Лукашенко не смогут судить в Гааге? Зачем создали партию «Белая Русь»? Будут ли последствия у того, что Лукашенко назвал Зеленского гнидой? Стоит ли ждать сближения Офиса Тихановской и украинской власти? Эти и другие злободневные вопросы задали нам вы. Мы переадресовали их политическому аналитику Артему Шрайбману — и записали новый выпуск проекта «Шрайбман ответит». Это его текстовая версия.
— В музее истории ВДВ и спецназа, который находится в Речицкой районной гимназии, появился новый экспонат — «фирменная» кувалда от ЧВК Вагнера, символ внесудебных расправ над людьми. На фоне непрекращающегося создания военно-патриотических клубов и лагерей с идеологической окраской такой подарок выглядит закономерным и зловещим развитием российской военной пропаганды, направленной на детей. Опасно ли это для Беларуси и зачем это режиму Лукашенко?
— Для Беларуси, и особенно тех молодых белорусов, которые соприкасаются с военной пропагандой, это, разумеется, опасно, потому что происходит нормализация такой повестки в их головах. До 2020 года власть, пусть не последовательно, но хотя бы как-то пыталась выкорчевывать или не допускать самой крайней пророссийской пропаганды как в системе образования, так и в своей идеологической работе. И тем самым она посылала сигнал всем, что конкретно этот шовинистический имперский дискурс находится за пределами допустимого, он табуирован, к нему лучше не прикасаться. Но сейчас баланс сместился, в зону идеологически чуждого и опасного стало попадать проявление национальной идентичности, белорусской культуры, белорусской истории.
Зато Z-пропаганда, наоборот, стала восприниматься как нечто приемлемое, что-то, что государство допускает, а иногда даже содействует на местном уровне в каких-то отдельных школах или патриотических лагерях. У молодых неполитизированных людей, у которых еще не сформировалось свое отношение к войне, к вопросам политики, отношений с Россией или Украиной, может сформироваться ощущение, что вот этот вагнеровец с кувалдой — и есть та ролевая модель, которую им предлагает белорусское государство. Чем дальше и с чем большим размахом это будет продолжаться, тем хуже будут последствия с точки зрения разъедания морального фундамента белорусского общества.
Можно долго спорить о том, кто должен быть президентом, какая должна быть роль государства в экономике, какие памятники должны стоять на улицах наших городов, но до сих пор на протяжении последних десятилетий большинство белорусов были едины в том, что касается пацифизма, отказа от насилия, желания хороших отношений со всеми соседями. Героизация агрессивной захватнической войны, наемничества, военных преступников, внесудебных расправ кувалдами — все это ведет нас в сторону от национального консенсуса по этим вопросам. При этом я не склонен драматизировать вред от каждого отдельного эпизода с наемником в какой-то отдельной белорусской школе. То, что происходит на государственном и на российском телевидении, гораздо опаснее с точки зрения приучивания части белорусов к новой нормальности.
Вопрос, зачем это режиму Лукашенко, немного не корректен, потому что он между строк содержит утверждение о том, что режим взял и принял сознательное решение продвигать эту черносотенную повестку на всех уровнях. Мне кажется, все устроено немного иначе. С 2020 года режим просто перестал ставить палки в колеса этим инициативам и активистам, которые всегда находились где-то около или внутри белорусской власти. Но где-то 2−2,5 года назад эти люди стали выходить на поверхность, они стали занимать ключевые посты в государственных органах, среди силовиков и в пропаганде. Их активизация сейчас происходит не потому, что Лукашенко на 69-м году жизни обнаружил в себе какую-то внезапную любовь к русскому фашизму или империализму. Просто проводники этого идейного влияния четко понимают, что в сегодняшней политической конъюнктуре, особенно на фоне войны, белорусская власть просто побоится что-то с ними делать. Проще говоря, Лукашенко поставил себя в ситуацию такой зависимости от России, что он сам вынужден регулярно показывать ей свою лояльность, изобретая для этого какие-то новые формы, вроде поездки в Абхазию.
И уж тем более странно было бы в такой ситуации ждать от Лукашенко или его администрации какого-то противодействия всем этим ярым русскомирцам до тех пор, пока они не ставят под сомнение его власть в стране. И даже наоборот помогают ему бороться с оппозицией. Робкие возражения вызывают лишь самые назойливые из этих пророссийских активистов, вроде Ольги Бондаревой, но и в ее случае власть чаще выполняет ее требования, чем противодействует им. Получается, что раньше эти люди боялись, что власть заметит их активность и решит их наказать, увидев в них противников суверенитета, и поэтому они сидели тихо. Сегодня же тихо сидит белорусская власть, потому что она стала бояться, что если она решит наказать этих людей, то в России заметят это и посчитают это двойной игрой.
