С момента президентских выборов 2020 года Александр Лукашенко неоднократно перетасовывал силовиков. Но генерал-майор КГБ в отставке Игорь Сергеенко бессменно возглавляет администрацию политика уже почти четыре года. Рассказываем биографию этого силовика: вспоминаем его попытки признать литературу экстремистской еще в нулевые годы (удивительно, но белорусские суды были против), отношение к Куропатам и жертвам сталинских репрессий и борьбу с национальными героями нашей страны.
Боролся с «экстремизмом», когда это еще не было мейнстримом
Игорь Сергеенко — выходец из КГБ. Поэтому о его молодых годах известно немногое. Он родился 14 января 1963 года в деревне Столица Шарковщинского района Витебской области. В 1984-м с отличием окончил исторический факультет БГУ — на сайте учреждения он значится как «знаменитый выпускник». В советское время поступить и закончить истфак было непросто. Факультет имел репутацию кузницы партийных кадров. Деканом тогда была партийный историк Ираида Царюк, родная сестра знаменитого подпольщика, а затем партийного чиновника БССР Сергея Притыцкого.
Среди однокурсников Сергеенко мы нашли двух известных человек. Первый — доктор наук Виктор Шадурский. В 2008–2021 годах он был деканом факультета международных отношений БГУ и сделал многое, чтобы создать там интересный коллектив, а после массовых мирных протестов защищал студентов и преподавателей от репрессий. Теперь живет в эмиграции. Об одной из встреч Сергеенко с Шадурским мы расскажем позже.
Второй однокурсник — Олег Иов, ставший известным археологом. В конце 1980-х его, тогда аспиранта, направили в помощь будущему политику Зенону Позняку, который первым рассказал об урочище Куропаты под Минском как о месте сталинских расстрелов. В соавторстве с Позняком и археологом Николаем Кривальцевичем Иов выпустил брошюру о раскопках. А в конце 1990-х археолог сам проводил работы в урочище, уже четвертые по счету. Отдельным чиновникам очень хотелось найти в расстрелах «немецкий след», но Иов остался верен исторической правде. Раскопки доказали, что казни осуществлял НКВД и они происходили в конце 1930-х годов. Иов умер в 2021-м.
Мы рассказываем биографии этих однокурсников будущего чиновника так подробно по двум причинам. В будущем Сергеенко попытался положительно повлиять на судьбу Куропат (в том числе основываясь на работе Иова) и при этом пересекся с Шадурским. Такой факт заступничества за жертв советских спецслужб не очень-то вписывается в представление о выходце из КГБ. Да и в целом противоречит позиции Сергеенко по многим другим вопросам. А еще биографии Иова и Шадурского показывают, насколько разными оказались судьбы похожих людей одного поколения. Кто-то из них служил своей стране, другие — государству.
Отучившись на истфаке, Сергеенко отправился в армию (1984−1986). Затем два года проработал заведующим учебно-методическим кабинетом кафедры истории КПСС и политэкономии Витебского мединститута — весьма скромная должность без особенных карьерных перспектив. Поэтому неудивительно, что когда Сергенко получил предложение перейти на работу в спецслужбы, то принял его. Два года (1988−1989) он был курсантом Высших курсов КГБ СССР. А затем на протяжении девяностых и нулевых годов «служил на различных должностях в органах Комитета государственной безопасности Беларуси». На каких именно — неизвестно.
Согласно официальной биографии, чиновник перешел на руководящую работу в 2010-м, став главой областного управления КГБ по Могилевской области. В реальности он пять лет до этого возглавлял аналогичное управление по Гродненской области. В этом статусе он показал себя человеком с советским мышлением и консерватором, неоднократно нарушавшим гражданские свободы.
Работа Сергеенко была подробно рассмотрена в аналитическом обзоре белорусских правозащитников «Ситуация с правами человека в 2008 году». Как писали его авторы, в январе 2007-го вступил в силу закон «О противодействии экстремизму». На его основании силовики получили возможность признавать информационные материалы экстремистскими и затем подвергать уголовному преследованию их авторов.
