Террористическое нападение на концертный зал «Крокус Сити Холл» в России, случившееся перед выступлением группы «Пикник», по выбранному злоумышленниками месту для теракта напоминает одну из главных российских трагедий нулевых годов. Тогда чеченские террористы захватили более 900 заложников в московском Театральном центре на Дубровке. Это произошло 23 октября 2002 года, тогда на сцене шел мюзикл «Норд-Ост». Спустя несколько дней силовики освободили людей, но использовали газ, который, вероятно, привел к дополнительным и ничем не оправданным жертвам. Вспоминаем эту печальную историю.
Две чеченские войны и подготовка к теракту
В девяностые годы одной из важнейших проблем для Кремля была Чечня. Эта страна, завоеванная Россией в XIX веке и пережившая в середине ХХ века массовую депортацию населения в Центральную Азию (считается, что во время нее погибло около 100 тысяч чеченцев), встретила распад Советского Союза автономной республикой. Ей же она осталась и в составе РФ. Но чеченские элиты хотели независимости.
Это стало причиной первой чеченской войны, которая завершилась в 1996-м. Ту войну Россия проиграла и фактически была вынуждена признать независимость самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия. В частности, в Хасавюртовских соглашениях между Москвой и Грозным указывалось, что взаимоотношения между ними должны определяться на основании принципов и норм международного права — то есть как между суверенными государствами.
В марте 1999 года началась разработка планов нового военного вторжения в Чечню. Предлогом для него стала атака исламских радикалов с чеченской территории на российский Дагестан, а также взрывы домов по всей РФ — последние некоторые эксперты считают провокацией ФСБ. Руководство республики отмежевалось от терактов и предложило российскому руководству помощь правоохранительных органов республики в поиске террористов. Но Кремль отказался от нее и начал вторую чеченскую войну.
Организованное вооруженное сопротивление в Чечне прекратилось весной 2000 года, но в республике еще долгие годы шла партизанская война. Шансов на успех у чеченцев не было, поэтому они решили переломить ситуацию: организовать теракт в Москве и выдвинуть Кремлю свои требования.
По официальной версии российских властей, организатором нападения был чеченский полевой командир Шамиль Басаев. Первоначально на роль исполнителя выбрали боевика Асланбека Хасханова. Еще в 2001-м тот должен был устроить в Москве два взрыва — возле здания Госдумы и ресторана «Макдональдс», но взрывные устройства почему-то не сработали. В 2002-м к идее взрыва в российской столице вернулись вновь, а также решили захватить заложников. Первоначально речь шла о здании Госдумы, однако от этой идеи пришлось отказаться из-за недостаточности сил и вооружения. Из других вариантов выбор остановился на Театральном центре на Дубровке, где показывали мюзикл «Норд-Ост».
Окончательное решение об организации теракта приняли 18 октября 2002 года на совещании боевиков, проведенном в одной из арендованных московских квартир. Взрывчатку и оружие привезли из Чечни на КамАЗе. Первую спрятали в баллонах для сжатого воздуха, огнестрелы — в кузове под мешками с картошкой (по другой версии, их спрятали под яблоками). Всего чеченцы получили 15 автоматов, 23 пистолета и револьвера, 141 гранату, гранатомет РПГ-26 «Аглень» и начиненные взрывчаткой пояса шахидов, которые спрятали в московских гаражах.
По задумке террористов, группа Хасханова должна была организовать в Москве два взрыва: у ресторана «Макдональдс» и у Концертного зала имени Чайковского. Когда именно, точно неизвестно. По одной версии, взрывы были запланированы на 19 октября, до захвата заложников. По другой — на 24 октября, уже после захвата. По третьей — вообще 7 ноября (годовщина Октябрьской революции, в те годы в этот день в России отмечался День согласия и примирения).
