Зачем власти назначили выборы так рано? Для чего бюджетники участвуют во флешмобе в поддержку Лукашенко? Значит ли поддержка северокорейскими солдатами российской армии, что Беларусь может вступить в войну? На эти и другие вопросы читателей «Зеркала» ответил политический обозреватель Артем Шрайбман в очередном выпуске проекта «Шрайбман ответит». Это его текстовая версия.
«Даже если общество не готово протестовать, все равно власти так спокойнее»
— Почему выборы пройдут так рано — в январе 2025 года?
— Мы часто пытаемся найти сложные конспирологические объяснения для вполне тривиальных решений власти. И мне кажется, здесь как раз такая история.
Выборы в Беларуси уже не раз проходили существенно раньше предельного срока. В 2006-м — за полгода до истечения полномочий Лукашенко. В 2019-м — почти за год до конца полномочий парламента. Я это говорю к тому, что для беларусской власти это не вопрос какой-то «чрезвычайщины». Раннее проведение выборов не требует каких-то глобальных причин.
Поэтому для меня и неубедительны гипотезы коллег вроде катастрофического состояния здоровья Лукашенко, которое вынуждает его торопиться, или его попыток синхронизироваться с инаугурацией нового американского президента, чтобы попасть за стол переговоров по Украине, в которые Лукашенко может верить.
Чтобы не уходить далеко в чтение его мыслей и иллюзий, мне кажется наиболее убедительным самое простое объяснение. А именно: ошпарившись на летней кампании 2020 года, власть решила отныне проводить все электоральные кампании в холодное время года.
Даже если общество не готово протестовать, все равно власти так спокойнее. И в этом смысле январь или февраль — не имеет большой разницы. Референдум по Конституции и выборы 2024-го назначили на февраль, президентские — на январь.
Возможно, они подумали, что чем меньше времени между объявлением выборов и их проведением, тем меньше у врагов времени, чтобы подготовить какие-то планы по срыву кампании. И поэтому решили, как и в 2020 году, оставить на саму кампанию всего три месяца.
В любом случае такой выбор даты говорит о желании власти максимально деполитизировать этот избирательный ритуал, поставив значительную часть кампании на новогодние и рождественские праздники. Иными словами, людей не хотят отвлекать от их обычной жизни, предпочитая максимально быстрый и незаметный, рутинный формат выборов. То есть полную противоположность тому, что мы видели в 2020 году.
«Власть не настроена имитировать напряженную борьбу»
— В 2020 году Юрий Воскресенский сказал, что Александр Лукашенко дал слово, что это его последний президентский срок. В ноябре 2020-го беларусский политик заявил: «С новой Конституцией я уже с вами президентом работать не буду». Как видим, Лукашенко баллотируется. Как власть и сам политик будут объяснять народу, что он вновь соврал? И будут ли вообще?
— Это не выглядит для него большой проблемой, он обманывает регулярно. Буквально в недавнем интервью Би-би-си Лукашенко рассказывал, как семья Марии Колесниковой не хочет с ней видеться, хотя это неправда — ее отец пытается попасть к ней на свидание, и это ему говорят, что Мария не хочет видеться с ним.
Поэтому если Лукашенко кто-то спросит о его собственных словах до 2025 года, он легко может сказать, что ничего такого не обещал. Очень сомневаюсь, что в обозримом будущем перед ним будет такой журналист, который возьмет и включит запись его слов четырехлетней давности.
Но даже если ему или пропаганде придется оправдываться, то сделать это будет несложно. Всегда можно сказать, что тогда, четыре года назад, Лукашенко был искренен, когда обещал больше не идти на президентские выборы. Но за эти годы ситуация изменилась. Началась война, и со стороны заботливого лидера было бы просто безответственно бросать народ на переправе. В конце концов, можно сказать, что это народ и попросил. Сам бы ушел, но не отпускают.
В любом случае власть и пропаганда, скорее всего, не будут сами об этом вспоминать. Пока выглядит так, что их установка — преподносить эти выборы как формальность, а не момент истины, в котором надо перед кем-то оправдываться за нестыковки в обещаниях.
