20 января 2025 года Дональд Трамп вступит в должность президента США. За месяц до этого важного события мы поговорили с Джоном Болтоном — человеком, который работал в администрации нескольких лидеров США, в том числе и будущего. Чем первый приход Трампа в Белый дом будет отличаться от второго, что он будет делать с войной в Украине и какое влияние на политика имеет бизнесмен Илон Маск?
«Ваш народ не хочет, чтобы им правил Лукашенко, уж точно он не хочет, чтобы им правил Путин»
— Сразу после выборов некоторые СМИ стали называть Илона Маска творцом победы Дональда Трампа. Какова степень влияния бизнесмена на американскую политику?
— Он, безусловно, внес значительный вклад в кампанию с точки зрения финансов, а его владение медиа (речь про X, ранее Twitter. — Прим. ред.) делает его влиятельной фигурой в медиапространстве США. Победа Трампа, на самом деле, была довольно незначительной. Да, он победил, это не вызывает сомнений, но без огромного перевеса. Результаты [кандидатов] были очень близки во всех ключевых штатах.
Дональд Трамп набрал на 2 млн 285 тысяч голосов больше, чем Камала Харрис. Но решающим для кандидатов в президенты становятся не голоса избирателей, а коллегии выборщиков. В большинстве штатов действует правило «Победитель получает все», поэтому политик, набравший наибольшее количество голосов избирателей, получает все голоса коллегии выборщиков штата. В итоге Дональд Трамп получил 312 голосов выборщиков, Камала Харрис — 226. Подробнее о самой процедуре вы можете прочесть здесь.
Маск остается заметной фигурой с момента выборов, в какой-то момент Трамп даже пошутил: «Я не могу его выгнать из Мар-а-Лаго (резиденция избранного президента США. — Прим. ред.)». Маску поручено довольно важное задание — изучить неэффективность и расточительство в правительстве. Возможно, он предложит ряд хороших рекомендаций.
Настоящий вопрос заключается в том, что произойдет после инаугурации Трампа 20 января, когда он официально станет президентом? Сейчас это может сбивать с толку многих людей, особенно тех, кто не очень знаком с американской системой. На данный момент они оба частные лица. Но, как только Трамп станет президентом, Маск останется частным лицом, ситуация будет совершенно другой. У бизнесмена есть свое мнение, политику явно нравится его слушать. Посмотрим, как все будет на практике, когда избранному президенту придется реально управлять страной, какое тогда влияние Маск сможет оказать.
— В чем будут отличия первого и второго сроков Дональда Трампа?
— Он уже обозначил несколько приоритетов, которые начнут реализовываться в день инаугурации. Первый и, безусловно, крайне спорный — это программа по высылке всех нелегальных иммигрантов из США. Конечно, нет гарантии, что все будет гладко с точки зрения реализации, но это явно станет приоритетом. Я также думаю, что он намерен сохранить налоговые послабления, срок действия которых истекает в конце 2025 года, а также откатить экономические регуляции администрации Байдена. Это все важные пункты для тех, кто его избрал.
Насколько больше он сможет сделать помимо этого — неясно, потому что республиканцы хоть и получили контроль над Сенатом и сохранили контроль над Палатой представителей, у них не очень большой перевес. Промежуточные выборы 2026 года (голосование, которое проводится в середине срока президента США, там выбирают, например, членов Конгресса. — Прим. ред.) могут показаться далекими, но в политическом плане о них думают прямо сейчас.
И, наконец, еще один момент. Да, Трамп — новый президент, это факт. Воодушевление и оптимизм, которыми обычно сопровождается приход нового лидера, сейчас очевидны в прессе. Но он одновременно и «хромая утка». С момента вступления в должность Конституция запрещает ему баллотироваться на третий срок. Внимание начинает переключаться на тех, кто придет после Трампа. Это также будет постепенно снижать влияние избранного президента с каждым днем. Мы не можем с уверенностью предсказать, что возьмет верх: воодушевление, связанное с его избранием, или груз его статуса.
— Чего стоит ждать от Дональда Трампа во внешней политике?
— Я думаю, что главной проблемой, с которой ему придется столкнуться, будет растущий союз между Китаем и Россией. Мы видим его влияние по всему миру. Это не идеальный союз, и между ними все еще есть разногласия. Но, в отличие от китайско-советского альянса времен холодной войны, на этот раз Пекин играет главную роль, а Москва — младшего партнера.