Боевики купили две машины, куда и заложили взрывчатку. Но таймер сработал лишь у машины, припаркованной около «Макдональдса». Да и то не в 20 часов, как планировалось, а около 13. Тогда от взрыва погиб один человек. Но московских силовиков это не насторожило. А вот бомба у Концертного зала имени Чайковского не сработала. В ночь с 19 на 20 октября Хасханов и двое его подельников забрали из машины начиненный взрывчаткой баллон и передали ее чеченскому командиру Мовсару Бараеву, который позднее установил его в центре на Дубровке. Что касается Хасханова, то сразу после захвата заложников он улетел в Ингушетию и был пойман только в мае 2003 года — его осудили на 22 года.
Руководство операцией перешло к Бараеву, а также к Руслану Эльмурзаеву, известному как Абубакар. Всего в группу захвата входило несколько десятков человек, почти половину из которых составляли женщины-смертницы. Вечером 23 октября все они встретились на стоянке международных автобусов у стадиона «Лужники». Там их ждали три микроавтобуса. Погрузившись в них, боевики отправились в сторону Театрального центра на Дубровке, куда добрались после 21.00. К тому времени показ мюзикла «Норд-Ост» уже начался.
Каким образом три микроавтобуса с вооруженными людьми смогли доехать незамеченными до центра Москвы — особенно с учетом взрыва, устроенного у «Макдональдса» за несколько дней до этого, — так и осталось загадкой.
Захват здания и попытка переговоров
Микроавтобусы остановились у входа в Театральный центр. Люди в масках и с автоматами вбежали в здание, легко обезвредив охрану электрошокерами. Всего боевиков было 40 человек: 21 мужчина и 19 женщин.
«В начале второго отделения мы увидели в зале вооруженных людей. В то время шла война в Чечне, и это была актуальная тема для России, поэтому первая мысль была, что сценаристы включили такой поворот событий в сюжет. Но потом один из террористов поднялся на сцену и, чтобы привлечь внимание людей, дал автоматную очередь. Зал замер, и тогда он объявил, что все мы — заложники», — вспоминала гражданка Казахстана Светлана Губарева, которая была среди заложников, осталась жива, но потеряла во время трагедии свою 13-летнюю дочь и американского жениха.
«После выстрелов в воздух я стала смотреть по сторонам и увидела, как по левому проходу идет группа людей. Женщины были одеты во все черное, мужчины были кто в камуфляжной форме, кто в гражданском. У мужчин в руках были автоматы, а у женщин — гранаты и пистолеты. Я насчитала с каждой стороны вдоль зала по девять женщин. После этого человек в военной форме на сцене объявил, что это захват, что они хотят остановить войну в Чечне и что те, у кого есть телефоны, могут позвонить и сообщить, что театр захвачен. Реакция у людей в зале была разная, кто-то начал нервничать, впадать в истерику, кто-то, наоборот, оставался спокоен. Тем, кто нервничал, женщины-террористы, у которых были сумки, стали раздавать валерьянку. Меня это поразило: какие предусмотрительные, с валерьянкой пришли», — добавляла Губарева.
В заложниках оказалось 912 человек (встречается и другая цифра — 916). Около 800 из них были зрителями и актерами, которые находились в зрительном зале во время спектакля. Также террористы стали проверять другие помещения центра, сгоняя в основной зал найденных там людей. Например, около 30 человек были учащимися школы ирландского танца, которые как раз проводили в центре репетицию. Часть актеров и служащих смогла бежать из здания.
После того, как боевики сообщили о захвате и люди немного успокоились, Бараев спустился в зал и сел на свободное место.
«Мы все к нему обернулись и стали спрашивать, почему вы захватили нас, почему не Думу, не Кремль или еще какое государственное учреждение. А Бараев ответил, что власти себя хорошо охраняют. Люди стали говорить, что сочувствуют чеченцам, что они тоже против войны, а он на это заметил: „Вы же не ходите на митинги с требованием остановить войну. Вы ходите в театры, а нас там убивают“. Вообще у всех боевиков поначалу был такой азарт, мол, мы хотели вас захватить и сделали это. А потом они растерялись: ну захватили, нас много, и что дальше с нами делать? Все хотят есть, пить, в туалет, а они об этом как-то не подумали», — вспоминала Светлана Губарева.