Прецедент создал именно Сергеенко. 4 августа 2008 года он написал заявление в суд Ивьевского района с требованием признать экстремистским материалом августовский номер незарегистрированного издания «Свобода». В заявлении фигурировала конкретная статья «Война в Грузии», в которой, по мнению спецслужбиста, присутствовали «признаки компрометации деятельности правоохранительных органов Республики Беларусь».
В чем это выражалось? Авторы статьи констатировали, что КГБ не разрешил организации «Молодой фронт» провести пикет у российского посольства. В заявлении МФ был назван организацией «радикально-экстремистского направления». Текст в газете якобы дискредитировал «основные направления внутренней и внешней политики Беларуси», а напечатанные в ней статьи содержали материалы, «пропагандирующие экстремистскую деятельность и геноцид грузинских властей в отношении осетинского народа».
9 сентября номер издания, на который пожаловался Сергеенко, признали экстремистским. Но 5 ноября коллегия Гродненского областного суда отменила это решение. Причина — районный суд рассмотрел дело без привлечения всех заинтересованных сторон. То есть представителей газеты даже не пригласили на заседание. 12 декабря суд Ивьевского района повторно вынес дело на обсуждение — и оставил его без рассмотрения. Аргументация была следующей: «лицо, чья подпись стояла под заявлением, не было уполномочено его подписывать». Речь, судя по всему, шла именно о Сергеенко.
Неутомимый глава областного управления КГБ на этом не остановился. Сергеенко попытался признать экстремистскими еще ряд материалов. Список значительный. Это:
- экземпляр газеты Głos znad Niemna na uchodźstwie (ее издавал преследуемый властями Союз поляков);
- издание «Обзор-хроника нарушений прав человека в Беларуси в 2004 году»;
- «Конспиратор польский» + «Малый конспиратор» (что это за издания, мы не знаем. — Прим. ред.);
- аудиозаписи программ Польского радио;
- компакт-диски с записью прошедшего в Варшаве концерта «Солидарные с Беларусью»;
- издания «Основы стратегии ОДС» (Объединенных демократических сил. — Прим. ред.) и «Проект резолюции Конгресса демократических сил»;
- бюллетень «Свабодная думка»;
- книга оппозиционного политика Павла Северинца «Лісты з лесу», написанная им во время отбытия срока на «химии»;
- книга «Случайный президент» (одним из ее авторов был Павел Шеремет).
Все эти материалы таможенники на протяжении трех лет конфисковывали у белорусских граждан во время пересечении границы.
Но, как отмечают правозащитники, большинство этих дел суд так и не рассмотрел. Например, о том, что так и не был признан экстремистским экземпляр газеты Союза поляков, стало известно из официального письма судьи. А до этого суд отказался признавать экстремистским «Обзор-хронику...», но получить копию судебного постановления правозащитникам не удалось.
История с плюшевыми мишками и защита Куропат
В 2010-м Сергеенко переехал в Могилев, где возглавил областное управление КГБ. В новом статусе он даже дал интервью изданию «Вечерний Могилев». Спецслужбист рассказал, что на тот момент возглавлял Федерацию биатлона Могилевской области, а также что сам занимается спортом: «Общефизическая подготовка и спорт — неотъемлемая часть жизни сотрудника КГБ. Я бы даже сказал, профессиональная необходимость. Что касается меня, то зимой — это лыжи, летом — легкая атлетика».
Сергеенко добавил, что свободного времени у него практически нет. Когда появляется минутка, любит походить по лесу, пособирать грибы, порыбачить. «Было бы время, с удовольствием бы посетил некоторые исторические места нашей родной Беларуси», — отметил чекист. У него спросили: «Что вы цените в мужчинах, а что в женщинах?» Сергеенко ответил: «В мужчинах — умение держать слово, честь, обязательность. В женщинах — ум и душевные качества».
После президентских выборов 2010 года Евросоюз внес Сергеенко в санкционный список. Ему был запрещен въезд в ЕС. В 2015-м, во время оттепели в отношениях Беларуси и Запада, его оттуда исключили.
В 2013 году спецслужбиста забрали на повышение в Минск. Он стал первым заместителем председателя КГБ по контрразведывательной деятельности (в том же году — просто первым заместителем). Именно в этом статусе Сергеенко засветился в прессе: кратко прокомментировал агентству БелаПАН, что с фигурантов дела о «плюшевом десанте» сняты обвинения и взята подписка о невыезде. Та история произошла уже более десяти лет назад, поэтому кратко напомним, в чем было дело.
