипции писался философ Ницше. — Прим. ред.), Л. Толстой, Лесков, <…> и еще многие подобные еретики. И сказано: „Отдел религии должен содержать только антирелигиозные книги“. Всё сие будто бы совсем не анекдот, а напечатано в книге, именуемой: „Указатель об изъятии антихудожественной и контрреволюционной литературы из библиотек, обслуживающих массового читателя“», — писал в 1923 году Максим Горький.
Крупская травила авторов произведений, ставших позже классическими. «Из „Крокодила“ ребята ничего не узнают о том, что им так хотелось бы узнать. Вместо рассказа о жизни крокодила они услышат о нем невероятную галиматью. <…> Что вся эта чепуха обозначает? Какой политической смысл она имеет? Какой-то явно имеет. Но он так заботливо замаскирован, что угадать его довольно трудновато. <…> Я думаю, „Крокодил“ ребятам нашим давать не надо, не потому, что это сказка, а потому, что это буржуазная муть», — написала Крупская в 1928 году о знаменитом произведении Корнея Чуковского. После этого писателю пришлось публично отречься от своих сказок в «Литературной газете» и надолго отказаться от этого жанра.
Еще до истории с «Крокодилом», в начале 1924 года, Ленин скончался. Власть в партии после этого начал медленно узурпировать секретарь Центрального комитета Иосиф Сталин. Его отношения с супругой лидера революции были далеки от теплых.
«Последние годы жизни Крупской были даже не печальны — трагичны. <…> Ей приходилось бессильно наблюдать, как Сталин планомерно уничтожает одного за другим ее старых товарищей по партии. У нее не только изъяли до последнего клочка весь архив Ленина, эта женщина была лишена даже могилы мужа — каждое посещение Мавзолея, куда ее загоняли буквально силой, оборачивалось тяжелым ударом по психике, а просьбы „похоронить мужа по-человечески“ кремлевский горец высокомерно игнорировал, угрожая „подобрать вождю другую вдову“. В кабинете Крупской проводились постоянные негласные обыски, ее почта досматривалась, публикации цензурировались, но при этом Сталин продолжал воспринимать одряхлевшую грузную женщину как угрозу», — писал журналист Олег Смирнов.
В 1939-м Крупская праздновала 70-летие. До этого она долго придерживалась диеты, но не устояла перед тортом. У нее случился приступ перитонита (воспаление брюшины). Но скорая помощь добиралась в квартиру Крупской целых 3,5 часа, а в больницу она была доставлена почти через 10 часов после начала приступа. Почему так случилось, можно только догадываться — и подозревать вмешательство Сталина. На следующий день Надежда умерла, урна с ее прахом была захоронена в кремлевской стене.
Химик и «великий ученый», расстрелянная неблагодарными «поданными»
После Второй мировой войны страны Восточной Европы оказались в советской зоне влияния. Среди них была и Румыния, где к власти пришли местные коммунисты. Одним из наиболее активных среди них считался Николае Чаушеску, присоединившийся к этому движению еще в 1930-е годы. Постепенно он стал правой рукой тогдашнего лидера страны Георге Георгиу-Дежа. В 1965-м тот умер, после чего началась борьба за власть. В качестве компромиссной фигуры его преемником стал Чаушеску, быстро расставивший на ключевые посты своих людей.
Политик начинал как либерал, но постепенно превратился в диктатора-догматика. Он назначал на ключевые посты родных. В том числе свою жену Елену. Она родилась в 1916 году в крестьянской семье. Какого-либо серьезного образования не получила. В деревенской школе ей хорошо давались лишь рукоделие, гимнастика и пение. В молодости женщина работала на фармацевтическом заводе, а после войны была лаборанткой в химической лаборатории. Но Чаушеску поставил ее во главе Национального института химических исследований.
В 1967 году Елена Чаушеску решила защитить докторскую (аналог белорусской кандидатской) диссертацию по химии. В реальности над этой работой трудились четыре исследователя. После того как супруга лидера Румынии подала заявление о желании защититься, на следующий же день появилось распоряжение сверху. Согласно ему, директора институтов теперь могли «защищать докторские диссертации без экзамена или вступительного собеседования и без выполнения обязательств в период обучения». Разумеется, никакой учебы Елена до этого не проходила, а экзаменов не сдавала. А теперь этого и не требовалось, и она стала доктором наук.
