С войной принято связывать надежды на скорый закат дуэта Путина-Лукашенко, как результат военного поражения России и смены власти в Кремле на этом фоне. Причем у белорусского политика в этой партии, на первый взгляд, наихудшие карты — любой исход войны вроде как не сулит ему утешения. Он либо слетит вслед за Путиным в случае поражения Кремля, либо доинтегрируется с Россией до статуса губернатора в случае российской победы. Однако исход войны в принципе не исчерпывается двумя вариантами (победы или поражения). Какие в связи с этим открываются перспективы для Александра Лукашенко, рассуждает Павел Мацукевич.
Павел Мацукевич
Старший исследователь «Центра новых идей»
Автор телеграм-канала «Пульс Ленина-19». Экс-дипломат, временный поверенный в делах Беларуси в Швейцарии (2016−2020).
Иногда в войнах не бывает победителя, не говоря уже о том, что они могут растягиваться на десятилетия и элементарно переживать своих возрастных инициаторов. В оценках перспектив для Лукашенко вариантов тоже больше, чем два. Надежды базируются на оценках возможных результатов войны, при этом совершенно упускаются из вида возможности, которые она ему предоставила.
Между тем с ее помощью Лукашенко при определенных обстоятельствах может даже решить свои проблемы — ослабить объятия России, от которых ему, как фанату единоличной власти, должно быть душно, и даже возвратить какое-никакое «расположение» Запада.
Мне кажется, именно это он и пытается сделать, несмотря на всю словесную воду, которую обильно льет на мельницу Кремля.
Как? Например так, как это иносказательно формулирует китайская стратагема номер 9 — «сидя на горе, наблюдать за схваткой тигров» (есть также вариант перевода «наблюдать за огнем с противоположного берега». — Прим. ред.). Ее смысл в том, чтобы дождаться благоприятного момента, когда тигры убьют или обессилят друг друга, и обеспечить себе этим выгодное положение.
В нашей ситуации тиграми выступают Россия и Запад, который находится на стороне Украины. Задача Лукашенко — не встрять в схватку и вовремя распознать ее победителя, чтобы оказаться на правильной стороне истории.
Задача не из простых, она требует чутья, известных навыков лавирования и эпатажа, на которых все эти годы держится его политическая карьера. Он не связан законами, догмами или идеологией, легко становится в оппозицию себе вчерашнему (можно вспомнить заявления типа заменим Европу, «не заменим» Европу), совершает неординарные ходы (например, поход в СИЗО для общения с политзаключенными).
С одной стороны, политик на коротком поводке у одного из тигров, который использует и его, и его «гору», и это как будто усложняет миссию наблюдателя. С другой — если анализировать персональное положение Лукашенко, то оно возможно даже более выигрышное, чем до войны, когда он, отвернувшись от одного тигра, согласился на лапы другого.
Теперь все лапы и все тигры заняты другими делами.
Перспективы Лукашенко может радикально испортить только прямое участие белорусских войск в войне, даже если это будет триумфальное вхождение в Киев. Ему не за чем туда входить (ради величия Путина — оно съедает суверенитет Лукашенко), это вход в военные преступники.
Тот факт, что Беларусь пока напрямую не участвует в войне с Украиной, вряд ли является его заслугой. Сложно представить, чтобы он в его зависимом положении мог уклониться от решения Москвы, если бы такое было принято. Но сам факт значим.
Лукашенко уже пытался дистанцироваться от «спецоперации» под благовидным предлогом посредника и организатора первых раундов российско-украинских переговоров на территории Беларуси. Миротворческая миссия закономерно не удалась, но сама попытка перевернуть игру и вывести себя из конфликта в наблюдатели над схваткой, более чем красноречива.
Для Лукашенко ситуация осложняется потерей интереса Запада к тому, чтобы вытягивать Беларусь из-под влияния России. Белорусский сюжет на фоне войны ушел на второй план, хотя взаимосвязи здесь налицо. Война в таком масштабе была бы вряд ли возможна, если бы Кремль не получил Беларусь в свое распоряжение в качестве плацдарма после 2020-го. Завтра ситуация может измениться — и интерес вернется. У политика есть возможности, чтобы его подогреть и вывести себя из-под бана, но это игра ва-банк, для которой должны сложиться благоприятные условия. В общем и целом их можно обозначить как ослабление Кремля.
Лукашенко держит нос по ветру и пока, судя по всему, не улавливает в нем намека на поражение России. В таких условиях он, конечно же, не станет рисковать — предпринимать шаги в свете ожиданий Запада, чтобы разблокировать сотрудничество, но на всякий случай будет слать едва уловимые или противоречивые сигналы. Что и делает периодически.