В июле 2012 года одномоторный самолет со шведским экипажем из сотрудников рекламной компании Studio Total несанкционированно пересек воздушную границу Беларуси. Он провел в небе над страной около полутора часов, сбросив над Ивенцом и окраиной Минска более 800 плюшевых медвежат с записками в поддержку демократии в Беларуси. После этого КГБ задержал фотографа Антона Суряпина, который первым выложил на своем сайте фотографии сброшенных шведами игрушек, а также риелтора, у которого легально въехавшие в страну шведы, наблюдавшие за сбросом «десанта» с земли, планировали снимать жилье. Но времена тогда были относительно либеральные, поэтому дело против них окончилось ничем.
На своем посту силовик проработал шесть лет — до декабря 2019-го. Все эти годы его начальником был Валерий Вакульчик, проведший в должности еще больше времени: рекордные для независимой Беларуси восемь лет. Но и в эти годы Сергеенко нечасто появлялся на публике. К примеру, в 2016-м он представлял в Совете Республики поправки в некоторые законы по вопросам борьбы с терроризмом. В том числе это позволило привлекать армию для охраны критически важных объектов.
А в феврале 2017-го Сергеенко принял участие в круглом столе, посвященном Куропатам. Его организовала газета администрации Лукашенко «СБ. Беларусь сегодня». Среди прочих в нем приняли участие специалисты по изучению массовых репрессий Игорь Кузнецов и Владимир Адамушко, а также упоминавшийся выше однокурсник спецслужбиста Виктор Шадурский. Дискуссию вел тогдашний главный редактор Павел Якубович. Но самый высокий статус был, разумеется, у Сергеенко.
Во время дискуссии он заявил, что сегодня ни у кого не вызывает сомнения то, что в Куропатах лежат люди, которые были безвинно, незаконно расстреляны в 1930–1940-е годы. «С этой темы необходимо снять искусственную политизированность, которая никогда ни к чему хорошему не приводила, — говорил Сергеенко. — Сегодня о Куропатах можно говорить как о большом кладбище национального масштаба, где покоятся такие же люди, которые погибали и в Бобруйске, Борисове, Витебске, Гомеле, Могилеве, Мозыре, Орше, Полоцке, Слуцке, Червене. В изученных делах указывается 11 таких мест».
Спецслужбист предложил не сводить репрессии лишь к 1937 году: «Это был пик репрессий. Но обращаю внимание, что впоследствии ЦК КПСС принимал решение о реабилитации жертв политических репрессий 1920–1980-х годов. Начало репрессий приходится именно на 1920-е годы».
Также Сергеенко озвучил очень важную информацию — число репрессированных и реабилитированных во время сталинского террора белорусов (по крайней мере, тех, информация о которых есть в белорусском КГБ): «Опираясь на фактические цифры, я могу сказать: по уголовным делам — судебным и несудебным способами — было репрессировано 235,5 тысячи человек. Это за весь период — с 1920-х по 1950-е годы. Это дела, находящиеся в Центральном архиве КГБ и архивах областных управлений, касающиеся и лишенных свободы, и расстрелянных. Из них 176 тысяч были реабилитированы».
Когда речь зашла о создании мемориала в Куропатах, чекист поддержал эту идею.
«Этот памятный знак должен быть объединяющим, а не отражающим интересы определенной нации, конфессии или политической группы. В перспективе это может быть и филиалом нашего Национального исторического музея. Шефство может взять и Белгосуниверситет. А в дальнейшем, конечно, надо продолжить исследовательские работы. Здесь отмечу, что Комитетом государственной безопасности по собственной инициативе проведен большой комплекс работ по изучению всех архивных материалов. И тех, которые хранятся у нас, и тех, что в Национальном архиве», — сказал Сергеенко.
Многие слова чиновника соответствовали действительности, а идеи были вполне здравыми. Но с их реализацией на практике возникли проблемы. В августе того же года в Минске прошел форум «Большевистский террор. Право на установление истины». Его участники потребовали снять грифы секретности со всех документов спецслужб периода 1917−1953 годов, передать дела репрессированных из ведомственных архивов в государственные, обеспечить к ним свободный доступ, установить места массовых расстрелов репрессированных, а также признать пропаганду сталинизма преступлением.
