Какую смерть можно назвать самой ужасной? Пожалуй, вариантов множество — каждый может сам пощекотать собственные страхи. А что, если добавить к «условиям задачи» еще и максимальную скорость гибели? В недавней истории человечества есть случай, который явно претендует на победу в этой страшной категории — и все его обстоятельства детально задокументированы. Катастрофа со взрывной декомпрессией, которая случилась на одной из буровых платформ в норвежской части шельфа Северного моря и унесла жизни пяти человек, до сих пор, спустя 41 год, остается легендарной в среде дайверов и буровиков и неизменно леденит душу. Вот что тогда произошло.
Внимание: в тексте ниже приводятся натуралистичные подробности гибели людей и фотографии погибших. Не продолжайте его читать, если они могут быть для вас неприятны.
Риск в погоне за прибылью
В начале 1980-х годов Северное море переживало настоящий нефтегазовый бум. Норвегия, еще недавно небогатая страна рыболовов и лесорубов, стремительно превращалась в одно из самых процветающих государств мира, так как ее залежи нефти и природного газа оказались крупнейшими в Западной Европе. На морском шельфе одно за другим открывались новые месторождения, а буровые платформы росли как грибы после дождя, что подстегивал и рост цен на углеводороды во всем мире.
Однако у этого стремительного развития была и обратная сторона. В первые годы активного бурения морского дна безопасность не стояла на первом месте, а погоня за прибылью часто приводила к тому, что люди работали на пределе возможностей. Иногда это приводило к гибели водолазов — но ни одна подобная катастрофа не сравнится с той, о которой пойдет речь.
Шестеро отважных
Платформа Byford Dolphin была одной из многих, работавших в норвежском секторе Северного моря. Она была зафрахтована компанией Elf Aquitaine. В ноябре 1983 года установка работала над бурением и освоением шести газодобывающих скважин на месторождении Фригг примерно в 150 километрах от норвежского берега.
На платформе трудились более ста человек, в том числе шестеро водолазов. Их работодателем была специализированная компания Comex — подрядчик по глубоководным работам. Она же владела и управляла специальной водолазной системой на борту.
Задачей водолазов на буровой платформе было обслуживание и ремонт подводных частей установки. Эти специалисты находились в самых тяжелых условиях: им нужно было не только быть хорошими механиками, но и уметь работать под водой на разной глубине: в случае с «Байфорд Долфин» — вплоть до сотни метров.
В подводной команде платформы были опытные водолазы — британцы Эдвин Артур Ковард (35 лет), Рой Лукас (38), Уильям Крэммонд (32) и Мартин Сандерс (30), а также норвежцы Бьерн Йевер Бергерсен (29) и Трульс Хеллевик (34).
Работа водолазов на нефтяных платформах — одна из самых сложных и опасных в мире. Чтобы понять, что произошло с этой командой, необходимо разобраться в принципах так называемого насыщенного, или сатурационного дайвинга (от английского слова saturation — «насыщенность»).
Жизнь под давлением
Сатурационный дайвинг позволяет водолазам работать на больших глубинах длительное время. Во время многодневных «смен» они живут на платформе в герметичных камерах под давлением, соответствующем рабочей глубине, и дышат там специальной газовой смесью. Благодаря этому их организм насыщается газами до предела, после чего они могут многократно погружаться на рабочую глубину в специальном колоколе без риска декомпрессионной болезни (подробнее о ней — ниже). Такой цикл может длиться до 28 дней, после чего команда проходит медленную декомпрессию (то есть процесс привыкания организма к нормальному давлению). Этот метод эффективен для глубоководных работ, но требует сложного оборудования и строгого соблюдения мер безопасности.
Непонятно, как это работает? Подробно объясняем процесс и риски
Главный враг водолаза — давление воды, которое на большой глубине во много раз превышает атмосферное. При погружении это давление сжимает каждую клетку тела. Более того, оно заставляет молекулы газа (в первую очередь азота) из вдыхаемого воздуха сильнее растворяться в крови. Чем глубже и дольше погружение, тем больше азота накапливается в организме.