По ее словам, боевики забрали все еду и питье из театрального буфета. «Принесли еду и соки, расставили это все по проходу вдоль стены и на сцене. Те, кто хотел пить, должны были поднять руку. Вообще все передвижения можно было делать только спросив разрешения у женщины-боевика, которая находилась рядом. В туалет тоже отпускали только с разрешения. Сначала под туалеты приспособили подсобные помещения, потом лестницы и в конце — оркестровую яму. Запах стоял ужасный, и в итоге они вынуждены были пересадить два первых ряда, потому что дышать там вообще было нечем», — рассказывала женщина.
Не прошло и часа, как о взятии в заложники людей узнали силовики. К зданию Театрального центра стянули милицию, военнослужащих внутренних войск, бойцов отряда специального назначения «Альфа».
В тот же вечер случилась и первая трагедия. Подполковник Константин Васильев решил сам предложить себя в качестве заложника вместо детей. В форме и со служебным удостоверением он прошел через оцепление и вошел в здание, после чего вступил в переговоры с террористами. Но те ему не поверили — и расстреляли. Уже после штурма здания тело мужчины с шестью пулевыми ранениями нашли в подвале.
Забегая вперед, скажем, что, кроме него, от рук террористов погибли еще несколько человек. Одной из них была 26-летняя Ольга Романова, работавшая консультантом отдела духов парфюмерного магазина. По рассказам родных, в ту ночь она вернулась с вечеринки, была немного выпившей. Когда по телевизору сообщили о взятии заложников, женщина решила их освободить — центр находился под окнами ее квартиры. Каким-то образом Ольга прошла оцепление и вошла в здание со словами: «А что вы мне сделаете?» Террористы вести с ней переговоры не стали.
«У одного мужчины [из числа заложников] незадолго до штурма не выдержали нервы. Он побежал в сторону террористки, сидевшей возле бомбы, со стеклянной бутылочкой в руках. По нему начали стрелять и тяжело ранили двух других людей, женщину и мужчину. Женщина осталась жива, а мужчина погиб. И еще одного мужчину террористы убили прямо в зале», — вспоминала Светлана Губарева. В последнем случае речь о 39-летнем автокрановщике Геннадии Влахе — он по ошибке решил, что среди заложников находится его сын. Как мужчина прошел через оцепление, также осталось загадкой.
Сразу после захвата террористы выдвинули требования к России — немедленно вывести российские войска из Чечни. Разумеется, пойти на это власти не могли. Начались переговоры.
Для освобождения заложников был создан оперативный штаб. По неофициальным данным, его возглавлял заместитель начальника ФСБ России Владимир Проничев, который фактически поделил штаб на «гражданских» (занимались помощью заложникам — это направление возглавлял мэр Москвы Юрий Лужков), и «военных», которые готовили штурм.
В те дни переговорами занимались десятки людей. 24 и 25 октября в здание в разное время заходили журналистка Анна Политковская, депутаты Госдумы Григорий Явлинский, Асламбек Аслаханов, Иосиф Кобзон, экс-депутат Евгений Примаков, врач Леонид Рошаль, президент Ингушетии Руслан Аушев, сотрудники Красного Креста, журналисты НТВ и другие люди. Террористы (в том числе после переговоров с этими людьми) отпускали из плена детей, мусульман, иностранцев и некоторых россиян. Всего до штурма были освобождены или сумели освободиться (например, сбежали) не меньше 108 человек.
Но, как говорила журналистка Катерина Гордеева, снявшая большой документальный фильм к одной из годовщин теракта, «складывается картина абсолютного хаоса. Что переговорами не занимался никто, вообще. Туда ходили те, кто пошел».