Резолюцию разместили на сайте «Удобный город», ее подписали более 1100 человек. Потом обращение направили в администрацию Лукашенко, Совет Министров, Палату представителей, Министерство юстиции, КГБ, МВД, Генпрокуратуру и другие компетентные госструктуры.
Ответ КГБ, подписанный Игорем Сергеенко, вы можете увидеть на фотографии ниже. Основная мысль сформулирована так: «Звестак аб канкрэтных месцах масавых расстрэлаỳ (отметим, что в ответе использована не белорусская кириллическая буква «Ў», а латинская «Ỳ» — то есть на компьютерах КГБ, видимо, даже не было белорусской раскладки. — Прим. ред.) i захавання (вероятно, имелось в виду «пахавання». — Прим. ред.) ахвяр палiтычных рэпрэсiй у архiвах органаỳ дзяржаỳнай бяспекi Рэспублiкi Беларусь не маецца. <...> Паỳнамоцтвамi па рэабiлiтацыi ахвяр палiтычных рэпрэсiй надзелены суды i органы Пракуратуры Рэспублiкi Беларусь».
То есть КГБ, несмотря на названную Сергеенко ранее цифру, якобы был не в курсе того, где во времена сталинских репрессий расстреливали людей и где находятся места их захоронения. Какую-либо инициативу спецслужбист проявлять не хотел.
В следующем году из «СБ» будет уволен Павел Якубович. По его словам, как раз «за Куропаты». В 2021-м из БГУ уволят двух других участников того круглого стола — Виктора Шадурского и Игоря Кузнецова — Сергеенко ничего не сделает, чтобы их защитить, а его слова о Куропатах, сказанные тогда, будто бы растворятся в воздухе. В 2019-м в урочище снесли часть установленных там активистами крестов.
Наконец, Сергеенко еще раз засветился в СМИ в декабре 2018-го: его включили в рабочую группу по актуальным вопросам белорусско-российского сотрудничества (тогда шли переговоры между странами по углубленной интеграции).
Спецслужбист во главе администрации Лукашенко
Но прошел год, и Сергеенко стал решать вопросы совсем другого уровня. В декабре 2019-го Наталью Кочанову, которая три года возглавляла администрацию Лукашенко, направили в Совет Республики. А ее место занял Сергеенко. Он ушел со службы в КГБ в звании генерал-майора.
«Что касается Администрации президента, то, Игорь Петрович, я сошелся на вашей кандидатуре. Много было обсуждений, разговоров. Что меня склонило больше всего — ваша работа в Комитете госбезопасности была связана с проблемами, которыми приоритетно занимается Администрация. Это кадры, их чистота, политические, социально-политические вопросы. Вы очень хорошо этим владеете», — заявил Лукашенко при назначении.
Назначение вывело до этого малоизвестного спецслужбиста из тени. Уже в том же декабре Сергеенко принимал участие в Венском бале во Дворце независимости, затем — в узких совещаниях по вопросам коронавируса (например, в марте 2020-го Лукашенко встречался с ним и тогдашним госсекретарем Совета безопасности Андреем Равковым), руководил рабочей группой, которая мониторила ситуацию с белорусскими нефтеперерабатывающими заводами, обсуждал со своим начальником ситуацию с коронавирусом (апрель 2020-го).
На Пасху весной того же года Сергеенко отправился вместе с Лукашенко в Свято-Благовещенский Ляденский храм в Смолевичском районе. Эпидемия COVID-19 распространялась с огромной скоростью, но никто из чиновников не надевал маски. В репортаже ОНТ показали, как на выходе из храма, общаясь с настоятелем, Лукашенко рассказал, что в его администрации заболел человек, но тест показал отрицательный результат на COVID-19.
«Во, живой! — указал политик на Игоря Сергеенко. — У него в приемной человек заболел. Жив-здоров! Протестировали — все нормально. А то гвалт: умирают и прочее».