Даже Олег Гайдукевич уже не стесняется своего статуса спарринг-партнера и в одном из интервью открыто заявил: ожидает, что Лукашенко победит на выборах, потому что у него большинство. А он, Гайдукевич, идет не для того, чтобы побороться за власть, а чтобы объединить общество. Иными словами, это не та кампания, в которой власть настроена имитировать напряженную борьбу и давать кому-то задавать Лукашенко неудобные вопросы.
«Банальная попытка выслужиться перед начальством»
— Зачем запустили флешмоб «Надо», где студенты и сотрудники госорганизаций призывают Александра Лукашенко баллотироваться, ведь еще до этого были поданы документы на его выдвижение кандидатом?
— Это выглядит как банальная попытка выслужиться перед начальством. Анонсируя свое выдвижение, Лукашенко сказал, что пойдет на выборы, только если сторонники скажут ему: «Надо». В такой ситуации у номенклатуры нет более простого пути, чем взять и подыграть лидеру, чтобы завоевать расположение если не самого Лукашенко, то как минимум верхушки его администрации.
И как только это сделали несколько первых госучреждений и групп провластных активистов, началось соцсоревнование. Неловко оказаться тем государственным органом или предприятием, которое либо не включилось в общенациональный флешмоб, либо сделало это последним.
Это примерно как показать слабые цифры по членству в «Белой Руси» или участии в досрочном голосовании. Могут появиться вопросики. Как это вы работаете с кадрами? Может, у вас есть в коллективе носители деструктивных идей?
«Каждый этап эскалации скорее приближает войну к нам, чем отдаляет ее»
— Генсек НАТО подтвердил присутствие войск Северной Кореи в России. Почему Владимир Путин использует солдат из КНДР, а не из Беларуси? Наличие корейских военных увеличивает вероятность того, что и нас вовлекут в войну напрямую?
— С военной точки зрения отправка 10 000 северокорейских солдат или 10 000 беларусских не имеет для России колоссальной разницы. Если мы опираемся на оценки российской группировки в полмиллиона человек, то 10 000 — это всего лишь 2%, что не оказывает существенного влияния на ход боевых действий. Причем в обоих случаях, и в беларусском, и в северокорейском, это были бы люди, которые отправились туда не добровольно. И которые не имеют боевого опыта.
Но в случае с беларусами слишком очевидны куда более высокие политические риски. Во-первых, вся беларусская армия оценивается примерно в 48 000 человек, если мы не считаем гражданский персонал. Северокорейская — более миллиона. То есть речь шла о куда более серьезном оголении военного потенциала Беларуси.
Во-вторых, беларусское общество не хочет воевать — это общеизвестный факт. И еще четыре года назад оно чуть не свергло режим Лукашенко. Северокорейский режим с такими проблемами никогда не сталкивался. Поэтому, в случае военных неудач или даже полного разгрома этого военного контингента, риски политической нестабильности в Беларуси и в КНДР после этого разные.
А для Кремля стабильность в Беларуси и в Северной Корее имеет абсолютно разное значение. Потерять Беларусь из орбиты друзей — субъективно куда более неприятная перспектива для Путина, учитывая, что он считает беларусов, русских и украинцев одним народом. Иными словами, использовать КНДР как источник живой силы куда более безопасный вариант для Путина, чем рисковать политической стабильностью надежного пророссийского режима и плацдарма в непосредственной близости от театра военных действий.
Отвечая на вопрос о вероятности вовлечения беларусов, надо сначала разобраться, что в принципе способствует повышению этой вероятности.
С моей точки зрения, это общая эскалация войны. Чем ближе она к выходу за границы России и Украины, к использованию качественно нового оружия, к тотальному поражению какой-то страны, тем более вероятны резкие действия вроде вовлечения Беларуси.
Приезд северокорейских солдат — это, безусловно, акт эскалации. Если их участие в боевых действиях подтвердится, получится, что войну против Украины ведут уже два государства, а не одно. Запад и Киев могут ответить какими-то формами своей эскалации в ответ. И так далее.
В какой-то момент при движении по этой лестнице вовлечение Беларуси может стать следующим шагом. Необязательно через использование живой силы, а вполне возможно, как и раньше, через использование беларусской территории, инфраструктуры и военных объектов для атак по территории Украины, на которые та может начать отвечать. Поэтому, увы, каждый этап эскалации, включая приезд северокорейских солдат, скорее приближает войну к нам, чем отдаляет ее.