— В ГУБОПиК заявили, что «отрабатывают» родственников и знакомых белорусских добровольцев в Украине. Зачем они это делают? Теперь даже общаться с ними нельзя? Они могут переключиться на родных более «рядовых» противников режима? Почему?
— Очевидно, что родственники политэмигрантов, их близкие — это самый простой рычаг давления на них. К родственникам и раньше приходили с обысками, некоторых сажали и брали в заложники. Как рассказал админ телеграм-канала сообщества железнодорожников Беларуси про арест своего брата-подростка. Просто раньше власти не говорили об этом вслух, а теперь они признали эту практику, перестали ее стесняться.
Как бы цинично это ни звучало, но, когда силовики приходят и громят квартиры политэмигрантов или конфискуют их собственность, они делают это в той же логике — повысить цену активности белорусов в диаспоре. Это попытка повлиять и на самих политэмигрантов, напомнить им, что им есть что и кого терять в Беларуси, так и попытка послать сигнал новым потенциальным активистам, что если их действия будут слишком некомфортны для власти, то власть не будет сковывать себя в том, чтобы ответить их родственникам в стране. Это своеобразный сдерживающий механизм. Что с этим делать, как общаться со своими родственниками, каждый решает сам. И, разумеется, ни у какой силовой машины не хватит рук на всех родственников всех выехавших противников власти, но, увы, как только эта практика была признана вслух, произошла ее некоторая легитимизация внутри системы.
Это значит, что теперь к ней могут прибегать чаще и до тех пор, пока власть сама по каким-либо причинам не положит этому конец, силовики вряд ли будут отказываться от антигуманного, но вполне себе эффективного инструмента давления. Советский Союз на некоторых этапах своей истории вполне себе даже по закону преследовал родственников политзаключенных и врагов народа, их высылали, им запрещали учиться в университетах и занимать некоторые должности во многих отраслях экономики. У меня нет причин думать, что сегодняшние силовые органы Беларуси и их сотрудники чем-то в лучшую сторону отличаются от своих идейных учителей с моральной точки зрения.
— Международный уголовный суд в Гааге выдал ордер на арест Путина. Это может иметь какие-то последствия для президента России? Стоит ли такой ордер ожидать для Лукашенко?
— Юридически у этого ордера не будет прямых немедленных последствий, потому что Россия, как, кстати, и США, не признает юрисдикцию МУС. Они не ратифицировали так называемый Римский статут, а у самого Международного уголовного суда нет никаких инструментов заставить постоянного члена Совбеза ООН, ядерную державу, которая к тому же развязала войну в центре Европы, подчиниться своему ордеру и выдать своего действующего президента. Таких случаев вообще не происходило в практике этого суда, хотя подобные ордеры он уже выдавал.
Путину, конечно, придется тщательнее подбирать страны для своих поездок, потому что есть как минимум 123 государства, ратифицировавших этот статут. Они не обязательно выдадут Путина в Гаагу, но это может ставить их в неудобное положение. Если Путин захочет туда поехать, то он должен будет получать какие-то гарантии своего дипломатического иммунитета, которым обладают все главы государств. Или он может решить просто не ездить в такие страны, чтобы не ставить местные власти в неловкое положение. В остальном же, тут скорее политический сигнал российской элите о том, что пока Путин находится во власти, никакой нормализации отношений с Западом не будет, в независимости от исхода войны. И это довольно важный сигнал.
Правда, если честно, я не знаю, как конкретно он повлияет на каждого конкретного представителя российской элиты: будут ли они скорее сильнее держаться за Путина или же наоборот, на каком-то этапе войны могут задуматься о том, чтобы избавиться от этого раздражителя в отношениях с западным миром. В любом случае, для самого Путина это однозначно осложняет его добровольный уход от власти, потому что у любого преемника будет огромный соблазн торговать его свободой.
Переходя к Лукашенко, тут все намного сложнее и поэтому, я прошу прощения, это будет долгое объяснение.