В мае Лукашенко решил поменять правительство: приближались президентские выборы. Разбираться с кадрами политик поручил как раз Сергеенко. «Очень многих министров мы назначили полгода назад и увидели их в деле. И сегодня можем сделать вывод, могут они работать в новом правительстве или не могут. Поэтому настало время, чтобы еще раз взглянуть на правительство, высших должностных лиц, которые у нас есть, и по ним тоже принимать решения. Или мы с ними работаем, или перемещаем на новую работу», — отметил Лукашенко и добавил: «Этот вопрос, Игорь Петрович, ваш. Возьмите всю информацию у Натальи Ивановны [Кочановой]».
Разумеется, окончательное решение по кадрам Лукашенко оставил за собой. Но если Сергеенко и позволял себе советы, то его мнение явно совпало с тем, что хотел начальник. В июне либерального премьер-министра Сергея Румаса отправили в отставку, его место занял Роман Головченко, который почти всю жизнь находился на силовых должностях и занимался вооружениями. Это было явное усиление силового блока.
«Это на самом деле продолжение тренда — силовик во главе АП, теперь и во главе правительства, — писал аналитик Артем Шрайбман. — Это не разворот от реформ, потому что реформ и не было никаких. Лукашенко видит решение всех проблем в экономике в мобилизации по военному образцу. Надо просто напрячься и работать лучше. Зачем ему какие-то банкиры-либералы, которые носят странные бумажки? Вот и всякие МВФы, Всемирные банки и отечественные либеральные экономисты не будут питать лишних иллюзий про “вот-вот созреет на реформы”. Ответ дан предельно однозначный. Форма пришла в гармонию с содержанием».
Еще ранее Шрайбман писал в колонке для портала TUT.BY, что Сергеенко на своей прежней должности как раз курировал работу с оппозицией. «То есть внутреннюю политику страны теперь администрирует человек, который профессионально боролся с “пятой колонной” все последние годы. Нельзя назвать его предшественницу Наталью Кочанову либералом. Но содержание докладных на столе Лукашенко явно не стало более вегетарианским от этой кадровой перестановки», — отмечал он.
Силовики, пришедшие в высокие кабинеты, стали определять новый тренд: ставку на репрессии и насилие. В июне 2020-го — уже шла президентская кампания — Лукашенко созвал своих соратников и обвинил оппонентов в «нарушениях законодательства, этических норм, оскорблениях» — то есть в том, что в реальности практиковал сам. В том же месяце он обратил внимание на «неконструктивную позицию», которую в вопросе президентской кампании «заняли представители отдельных средств массовой информации, причем западных». И призвал Сергеенко «железно реагировать» на это.
Что произошло после этого, вы знаете — фальсификация выборов, беспрецедентное насилие со стороны силовиков после массовых мирных протестов и зачистка информационного пространства и гражданского общества.
Но обратим внимание еще на один момент. В летних совещаниях участвовали многие силовики: председатель КГБ Валерий Вакульчик, министр внутренних дел Юрий Караев, глава Следственного комитета Иван Носкевич, руководитель Госпогранкомитета Анатолий Лаппо и так далее. Все перечисленные вскоре потеряли свои должности. Кто-то ушел на пенсию, кто-то — на понижение. А вот Сергеенко сохранил свой пост и влияние.
«Растерянность и слабость команды Лукашенко видны при попытке [его] людей и его самого наладить диалог с народом. Игорь Сергеенко, Наталья Кочанова, Валерий Вакульчик, Виктор Шейман и Наталья Эйсмонт — вот пятерка, которая, судя по всему, будет с ним до последнего», — отмечал аналитик Сергей Чалый 18 августа 2020 года для TUT.BY. Вакульчик отошел в тень, а вот прогноз относительно остальной четверки оказался верным: они до сих пор в первых рядах.
После 2020 года — борец с «либеральными ценностями»
Репрессивную политику Сергеенко проводил и в последующие годы. Например, осенью 2020-го на «площади Перемен» был схвачен и избит минчанин Роман Бондаренко, который вскоре умер в больнице. Неравнодушные белорусы создали народный мемориал в память о нем, силовики его разрушили. Когда белорусы возмутились, Лукашенко потребовал у Сергеенко разобраться: но не с силовиками, а с людьми, возмутившимися правовым беспределом. Действия главы администрации Лукашенко летом и осенью того года не остались незамеченными: в ноябре его снова включили в санкционный список Евросоюза.