Что касается боевиков, то их первоначальное воодушевление со временем спало. «Просто разговариваем, никто ничего не решает, мы готовы ко всему», — говорил утром 25 октября Абубакар.
К вечеру того же дня террористы заявили, что больше не будут выпускать заложников. В десять вечера Абубакару позвонил политик Борис Немцов, уговаривавший освободить целый класс школьников. Тот отказался и потребовал, чтобы для переговоров к ним прислали «уполномоченное лицо от президента». Совпадение или нет, но сразу после Немцова с боевиком соединился генерал Виктор Казанцев, полномочный представитель президента РФ Владимира Путина в Южном федеральном округе. Военачальник пообещал вылететь в Москву из Ростова-на-Дону первым же рейсом и прибыть к центру к 11 часам утра. «Единственная просьба, чтобы в течение ночи не было никаких эксцессов», — просил боевиков Казанцев. Но, судя по всему, эти действия были уловкой, ведь той же ночью начался штурм здания.
О том, что чеченцы планировали продолжать переговоры и не хотели идти на эскалацию, свидетельствует и Светлана Губарева: «Бараев в третий раз заявил, что американцев (то есть заложников с американскими паспортами. — Прим. ред.) завтра будут освобождать, и сказал, чтобы они звонили в посольство. Я тогда поговорила с посольством и передала трубку Бараеву. Он договорился с представителями посольства, что в восемь часов утра нас отпустят».
Штурм и его страшные последствия
В ночь с 25 на 26 октября власти решились на штурм. Позднее власти утверждали, что это было вынужденной мерой: якобы террористы отказались от продолжения переговоров и начали расстреливать заложников. Но, как мы писали выше, переговоры как раз были запланированы на утро того дня, когда начался штурм.
В 05.10 утра неожиданно погасли прожекторы на крыше Института человека, освещавшие главный вход в Театральный центр. Ранее террористы заявляли, что если перед зданием погасят свет, они решат, что это сигнал к штурму, и начнут расстреливать заложников.
В 05.30 утра у здания Театрального центра раздались три взрыва и несколько автоматных очередей. После этого стрельба прекратилась. Заложники успели сообщить, что в здание пустили газ — это, по всей видимости, сделали силовики, которые планировали с помощью этого вещества усыпить террористов.
После того как погасли прожекторы, у террористов было не менее получаса, чтобы взорвать себя и театр. Но они этого не сделали, а сразу же после того, как в зал с заложниками пустили газ, Бараев приказал стрелять по окнам (через которые могли штурмовать зал), также некоторое время террористы отстреливались от штурмовавших в коридорах.
В 06.20 стрельба возобновилась, раздалось несколько сильных взрывов. В 06.30−06.45 силовики ворвались в здание и быстро взяли его под свой контроль. А после 06.45 утра из здания начали выносить первых заложников. Именно в этот момент случилось страшное: людей стали буквально бросать друг на друга. Можно предположить, что это делалось не специально: бессознательных людей выносили в основном не квалифицированные медики, а милиционеры и спецназовцы. Но из-за неправильного положения тел у многих возникла асфиксия.
Важно и то, что для усыпления силовики использовали газ, формулу которого не раскрыли ни тогда, ни сейчас — а потому точно неясно, был ли он непосредственной причиной гибели части людей.
«Я вынес 28 человек из зала, — рассказывал генерал Асламбек Аслаханов, тогда депутат Госдумы от Чечни. — И одновременно видел, как оперативные сотрудники (милиция, прокуратура и ФСБ) мародерствовали. Люди погибли от применения газа, потому что специалистов, кто бы мог рассчитать эффективную, но безопасную дозировку, не было. Я знал, в какой позе надо класть людей, которые находятся без сознания. Но не все это знали и делали». По словам генерала, ему, члену оперативного штаба, — никто ничего не говорил и об антидотах (противоядиях от газа).