Не менее оригинальным оказался и сам процесс защиты. Она была запланирована на 8 утра. Те, кто пришли в 7.20, обнаружили, что дверь в помещение еще закрыта. Те, кто пришел в 8, нашли записку, извещавшую, что диссертация уже была защищена в 7 утра. То есть никакой защиты не было. Через несколько дней Высшая дипломная комиссия присудила Елене Чаушеску степень доктора. Настоящие авторы диссертации благодаря этому получили привилегию ездить за границу на конгрессы и конференции. Все они затем остались на Западе.
Степень доктора позволила Елене Чаушеску позже стать действительным членом Румынской академии наук — то есть академиком, а затем и возглавить это учреждение. При этом научная карьера женщины впоследствии была подкреплена десятками специализированных статей, на которых стояла ее подпись. Хотя, как отмечали в румынской прессе, были сомнения в том, что Елена «могла хотя бы правильно читать и писать». Это не помешало супруге румынского диктатора получить десятки почетных званий по всему миру. Например, она стала почетным или действительным членом Международного общества промышленной химии (Франция), Нью-Йоркской академии наук, Американского института химиков, Академии наук штата Иллинойс и других учреждений.
Но никакого реального статуса эти звания не имели. Как объясняли румынские специалисты, многие из них Елена Чаушеску получала от государств, с которыми у Румынии были различные коммерческие проекты. Румынские дипломаты даже намекали в кулуарах перед визитом, что супруга диктатора хотела бы что-то получить в благодарность. Между тем Чаушеску за годы нахождения у власти посетил около 150 стран. В число членов некоторых учреждений — вроде Нью-Йоркской академии наук — мог попасть даже студент, об Американском институте химиков и вовсе никто не знал. Вдобавок Елена Чаушеску получила 39 зарубежных медалей.
Под руководством жены диктатора была разработана «программа научного питания», обосновывавшая сокращение рациона с научной точки зрения. В этом была пропагандистская необходимость, поскольку в 1981 году в Румынии ввели распределение продовольствия по карточкам, а к середине 80-х годов уровень потребления в стране сократился примерно на 25%. Это стало последствием того, что диктатор набрал на Западе долгов. Чтобы выплатить их, была введена жесткая экономия.
Впрочем к самой Елене аппетит пришел во время еды. Во время визита в Китай супруга диктатора вдохновилась высоким политическим статусом Цзян Цин, жены китайского диктатора Мао Цзэдуна. Еще одним аргументом в пользу собственной политической карьеры была поездка в Аргентину, где Ева Перон (известна под прозвищем Эвита) была вице-президентом при своем муже Хуане Пероне.
В 1972 году Елена Чаушеску стала членом ЦК компартии, а уже через год вошла в состав политбюро, где стала отвечать за кадры. За ней окончательно закрепился статус человека № 2 в Румынии. В 1982-м она стала еще и первым вице-премьером. Расцвел и культ личности Елены. В одной из од, написанных в честь диктаторской четы, ей были посвящены такие слова: «Подобно звезде, мерцающей подле другой на вековечной небесной твердыне, стоит она рядом с Великим Мужем и озирает очами победоносный путь Румынии».
Но догматик Чаушеску отрицательно отнесся к горбачевской перестройке и «новому мышлению». Нежелание идти не то что на переговоры, а даже на компромиссы его и погубило. Он стал не нужен ни западным политикам, ни Москве, которая решила не вмешиваться в последовавшие затем события.
В декабре 1989-го на западе Румынии начались волнения. Чаушеску отдал приказ расстрелять мирную демонстрацию, но это не прекратило беспорядки. Их участники требовали отставки диктатора. Вскоре в своем доме был найден мертвым министр обороны Василе Миле (в реальности он, скорее всего, был убит). Пошли слухи, что он отказался стрелять в народ. Армия начала переходить на сторону протестовавших.