Процесс накопления газа в тканях продолжается до тех пор, пока организм не достигнет состояния «насыщения», то есть максимальной для данного давления концентрации газа в крови — необходимое время зависит от глубины и может составлять от нескольких часов до суток. В этом состоянии ткани уже не могут поглощать больше газа, даже если водолаз останется на той же глубине дольше. Именно этот принцип лежит в основе метода насыщенного, или сатурационного дайвинга: привыкнув к давлению, водолазы могут долго работать под толщей воды.
Проблемы начинаются при подъеме. Если водолаз поднимается слишком быстро, растворенный азот начинает выделяться в крови в виде пузырьков — словно при открытии бутылки с газировкой.
Эти пузырьки могут блокировать кровоток, вызывая тяжелое и потенциально смертельное состояние — декомпрессионную, или кессонную болезнь, известную как болезнь водолазов. Проявления — мучительная боль в суставах и мышцах, бред, паралич, сердечные приступы и инсульты. Если «кессонка» поразила человека, шанс его спасти будет только в случае, если его снова поместить под давление и выводить из него постепенно.
Чтобы избежать болезни водолазов, обычные дайверы поднимаются с большой глубины медленно, с частыми остановками, позволяя организму естественным образом выводить избыток азота — в основном через дыхание.
Однако коммерческим водолазам приходится работать на глубинах, намного превышающих возможности обычных аквалангистов, и погружаться им нужно часто. А тратить целые дни на медленную декомпрессию после каждого погружения крайне невыгодно. Чтобы решить эту проблему, был изобретен новый способ с использованием декомпрессионных камер, который повсеместно используется на тех же буровых установках.
Суть в следующем: водолазов помещают в специальные герметичные камеры, установленные прямо на платформе, и медленно повышают там давление до уровня, соответствующего рабочей глубине (например, на глубине 90 метров оно будет составлять девять атмосфер — то есть в девять раз выше, чем на поверхности). В это время дайверы дышат специальной смесью кислорода, азота и гелия. Когда организм насыщается газами, люди могут спускаться под воду. Для этого используется водолазный колокол — небольшая камера с таким же давлением, как в жилом отсеке, которая соединяется с ним герметичным коридором.
Водолазы могут многократно выходить из колокола для работы под водой и возвращаться обратно, подниматься на платформу и переходить в камеру — без риска декомпрессионной болезни, так как давление нигде не меняется. В герметичной камере на платформе они спят, едят, смотрят фильмы, а когда приходит время — снова переходят в колокол и погружаются.
В таких условиях дайверы живут до 28 дней — это максимальный срок, установленный в индустрии. Все это время их кровь остается «насыщенной» растворенным азотом.
Однако в конце работы водолазам все равно предстоит процесс декомпрессии, который занимает до недели — в это время в камере постепенно снижают давление до нормального, прежде чем водолазы смогут покинуть ее и снова вдохнуть свежий воздух.
Метод позволяет водолазам работать на глубинах до 300 метров и более, но требует сложного оборудования и строгого соблюдения процедур безопасности.
Любой сбой в этой системе может привести к катастрофическим последствиям — как это и произошло на «Байфорд Долфин».
Роковая ночь
Катастрофа случилась 5 ноября 1983 года в четыре часа темной осенней ночи северных широт. Только что завершился очередной спуск. Дайверы Бергерсен и Хеллевик поднялись с глубины 90 метров, где проводили инспекцию клапана. Водолазный колокол был пристыкован через коридор к декомпрессионной камере. Внутри было соответствующее рабочей глубине давление в девять атмосфер. Дайверы оставили мокрое снаряжение в коридоре и поднялись в первый отсек декомпрессионной камеры. Во втором отдыхали Ковард и Лукас.
Крэммонд и Сандерс были дайв-тендерами и работали снаружи на платформе. Работа внешней команды очень важна в насыщенных погружениях. Она контролирует состав воздушной смеси для водолазов, спуск и подъем колокола, обеспечивает водолазов едой. А конкретно дайв-тендеры отвечают за разматывание и сматывание «пуповины» — толстого шланга, содержащего трубки для подачи воздуха и провода связи, который соединяет водолазов с поверхностью. Во времена этой истории в их обязанности входила и стыковка водолазного колокола с камерами под давлением. По сути, водолазы-сатурационщики критически зависят от правильных действий дайв-тендеров.