В теории такой ордер на арест белорусского политика могли выдать по двум основаниям. Во-первых, за действия внутри Беларуси, начиная с 2020 года, потому что в недавнем докладе уполномоченный по правам человека ООН признал, что те пытки, которые происходили в Беларуси с 2020 года, имеют признаки преступления против человечности, то есть нечто, что подсудно Международному уголовному суду. Во-вторых, это, разумеется, помощь в российском вторжении в Украину. И здесь Лукашенко сам признался, что он оказывал такую поддержку и делал это добровольно и осознанно. Теперь мы погружаемся на уровень юридических деталей. В первом случае с действиями, которые совершил Лукашенко внутри Беларуси, никакого ордера не может быть выписано до тех пор, пока белорусская власть сама не признает юрисдикцию суда в отношении этих событий. Беларусь ожидаемо не ратифицировала Римский статут. Это значит, что новая власть, которая придет в Беларусь после Лукашенко, должна будет сделать специальное заявление о признании юрисдикции Гаагского суда в отношении тех событий, который происходили в Беларуси с 2020 года. Это специальное заявление, в теории, может иметь обратную силу. Именно по такому алгоритму, например, Гаагский суд рассматривает события, которые происходят в Украине. В 2015 году украинская власть, которая тоже не ратифицировала Римский статут, сделала специальное заявление, что просит Международный уголовный суд расследовать преступления против человечности, военные преступления и геноцид, который совершается в Украине. То есть до смены власти события 2020 года точно не подсудны МУС. Теперь переходим ко второму направлению: содействие российской войне.
И здесь ордер на арест Путина появился не случайно. Он проистекает именно из того заявления, которое украинская власть сделала 8 лет назад. Но преступление агрессии появилось в Римском статуте позже — в 2018 году. Украина заявила, что признает юрисдикцию этого суда тогда, в 2015-м, в отношении военных преступлений, преступлений против человечности и геноцида. Здесь нет агрессии. Возвращаясь к Лукашенко, его соучастие в агрессии доказать несложно, но суду это преступление не подсудно. А его соучастие в преступлениях против человечности, тех же депортациях украинских детей или военных зверствах где-то в Буче доказать сложнее не потому, что Лукашенко не причастен к этому. Он, очевидно, пропустил российские войска, которые потом совершали эти преступления, но это ниже стандарта доказывания Международного уголовного суда.
Для того чтобы выписать ордер на его арест, у Международного уголовного суда должны быть доказательства, что Лукашенко знал, что эти конкретные войска идут в Бучу убивать этих конкретных людей или же он принимал решение о том, чтобы такие военные преступления совершались. Но таких доказательств у Гаагского суда нет. В случае Путина он и его омбудсмен по правам ребенка допустили огромную ошибку, когда они месяц назад под камеры признали, что они целенаправленно занимаются переселением украинских детей в Россию и затем созданием условий для их усыновления и перевоспитания в российских семьях. Это есть классическое военное преступление. А Лукашенко пока не делал настолько очевидных признаний в тех военных преступлениях, на которые распространяется юрисдикция Гаагского суда.
— Вы дагэтуль казалі, што Кабінету Ціханоўскай няма чаго прапанаваць украінскай уладзе і ў тым ліку з-за гэтага афіцыйны Кіеў больш кантактуе з палком Каліноўскага. Але выбух у Мачулішчах і атрады BYPOL, якія праходзяць падрыхтоўку ў палку, крыху змяняюць гэту рэчаіснасць. Ці варта чакаць на гэтым фоне збліжэння офісу Ціханоўскай і ўкраінскіх улад?
— Як я казаў у гэтым праекце некалькі разоў, асноўная матывацыя Кіева не кантактаваць з Ціханоўскай на афіцыйным узроўні палягае ў тым, каб не правакаваць Лукашэнка больш актыўна ўключацца ў вайну. Пакуль сам Лукашенка, нягледзячы на абразы ў бок Зяленскага, трымае нейкую дыстанцыю ад вайны, і ў Кіева не дадаецца новых прычын неяк мяняць сваю пазіцыю. Натуральна, рэпутацыя самога BYPOL ва Украіне паляпшаецца з-за таго, што гэтая арганізацыя ўдзельнічала ці нават планавала гэтую аперацыю ў Мачулішчах і накіравала сваіх байцоў у полк Кастуся Каліноўскага.