Угроза со стороны Кремля для него многократно перевешивает возможности Запада. Политик видит, что Запад оказался пока не в состоянии защитить Украину, которая четко продекларировала евроатлантический путь. Понятно, что даже откровенно «вставшему на путь исправления» Лукашенко даже близко не светит такой защиты. На другой чаше весов его риск-менеджмента — четкое понимание, что даже если сотрудничество с цивилизованным миром целиком схлопнется, а вторичные санкции закроют все санкционные ниши и бреши, то одной России достаточно для того, чтобы белорусский режим продолжил свое существование.
Модель такого существования называется Крымом, ведь полуостров фактически полностью изолирован от мира санкциями. Это, конечно, совсем не та роль в истории, которую политик тщательно переписывал все эти годы. Но эта модель позволит ему сохранить власть, вокруг которой для него, как мне кажется, все вращается. Поэтому его выбор очевиден.
Соответственно, поддержка России делает любой санкционный режим в отношении Беларуси бессмысленным. Это болезненно для экономики и людей, а вот для режима критической опасности не представляет.
Более того, война открыла для Беларуси возможности занять освобожденные западным бизнесом ниши. Это не происходит автоматически, и здесь есть конкуренция со стороны партнеров по СНГ, но в моменте белорусско-российская торговля выглядит цветущей.
Именно поэтому Лукашенко пока ставит на Россию и именно со стороны Кремля видит для себя основные опасности. Но даже в этой ставке он ведет свою игру, пытаясь постелить солому на случай неожиданных обновлений в Кремле. Практически еженедельно он принимает у себя российских губернаторов с визитами, организуя им прием как главам государств. Помимо продвижения белорусского экспорта эти встречи и связи решают и политические задачи — формируют российское лобби его сторонников. Это дает дополнительные гарантии, что поддержка союзника перейдет по наследству преемнику Путина, особенно если смена власти в России будет происходить в запланированном ключе по естественным причинам.
Стихийная смена власти открывает возможность для развилок, но вряд ли крах Путина автоматически погубит и Лукашенко. Поддержка Кремля была для него очень важной в 2020-м, но с уличными протестами он справился самостоятельно без российских танков.
Позиции политика радикально осложнит не смена власти в Кремле, а присоединение России к санкционному режиму (что гипотетически возможно в случае смены там власти на демократическую после поражения в войне). Тогда ему придется быть сговорчивее с требованиями Запада, уступать и идти на неприемлемые для него условия. Он может упредить и смягчить этот выбор, если вовремя сориентируется.
При всей своей пророссийскости Лукашенко руководствуется интересами собственной власти и ставит на ту силу, которая ее в состоянии обеспечить. Если верх в войне начнет одерживать Запад, вряд ли белорусский режим будет держаться за Россию.
Вопрос, конечно, что считать этим верхом. Поражением Москвы, вероятно, будет возвращение к границам до 24 февраля. Соответственно, победой Кремля — любые дальнейшие территориальные приобретения и их фиксация в формате новых государственных образований и (или) их включение в состав РФ.
Такая победа в любом случае будет пирровой и в долгосрочной перспективе вряд ли усилит Россию. Яд международной изоляции гарантированно отравит возможности ее развития, если санкционный режим не станет ослабевать. Санкции мало влияют на войну, но сильно — на перспективы России. Как шутили в российском Comedy Club, «богатым будете… прислуживать». Россию, изолированную от Запада, ждет роль сырьевого придатка Китая, у которого, кстати, в этой истории наилучшие позиции на горе для наблюдения над схваткой.
В этом смысле заискивания Лукашенко перед Пекином приобретают дополнительное качество долгосрочных инвестиций в свое место под китайским солнцем. Китайский вектор — это тоже пример лавирования, с помощью которого он пытается выйти из тени России.
Но главное поле для маневра — все-таки Запад, в силу географии и взаимосвязей. Перелом в войне в пользу Украины и Запада (который, на мой взгляд, пока совсем не очевиден) подтолкнет его к действиям по наведению мостов, чтобы случайно не утонуть вместе с Кремлем.
Сложно представить себе возобновление полноценных отношений с Западом пока у власти Лукашенко. Хотя это всегда вопрос цены — история знает и такие метаморфозы (тот же Муаммар Каддафи). С другой стороны, политик сидит достаточно крепко, чтобы его, как ветром, могли снести военные неудачи Кремля. Опять же, белорусский вопрос с точки зрения Запада не так важен, чтобы им заниматься специально, и тем более воевать за него.
В конечном счете в такой ситуации дело может закончиться компромиссом. Как вариант, им может стать сохранение старого файла под новым именем — формальный уход Лукашенко через передачу власти преемнику в обмен на западные гарантии безопасности. Сегодня это кажется маловероятным: политик по всем признакам даже формально готов передать власть только самому себе. Завтра, в иных условиях, транзит власти может стать для него выбором из двух зол. До сих пор он всегда выбирал для себя наименьшее. Но это уже совершенно другая история.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.