Следователь рассказывал Владимиру Курбатову, потерявшему во время теракта свою дочь Кристину, что ее привезли в больницу живой, но не смогли спасти, потому что не было антидотов от неизвестного газа, и, чтобы не «вешать» на себя лишний труп, власти предпочли уничтожить документы. «В следственной группе был один следователь, который очень много чего хотел нарыть, — говорил Курбатов. — Ему потом пришлось уволиться. Как-то после следственных действий мы вышли с ним на улицу, и он на ухо сказал мне: „Вы же сами понимаете, что люди погибли от газа, но кто же вам это напишет?“»
«Мы добились права на ознакомление с материалами уголовного дела, — рассказывала Татьяна Карпова, сын которой тоже погиб в Театральном центре на Дубровке. — Мне удалось сфотографировать карты регистрации вызова машин скорой помощи для перевозки трупов. Вы помните, что штурм Театрального центра закончился в начале шестого утра. И уже в шесть утра все вынесенные из зала заложники были уложены штабелями на ступеньках (судя по данным, которые мы приводили выше, людей начали выносить немного позже, с 06.45. — Прим. ред.)».
Карпова показывала документ, где было отмечено, что скорая прибыла на место в 12.30. До этого ее сын лежал в автобусе, где пять-шесть часов находился без медицинской помощи.
Все это привело к огромным человеческим жертвам. Во время операции все террористы были убиты, однако погибло и множество заложников: по официальной версии — 130 человек, по утверждениям общественной организации «Норд-Ост» — 174 (из них лишь единицы погибли до штурма).
Депутат Госдумы Сергей Юшенков предложил провести расследование произошедшего, но прокремлевское большинство в парламенте его не поддержало. В сентябре 2003-го Владимир Путин утверждал, что «эти люди погибли не в результате действия газа», а от «обезвоживания, хронических заболеваний, самого факта, что им пришлось оставаться в том здании». А в октябре того же года Московская прокуратура прекратила уголовное дело в отношении всех террористов (по причине их гибели) и организаторов штурма. В постановлении говорилось, что «объективных оснований считать, что только применение газообразного вещества (веществ) могло привести к смерти, не имеется. <...> В результате правильно принятого решения компетентными органами преступная деятельность террористов была прекращена и предотвращен гораздо больший вред, что могло бы привести к массовой гибели людей (912 человек) и подрыву авторитета РФ».
Правда, прошло 15 лет, и в 2018-м Путин уже говорил обратное: «У нас, к сожалению, там погибло немало людей. Погибло не из-за перестрелок, которые состоялись, и даже не из-за этого газа. Погибло, прямо скажем, из-за неумения действовать в той обстановке. Потому что было достаточно доз антидота так называемого, нужно было просто делать укол и все, кому-то сделали два-три раза, кому-то ни одного раза. Мы провели расследование, конечно, очень тщательное, в этих условиях трудно кого-то наказывать, люди сами шли на смерть». По словам Путина, он лично отдал приказ о штурме.
Родственники людей, погибших на Дубровке, обратились в европейские структуры. В 2011-м Европейский суд по правам человека обязал российские власти выплатить 64 потерпевшим компенсацию на общую сумму 1,3 млн евро. Суд счел законным решение властей применить газ во время штурма, но признал, что спасательную операцию спланировали и провели ненадлежащим образом. Но в следующем году Следственный комитет РФ вновь отказал в возбуждении уголовного дела в отношении должностных лиц, отвечавших за проведение спецоперации.
Не был наказан никто из силовиков, позволивших вооруженным боевикам безнаказанно доехать до здания Театрального центра. Зато позднее главе штаба Владимиру Проничеву закрытым приказом присвоили звание Героя России — несмотря на то, что во время операции, которую он планировал, погибло более сотни человек.
Читайте также