Лідар BYPOL Аляксандр Азараў дае процьму інтэрв'ю ўкраінскім СМІ. І ўвогуле такія падзеі паляпшаюць стаўленне шэраговых украінцў да беларусаў як народа, ну, ці, прынамсі, зніжаюць негатыў. Але ці мяняе гэта стаўленне канкрэтна да Кабінета Ціханоўскай? Наўрадці. Сёння публікуецца чарговае апытанне беларускага трэкера перамен. Па яго выніках толькі 7% беларусаў нешта чулі пра Аб’яднаны пераходны кабінет Ціханоўскай. І гэта мы кажам пра беларусаў, якія жывуць у гарадах з доступам у інтэрнет. Таму ва Украіне, акрамя некалькіх палітолагаў, будзе вельмі цяжка знайсці людзей, якія ведаюць, што Азараў неяк звязаны з Ціханоўскай, таму што з’яўляецца чальцом яе Кабінета. Ціханоўская не брала адказнасць за гэтую дыверсію і таму ў масавай свядомасці проста няма гэтага ланцужка: беларускія партызаны — BYPOL — Азараў — Кабінет — Ціханоўская. А гэта значыць, што дагэтуль няма ўцямнага адказа на пытанне — навошта Кіеву афіцыйныя стасункі з Ціханоўскай зараз. Пры гэтым будзе цалкам разумна чакаць больш інтэнсіўнай супрацы з больш ваяўнічымі структурамі ў межах беларускай апазіцыі, тым жа BYPOL, але гэта супраца можа ісці непублічна. І для ўзаемадзеяння з карыснымі для Украіны беларусамі ўкраінскай ўладзе проста не патрэбныя публічныя і афіцыйныя кантакты з апазіцыя ў выгнанні.
— В Беларуси создали партию власти — «Белую Русь». Зачем это Лукашенко? Новый центр силы?
— Я думаю, мотивация власти здесь может быть намного проще. К середине этого года власть планирует завершить зачистку партийного поля или то, что они называют перерегистрацией партий. Министр юстиции Хоменко сам признался, что по итогу в Беларуси останется 3−4 партии.
Если у вас осталось так мало партий, то надо иметь среди них одну основную, свою партию власти, чтобы остальные оставшиеся провластные не сомневались, кто здесь спойлер, а кто главная лошадка. Пока эта конфигурация выглядит так: в центре появляется «Белая Русь», справа от нее Либерал-демократическая партия Олега Гайдукевича, слева — коммунисты. Может быть, власть наградит еще одну-две провластные партии регистрацией.
Если бы власть хотела уже сейчас создавать некий новый центр силы, то имело бы смысл как-то изменить законодательство о выборах, хотя бы ввести элементы пропорциональной системы, то есть голосование по партийным спискам, чтобы так формировался весь парламент или хотя бы его половина, как в России. Но ничего этого не произошло. Ни в новой Конституции, ни в новой редакции Избирательного кодекса, которую недавно подписал Лукашенко, ничего в избирательной системе принципиально не изменилось. Это означает, что партии не получили никакого реального нового инструмента участия в белорусской политике.
Это значит, что роль «Белой Руси» мало чем будет отличаться от роли остальных провластных партий или от той роли, которую она играла еще как общественное объединение. Как минимум так будет на первых порах. Ситуация, конечно же, может измениться позже, когда и если Лукашенко вдруг решит передавать кому-то власть, по крайней мере президентский пост. Он, судя по всему, захочет связать своего преемника разными ограничителями. Мы уже видим, что для этого в Конституции появляется Всебелорусское собрание, повышается роль Совбеза. То есть Лукашенко хочет не дать возможности своему будущему преемнику вести себя самостоятельно и таким образом поставив под сомнение статус первого президента. И в такой конфигурации, конечно, партия власти может стать также элементом этой сети коллективных институтов, таких гирь на ногах у второго президента Беларуси.
Но до этой перспективы нам так далеко, что я сомневаюсь, что в сегодняшнее преобразование «Белой Руси» в партию Лукашенко закладывает именно такой долгосрочный смысл. Просто практика показывает, что в момент нестабильности или развала авторитарных систем у прежних спавших институтов появляется второе дыхание. И в этом случае роль и партии власти, и всех остальных сегодня реально не существующих или существующих только на бумаге органов может проявиться совершенно не так, как планировал это Лукашенко и его администрация сегодня.
— Сі Цзіньпін прыляцеў да Пуціна ў Маскву. Як вы лічыце, ці падымалася пытанне Беларусі? Як Кітай можа адарваць нашу краіну ад Расіі? Як могуць гэта выкарыстаць беларускія дэмакратычныя сілы?