Чаушеску и его жена Елена бежали из столицы. 22 декабря их задержали. На импровизированном суде супруга диктатора держалась чрезвычайно высокомерно. «Мы ничего не будет подписывать. Мы будем говорить только в Национальном собрании (тогдашний парламент Румынии. — Прим. ред.), потому что мы всю жизнь много работали для народа. Мы отдали всю свою жизнь людям. И мы не предадим здесь наших людей», — заявила она. Среди ее высказываний отметим еще два: «Какая наглость! Я — академик и председатель Академии наук. Ты не можешь так со мной разговаривать!» и «Мы живем в обычной квартире, как и любой другой румын. Мы обеспечили квартирой каждого гражданина».
Но уже 25 декабря супругов расстреляли. С юридической точки зрения такой скорый суд с нарушением множества процедур был незаконным — но тогда это мало кого волновало. В других социалистических странах коллеги Чаушеску, добровольно отдавшие власть, в итоге в основном удалились на покой и раздавали интервью.
«Была его собакой — кусала тех, кого он приказывал кусать»
«Мао Цзэдун — большой шалун. Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать. Заметив слабину, меняет враз жену, И вот недавно докатился до артистки.
Он маху дал, он похудал, У ней открылся темперамент слишком бурный. Не баба — зверь, она теперь Вершит делами революции культурной».
Это фрагмент из произведения Владимира Высоцкого «Песенка про жену Мао Цзэдуна». Ироничные факты, использованные в образе, во многом соответствуют действительности: молодая женщина Цзян Цин в 1938 году стала четвертой по счету женой китайского коммуниста Мао Цзэдуна (впрочем, и он стал уже третьим ее мужем).
Детство у Цзян Цин было трудным. По ее словам, отец избивал девочку и ее мать, пока те не сбежали из дома. В 14 лет она присоединилась к труппе подпольного театра в провинции Шаньдун. Спустя еще два года девушка, не имевшая даже нижнего белья, ушла в Пекин с бродячей театральной труппой, не посоветовавшись с матерью. Позже выступала на сцене и снималась в кино.
Впрочем, всекитайскую известность не получить, оставаясь провинциальной актрисой. Современников больше привлекала ее бурная личная жизнь (например, второй муж Цзян Цин дважды пытался покончить собой). Настоящим именем девушки было Ли Юньхэ, сценическое — Лань Пин («Голубое яблоко»). В 1938-м 26-летняя женщина вышла замуж за 45-летнего Мао и стала Цзян Цин, что значит «Зеленая река». В будущем, достигнув власти, она всячески скрывала информацию о своей молодости.
В 1949-м Мао Цзэдун и управляемая им Коммунистическая партия Китая (КПК) в результате гражданской войны пришли к власти в стране. Но Цзян долгое время оставалась в тени как обычная домохозяйка. Ходили слухи, что соратники, возмущенные мезальянсом и разницей в возрасте супругов (предыдущей женой Мао была верная коммунистка), настаивали на том, чтобы Цзян в случае брака с лидером партии никогда не проявляла никаких политических амбиций. Мао придерживался этой договоренности в течение десятилетий.
Все изменилось в середине 1960-х годов, когда власть бессменного руководителя Китая окрепла, а главные противники внутри компартии были разгромлены, — Цзян стала демонстрировать интерес к государственным делам. «Секс привлекает в первых раундах [отношений]. Что поддерживает интерес в долгосрочной перспективе, так это политическая власть», — говорила она в интервью.
В мае 1966 года на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК Мао озвучил новую политическую программу. В документе говорилось, что в армии и госаппарате, а также в среде образования и культуры полно контрреволюционеров и ревизионистов, которые стремятся восстановить в Китайской Народной Республике (КНР) капитализм. Цзэдун предлагал начать борьбу с ними через «Великую пролетарскую культурную революцию» — по сути, политическую чистку, которая за следующие десять лет ввергнет страну в хаос, поставит ее на грань гражданской войны, но при этом позволит «Великому кормчему» быть на первых ролях в китайской политике тех лет.
В том же мае 1966 года была создана группа по делам «культурной революции» при ЦК КПК, которая следующие несколько лет будет фактически главным органом власти в стране. Цзян Цин стала заместителем председателя этого органа, но в реальности играла в нем ведущую роль. «На трибунах самых важных митингов того времени можно было видеть аскетическое лицо бывшей актрисы. Как правило, она была одета на военный манер. В руках красная книжечка — цитатник Мао Цзэдуна. Пронзительным голосом Цзян Цин призывала молодежь „свергать буржуазные элементы“, в число которых включали и интеллигенцию, и старые партийные кадры — практически всех, кто не проявлял такой же страсти к митингам и цитированию председателя Мао», — писал публицист Артур Блинов.