Крэммонду, Сандерсу и водолазам внутри нужно было закрыть декомпрессионную камеру после перехода в нее дайверов и отстыковать колокол. Это рутинная операция, которую команда выполняла много раз. Однако в эту ночь что-то пошло не так.
Смена длилась больше 12 часов. Свистел ветер, на вышку накатывали волны высотой с двухэтажный дом. Дождь хлестал дайв-тендеров по лицу. Крэммонд сверился с водолазными часами, подключенными к камере, кивнул Сандерсу и в соответствии с процедурой открыл зажим, чтобы отсоединить колокол от камеры.
Это был смертный приговор.
Мгновенная катастрофа
По стандартной процедуре, после того как водолазы перешли из колокола в камеру, порядок действий был такой:
- закрыть дверь колокола;
- слегка повысить давление в колоколе для герметизации его двери (ее должно как бы прижать внутренним давлением);
- закрыть дверь камеры;
- медленно снизить давление в переходном отсеке до атмосферного;
- открыть зажим, отсоединяющий колокол от камеры.
Однако в этот раз Хеллевик, войдя в первый отсек декомпрессионной камеры, не успел закрыть за собой дверь. А Крэммонд снаружи, вероятно, решив, что все готово, открыл зажим.
То, что произошло в следующее мгновение, было подобно взрыву. Давление в декомпрессионной камере мгновенно упало с девяти до одной атмосферы. За долю секунды воздух вырвался наружу с чудовищной силой, сметая все на своем пути. Тяжелый колокол оторвало от камеры и отбросило, как шарик. Он ударил Крэммонда и Сандерса. Первый погиб, второй получил тяжкие травмы. Он оказался единственным, кто пережил катастрофу.
Но самая страшная участь постигла тех, кто находился внутри камеры.
«Вскипела кровь»
Мгновенное падение давления привело к катастрофическим последствиям для организмов водолазов. Описывая случившееся, обычно говорят, что у них «вскипела кровь». Это выражение не совсем точное, так как температура крови на самом деле не повышается. Но визуально эффект похож на кипение: растворенный в крови водолазов азот мгновенно превратился в газ, образовав множество микроскопических пузырьков. Они разорвали кровеносные сосуды и ткани внутренних органов.
Произошла денатурация липопротеинов в крови (сложных белков с жирами), что сделало липиды (жиры) нерастворимыми, они заблокировали крупные артерии и вены.
«Закипевшая» кровь привела к мгновенной и полной остановке кровообращения. Подобная смерть могла бы быть невообразимо болезненной, если бы не произошла за долю секунды. Дайверы наверняка не успели почувствовать ничего. Или почти ничего.
На посмертной экспертизе во всех органах погибших было выявлено большое количество газа в кровеносных сосудах и повсеместные кровоизлияния в мягких тканях. Кровью были залиты и легкие. В сердечных камерах, венах и артериях вокруг сердца были обнаружены большие скопления жира, смешанного с пузырьками газа. Он выглядел словно застывшее шипящее масло на сковороде.
Жир был также в сосудах печени и других органов. И даже мозга. Кроме того, сосуды мозга тоже были наполнены газом, на срезах этого органа были обнаружены крупные пузырьки.
Разорвало на кусочки
Самая ужасная участь постигла Хеллевика, который стоял прямо у приоткрытой двери в переходный отсек. Вместе с мощнейшим потоком воздуха его за долю секунды буквально «высосало» через узкий проем, имевший форму полумесяца.
Давление, которое обрушилось на его тело, было примерно равно весу в 25 тонн. Норвежца размозжило и разорвало на части. Его останки были доставлены на судмедэкспертизу в четырех пластиковых мешках. Ненайденные части, вероятно, были унесены ветром в море.
Все кости тела Хеллевика были переломаны вплоть до малых фрагментов. Руки и ноги оторваны по кускам. Позвоночник и большинство ребер были вырваны. Мягкие ткани живота разрезаны насквозь и отделены от таза, все органы живота и грудной клетки выброшены наружу и разорваны — внутри остались трахея и часть тонкой кишки.