В октябре 2021 года Сергеенко пришел на прощание с сотрудником КГБ Дмитрием Федосюком, погибшим при попытке задержания минчанина Андрея Зельцера.
«Каждый получит по заслугам. Я не пугаю, я просто говорю, что так должно быть: подлость и преступность должны быть наказаны», — заявил силовик.
Разумеется, он не имел в виду своих бывших подчиненных, которые вламывались в чужие жилища, не будучи даже одетыми в форму. Речь шла о тех, кто публично выразил поддержку Зельцеру. Обещания Сергеенко с делом не разошлись.
Два года спустя после трагедии правозащитникам были известны фамилии 125 задержанных по «делу Зельцера» (людей, которых задерживали за комментарии в соцсетях за этот инцидент), не менее 14 из которых осудили. Для задержанных по «делу Зельцера» ни в ИВС, ни в следственной тюрьме №8 не принимали передачи в течение более полутора месяцев. Людей ограничивали в переписке, получении посылок и в некоторых случаях — встречах с адвокатами. Полтора месяца заключенные сидели в переполненных камерах в той одежде, в которой были задержаны, без средств гигиены и теплых вещей. Жене Андрея Зельцера Марии Успенской назначили принудительное лечение в психиатрическом стационаре. Журналисту Геннадию Можейко, написавшему заметку о погибшем айтишнике, дали три года колонии.
Сергеенко участвовал и в работе комиссии по разработке новой Конституции. Он предложил ввести дополнительное требование к кандидатам в президенты — наличие не менее 10 лет стажа госслужбы или руководящего опыта в организации. «Люди пишут, что никакие кухарка или клоун не должны претендовать на высокий пост главы государства», — заявил чиновник, явно отсылая к личностям Светланы Тихановской и Владимира Зеленского. Также силовик предложил исключить из Основного закона положение о недопустимости лишения гражданства. Ни одна из этих идей не нашла отражения в итоговом проекте (хотя лишать гражданства в стране действительно начали, назвав это не «лишением», а «утратой»).
Важную и, подчеркнем, отрицательную роль Сергеенко сыграл в образовании. В январе 2022 года Лукашенко провел совещание по вопросам реализации исторической политики. По его словам, пришло время дать адекватную оценку отдельным историческим периодам, включая времена Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.
«Давайте в учебниках по истории, в замковых и музейных экспозициях так и назовем, например, период Речи Посполитой — оккупацией белорусской земли поляками. Этноцидом белорусов. А что это было для наших предков? Родной язык, культура, вера под запретом. Магнаты на собак меняли белорусских крестьян. Но народ выжил и сохранил свою самобытность», — заявил политик, правда, не упомянув, что в аналогичной (или даже худшей) ситуации белорусы находились под властью Российской империи.
После этого совещания Сергеенко заявил о необходимости внести «определенные коррективы» в школьные и вузовские учебники по истории. Чтобы реализовать эти изменения на практике, в феврале в стране создали Республиканский совет по исторической политике. Возглавил его как раз глава администрации Лукашенко.
На практике генерал-майор в отставке нашел «навязывание западных либеральных ценностей и культурных традиций» в белорусской латинке. Также он пустился в рассуждения о том, кого можно считать национальным героем Беларуси, а кого нет. Следуя логике чиновника, например, Тадеуш Костюшко, Кастусь Калиновский и повстанцы 1863−64 годов таковыми быть не могут. Однако в озвученных Сергеенко тезисах много ложной информации. Как, впрочем, и в тех, что высказывались им до этого.
Сергеенко — десятый по счету руководитель администрации Лукашенко. В декабре исполнится уже четыре года, как он занимает этот пост. Больше него в этом кресле на данный момент находились лишь Владимир Макей (четыре года и один месяц), а также пока недосягаемый Михаил Мясникович (почти шесть лет). Но абсолютная лояльность, верность и готовность Сергеенко исполнять любой приказ — верный рецепт того, что он может остаться на этом посту еще долго и уйти на покой лишь вместе со своим начальником.
Читайте также