Призыв к молодежи был отнюдь не риторическим приемом. Именно она должна была реализовать идеи Мао на практике. Из учащихся и молодых рабочих были сформированы отряды «хунвейбинов» («красногвардейцев») и «цзаофаней» («бунтарей»), которые устроили насилие над людьми, которых подозревали в нелояльности власти. С 1966-го школьников отправили на продолжительные «каникулы», длившиеся до 1968-го, а гаокао — традиционные вступительные экзамены в вузы — и вовсе отменили. Многие откликнулись на призыв громить классовых врагов, ведь можно было не учиться и при этом принести пользу партии, государству и вождю. Сама Цзян Цин входила в состав Политбюро, где отвечала в том числе за литературу и искусство.
О том, как она соприкоснулась с этой сферой, женщина призналась с обескураживающей простотой: «Из-за характера моей работы и из-за того, что я страдала от серьезного заболевания, мои врачи посоветовали мне принять участие в культурных мероприятиях, чтобы улучшить состояние моего слуха и зрения. Так я соприкоснулась с литературой и искусством. Это произошло примерно в 1960 году. В то время я обнаружила, что то, что появлялось на сцене и на экране, <…> [это] фильмы из Гонконга, [продукция] американского империализма, советского ревизионизма и других капиталистических стран… В целом они только пропагандировали капитализм и феодализм вместо обслуживания рабочих, крестьян и солдат. Они неправильно изображали рабочих, крестьян и солдат». Поэтому Цзян Цин продвигала создание «революционных опер» и других идеологически правильных произведений.
В сентябре 1976 года Мао Цзэдун после двух инфарктов умер. Какое будущее он планировал для своей жены, мы никогда не узнаем. Перед смертью — его супруга была в поездке — он лишь попросил присутствовавших соратников «помочь Цзян Цин…». Далее последовало несколько невнятных слов, которые впоследствии трактовали по-разному. Сторонники вдовы утверждали, что Мао просил помочь Цзян «высоко нести красное знамя» (фактически выдвинуть ее на первые роли в партии), противники говорили, что просьба была о том, чтобы помочь «исправить ошибки». Вторая часть завещания — требование Мао «действовать в соответствии с установленными принципами» — также выглядела максимально общей и допускала различные трактовки.
Соратники Цзэдуна тоже по-разному видели будущее Китая. Но в одном они были едины: с Цзян Цин, которая олицетворяла ужасы «культурной революции» и могла стать для них угрозой не хуже своего мужа, надо было покончить.
Через месяц после смерти Мао министр обороны, 79-летний Е Цзяньин, лично арестовал 62-летнюю Цзян Цин в Чжуннаньхае — западной части пекинского «запретного города», где находятся центральные партийно-государственные учреждения. Там же были схвачены и трое других ее соратников: заместитель председателя ЦК Коммунистической партии Китая Ван Хунвэнь, секретарь Шанхайского горкома КПК Чжан Чуньцяо и главный идеолог КПК Яо Вэньюань. После этого «культурная революция» наконец-то подошла к концу. Она обернулась для страны террором, гибелью до двух миллионов человек (есть и более высокие оценки — вплоть до 8 млн) и экономическим кризисом.
Арест Цзян не вызвал никаких протестов в обществе. «В современной китайской истории мало кого так ненавидели, и после своего падения она стала символом излишеств и жестокости», — отмечало издание The New York Times.
В 1980-м арестованных — их назвали «бандой четырех» — вывели на публичный процесс и обвинили в перегибах во время «культурной революции» и подготовке заговора с целью захвата власти. Цзян Цин была единственной из подсудимых, кто не только не признавал своей вины, но и пытался выступить со встречными обвинениями. «Я делала то, что говорил председатель Мао, — заявила вдова. — Была его собакой — кусала тех, кого он приказывал кусать».
Ее приговорили к смертной казни, которую заменили на пожизненное заключение. В 1991-м женщину освободили по медицинским показаниям (у Цзян диагностировали рак горла), но вскоре после этого она покончила жизнь самоубийством — повесилась в больнице.
Читайте также