— Ужо ў мінулы раз я адказваў на пытанне наконт магчымага ўдзелу Беларусі ў нейкіх кітайска-расійскіх схемах абыходу санкцый ці паставак зброі. Мая пазіцыя не змянілася. Я, калі шчыра, не бачу, што Беларусь можа прапанаваць гэтым абодвум краінам. Мінск як ніколі залежны ад Масквы. Заходнія санкцыі ўведзены супраць абодвух рэжымаў. Ніякага асобага пазіцыянавання ў Мінска ўжо няма. Ні Захад, ні Украіна не гатовы бачыць у Беларусі нейкую пляцоўку для перамоваў. Таму я проста не бачу кантэксту, у якім Сі і Пуцін маглі бы абмяркоўваць Беларусь, па сутнасці сатэліта Масквы, на заходняй мяжы якога ўжо будуецца рэальная жалезная заслона ў тым ліку і для кітайскіх тавараў. Тым больш я не бачу перспектываў, каб Кітай заняўся адрываннем Беларусі ад Расіі.
Каб што? Чым так каштоўна Беларусь, якая будзе адарвана ўжо ад усіх сваіх суседзяў? Які геапалітычны інтарэс Кітая варты такога нетаннага практыкавання? У сітуаціі, калі гандаль Беларусі з Расіяй прыблізна ў 10 разоў большы, чым гандаль Беларусі з Кітаем, такая задумка ўвогуле не выглядае вельмі рэальнай. Дэмсілы, канешне, могуць паспрабаваць выкарыстаць эканамічныя інтарэсы Кітая ў рэгіёне, але без ніякай сувязі з гэтай сустрэчай у Маскве. У той ступені, у якой Кітай яшчэ зацікаўлены ў безперапынным руху тавараў праз Беларусь у Еўропу, гэта можна паспрабаваць зрабіць метадам ціску на Лукашэнку.
Калі казаць прасцей, то заходнія краіны могуць выстаўляць Беларусі пэўныя палітычныя ўмовы ў абмен на зняццё нейкіх гандлёвых транзітных абмежаванняў. Натуральна, гэты рычаг знаходзіцца не ў руках беларуская апазіцыі, а ў руках Варшавы, Вільнюса і ў меньшай ступені Рыгі. Дэмсілы тут могуць быць нечым кшталту кансультанта, які дапаможа сфармуляваць умовы. Калі казаць вельмі груба і схематычна, то вось спіс людзей, якіх трэба вызваліць у абмен на адкрыццё гэтага пункта пропуска на мяжы. Але мы яшчэ зараз, відавочна, не ў гэтым моманце. І, улічваючы традацыйна негатытыўную пазіцыю Кітая па санкцыях у дачыненні да сваіх сяброў-дыктатараў, цалкам не відавочна, што Пекін будзе ціснуць на Лукашэнку ва ўнісон з Еўразвязам. Тым больш што перанакіраваць свае гандлёвыя патокі праз мора можа быць танней і хутчэй, чым залежыць ад адносінаў Лукашэнкі са сваімі суседзямі.
— Лукашенко приписал атаку на самолет в Мачулищах Украине и назвал Зеленского гнидой. Реакции с украинской стороны практически не последовало. Будут ли у этой словесной эскалации реальные последствия?
— То, что Лукашенко так долго и эмоционально реагировал на эту атаку — это симптом того, насколько болезненным лично для него и его репутации был этот укол. И дело тут, конечно же, в испорченном имидже надежного плацдарма для российских войск, потому что произошел серьезный провал как с точки зрения внутренней безопасности, так с точки зрения безопасности этого аэродрома.
Судя по всему, Украина тоже уловила эту причину эмоций белорусского политика. Они на нескольких уровнях официально назвали причиной тирад Лукашенко его бессилие. Если первая реакция на оскорбление была такой спокойной, то маловероятно, что Киев будет обострять политические отношения с Лукашенко без дополнительной эскалации со стороны Минска. Как минимум мы видим, что посла из Беларуси никто не отозвал. При этом, если к диверсии в Мачулищах действительно была как-то причастна Украина и если этот опыт будет признан успешным, то нельзя исключать, что последуют новые подобные операции.
Здесь эмоции и градус риторики со стороны Лукашенко будет явно не первым аргументом для Украины, если в таких атаках будет военная необходимость. Вероятным последствием эмоциональной речи Лукашенко может стать замораживание того канала коммуникации, который явно был в отношениях Минска и Киева в последние месяцы, но и здесь, если Минск не включится полностью в войну, то рано или поздно объективные интересы двух столиц заставят их снова разговаривать между собой.
Читайте также