Печень нашлась где-то на палубе — ее целиком вырвало из тела, и она не повредилась. Еще какую-то часть тела нашли на платформе на высоте десяти метров над камерой — настолько сильным был выброс воздуха.
Самое ужасное зрелище представляла собой голова дайвера — точнее, то, что от нее осталось. Лицо было найдено полностью отделенным от костей, в виде мягких тканей. Основание черепа было раздроблено на мелкие кусочки. Верхняя часть черепа и мозг отсутствовали — остался лишь скальп с длинными волосами норвежца.
В галерее ниже — шокирующие снимки из отчета судмедэкспертов. Мы не рекомендуем их смотреть впечатлительным людям.
Что привело к трагедии?
Неясно, почему Крэммонд начал отсоединение колокола до того, как внутри плотно заперли шлюз, сделал ли он это по собственной инициативе, по указанию руководителя водолазных работ или из-за недопонимания.
Эта ошибка могла случиться из-за большой усталости команды, работавшей более 12 часов. А может, и из-за сложности коммуникации: дайв-тендеры снаружи могли слышать водолазов изнутри только через мегафон, который был установлен на стене камеры, но от моря и работы платформы был сильный шум, поэтому что-то разобрать было сложно.
Однако вина за трагедию лежит не только и не столько на человеческой оплошности, сколько на инженерной недоработанности камеры. Дверь переходного отсека имела поворотную конструкцию с шарниром по центру и закрывалась вручную. Было установлено, что она повернулась слишком далеко влево, из-за чего край внутреннего люка застрял в проеме. Видимо, поэтому Хеллевику и не удалось сразу ее закрыть.
В целом камера, построенная в 1975 году по устаревшей системе, была небезопасной. Она не была оборудована внешними манометрами для контроля давления внутри и блокировочными механизмами, которые бы не позволяли открывать двери камеры или переходного отсека при существенной разнице давления.
Данная камера была построена еще в первопроходнические времена дайвинга, а буквально за следующие несколько лет он стал намного профессиональнее, появились стандарты безопасности. В Норвегии они были введены в 1982 году, для прохождения сертификации все подобные водолазные системы должны были быть оборудованы безопасными механизмами блокировки дверей. И много где такие камеры уже использовались.
Но только через месяц после инцидента эти правила стали обязательными для всех подобных систем. А до того оператор глубоководных погружений Comex запросил у Норвежского нефтяного директората разрешение использовать устаревшую камеру и другое оборудование без модернизации, и просьба была одобрена. Впоследствии члены команды «Байфорд Долфин» обвиняли компанию и власти, что те умыли руки и даже не упомянули об этом безответственном разрешении в официальном расследовании.
Итоги расследования
Об аварии сообщили в полицию. Двух высокопоставленных руководителей из Comex и Elf оштрафовали. Но затем обвинения против представителя последней были сняты.
После аварии Норвежский нефтяной директорат подчеркнул необходимость соблюдения процедур безопасности и приказал операторам платформ и водолазным подрядчикам пересмотреть процесс и технические аспекты перехода между водолазным колоколом и декомпрессионной камерой.
Тем не менее в целом долгое время катастрофу официально списывали на человеческий фактор — в ошибке винили дайв-тендера Билла Крэммонда, который открыл зажим до закрытия внутренних дверей.
Много лет Альянс водолазов Северного моря, созданный первыми водолазами тех времен нефтяного бума и родственниками погибших, продолжал настаивать на дальнейшем расследовании.
«Я готова говорить, что норвежское правительство убило моего отца, потому что ему [правительству] было известно, что они погружаются с небезопасной декомпрессионной камерой», — говорила Клэр Лукас, дочь погибшего дайвера Роя Лукаса.
Лишь в феврале 2008 года они получили отчет, указывающий, что реальной причиной было неисправное оборудование. В 2009 году, спустя 26 лет после катастрофы, норвежское правительство выплатило семьям водолазов денежную компенсацию, размер которой не разглашался.
Десятилетия боли
Получил возмещение и Мартин Сандерс, который был единственным выжившим. Тогда он рассказал свою историю одному из норвежских изданий. Сандерс попал на «Байфорд Долфин» буквально за пару недель до трагедии, 26 октября. Другая работа в Норвегии у него сорвалась, и тут Comex попросила его ненадолго поехать на вышку, потому что там не хватало дайвера. По его словам, дни были ужасно тяжелыми, и 5 ноября в том числе.
«Мы могли работать по 18 часов, поспать часа три, после чего нас будили и командовали снова лезть в подводный колокол на 14−18 часов. Однажды мы даже отказались погружаться, потому что были чертовски вымотаны. Тогда буровая компания Elf потребовала от Comex: заставьте их погрузиться или потеряете контракт», — рассказывал он спустя 26 лет после аварии норвежскому изданию. Максимальное разрешенное время погружения между тем составляло восемь часов, но для подводной команды даже не было расписания смен и учета рабочего времени.
В момент взрыва Сандерс подходил к водолазному колоколу и был где-то в метре от него.
«Все почернело на какое-то время, — вспоминал он катастрофу. — Затем я почувствовал одновременно приятное тепло и невыносимую боль. Мое лицо было в таком виде, что когда меня нашли, даже не узнали. Моя верхняя часть тела была под четырехтонным колоколом. Сначала они думали, что я умер, но я смог пошевелить пальцами, чтобы они поняли, что я жив».
Сандерса и Крэммонда, который еще тоже был жив, погрузили в вертолет. По дороге в больницу последний скончался. У Сандерса отказывали легкие, но он пытался продолжать дышать, так как осознавал, что иначе ему конец. У него была сломана шея и позвоночник в трех местах, но норвежские медики смогли его спасти. Через полтора месяца, перед Рождеством, он вернулся домой в Англию.
У них с женой недавно как раз родился второй ребенок, а старшему было всего полтора года. Сандерс остался без гроша и был вынужден полагаться на помощь родителей. Только через три года он добился от британских властей пенсии по инвалидности размером 200 фунтов. А норвежские власти ни разу не связались с ним. Спустя несколько лет жена сильно заболела, и мужчине пришлось растить детей одному — хочешь не хочешь, пришлось справляться. Но работать в полную силу он не мог уже никогда. Всю жизнь его мучают хронические боли.
Сандерс был в бешенстве от того, что норвежские власти пытались свалить всю вину на его коллегу: «Крэммонд никогда не открыл бы зажим, если бы были сомнения, что внутри все в порядке. Случившееся было сочетанием всеобщего истощения, непонятных указаний, которые заглушал шум ветра, механизмов и волн. Но главное — если бы не разрешение (которое Comex получила на работу с данной камерой, несмотря на введенные уже правила безопасности), камера была бы оснащена системой блокировки, которая не позволила бы Крэммонду ослабить зажим».
По словам Сандерса, он всегда чувствовал вину из-за того, что выжил один: «Как будто я обманом выиграл в лотерею. Было еще хуже узнать, что дети моих погибших друзей выросли в бедности, потому что некому было о них позаботиться».
Последствия для индустрии
По некоторым данным, с 1960-х по начало 2000-х годов только в Северном море погибло не менее 58 профессиональных водолазов. Трагедия на «Байфорд Долфин» стала одной из худших катастроф в истории нефтедобычи, но и поворотным моментом. Она привела к масштабным изменениям в области безопасности коммерческих погружений во всем мире.
После этого случая постепенно были введены строгие правила и многоуровневые системы безопасности. Теперь перед каждой операцией погружения проводится обязательная оценка рисков. На некоторых платформах даже появились специальные гипербарические спасательные капсулы, которые могут переместить дайверов в случае шторма или пожара без необходимости медленно возвращать их к обычному давлению.
А главное, есть понимание: оборудование должно проектироваться таким образом, чтобы исключить человеческий фактор. Человек всегда человек и подвержен ошибкам — нельзя в рутинной повседневной работе ставить его в положение, когда оплошность может привести к серьезным и гибельным последствиям. Системы безопасности должны быть неуязвимы перед человеческими ошибками.
Читайте также