Как это проявится, особенно в Европе, станет одной из первых тем, на которые Трампу придется обратить внимание из-за продолжающейся войны в Украине. Недавно в интервью для журнала Time, который объявил его человеком года, он внезапно признал, что конфликт в Украине сложный (цитата звучит так: «Проблема на Ближнем Востоке проще в решении, чем то, что происходит между Россией и Украиной». — Прим. ред.). Но что именно он предпримет, предположить сложно.
Важно понимать, что у Трампа нет философии. Он не мыслит в терминах стратегии национальной безопасности и не занимается политикой так, как это принято. Его подход транзакционный, разрозненный и ситуативный, он рассматривает все через призму: «Как это выгодно Дональду Трампу?» Поэтому, как мне кажется, больше всего он хочет, чтобы война в Украине просто исчезла. Это подразумевает, что его не особо волнуют условия урегулирования. Он много раз говорил, что, если бы он был президентом, война никогда бы не началась. Кто знает? Это утверждение, которое невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Но оно показывает, что он считает это «войной Байдена» и просто хочет забыть о ней.
Думаю, что это очень рискованно для Украины. Владимир Путин умеет льстить Трампу и знает, как получить от него то, что ему нужно. Отношения с Владимиром Зеленским гораздо сложнее. Я очень обеспокоен тем, как все обернется для Украины.
— Инаугурация Дональда Трампа пройдет через месяц. У президента Джо Байдена еще есть возможность как-то кардинально помочь Украине за это время? Если да, то как?
— С момента выборов администрация Байдена объявила о помощи и пытается как можно быстрее запустить процесс. Я не думаю, что у них было много дополнительных возможностей для действий. И важно понимать, что новый президент может отменить практически любое решение своего предшественника. Когда Трамп вступил в должность в 2017 году, он пытался отменить [почти] все, что сделал Обама. Если это [будет] в пределах его власти, я думаю, он пойдет тем же путем.
После выборов Зеленский особенно старался поддерживать контакт с Трампом. Думаю, это правильное решение с его стороны. Возможно, это повлияет на ситуацию. Мы можем надеяться на лучшее, но, если посмотреть на общую картину, как я уже сказал, я очень обеспокоен.
— Некоторые аналитики считают, что Трамп и Путин похожи. Вы работали с первым, встречались со вторым — в чем их сходства и отличия?
— Я так не считаю. Я впервые встретил Путина в октябре 2001 года, сразу после событий 11 сентября, когда он был еще относительно новым президентом России. Уже тогда он показался мне хладнокровным, но очень расчетливым человеком, который четко понимает, что он считает российскими национальными интересами. А Трамп не понимает, что такое национальные интересы США. Он не может отличить свои личные интересы от интересов страны. Путин играет на победу, а Трамп играет для того, чтобы его любили.
С точки зрения избранного президента, если у него хорошие отношения с Владимиром Путиным, значит, и у США хорошие отношения с Россией. Но это не так. Личные отношения всегда важны, но Владимир Путин прекрасно понимает, что это такое, и знает, что такое национальные интересы России. Я думаю, Путин считает, что может играть с Трампом и получать от него то, чего хочет. Трамп думает, что они друзья. Но мне не кажется, что российский президент так считает.
— При Дональде Трампе вы приезжали в Минск, был визит и госсекретаря Майка Помпео. Стоит ли ожидать подобных встреч с Александром Лукашенко в этот срок Дональда Трампа?
— Я поехал в Минск, потому что прошло много времени с момента последнего визита высокопоставленного американского чиновника. Лукашенко и его режим находятся под санкциями, но я считал, что если мы хотим сформировать последовательную стратегию в Восточной Европе, которая бы предотвратила повторное поглощение бывших частей Советского Союза в новую Российскую империю, то как минимум стоило изучить, что можно сделать. Моя поездка началась в Украине, затем я отправился в Молдову, Беларусь и дальше в Польшу. А через две недели я ушел в отставку. Боюсь, мой вклад оказался незначительным.
Я считаю важным понять, куда именно стремится Лукашенко. Меня очень беспокоит, что, если в Украине будет заключено перемирие, которое оставит за Москвой контроль над территориями по текущей линии фронта, это даст Кремлю время перегруппироваться и рассмотреть свои дальнейшие шаги. И, конечно, угроза вхождения Беларуси в состав России в той или иной форме все еще остается в повестке Москвы. Это вызывает у меня серьезные опасения.
— Можно как-то вернуть Беларусь в фокус американских политиков?
— Беларусь по-прежнему находится под санкциями, а поведение правительства Лукашенко, безусловно, очень благоприятно для России. Но беларусский народ не хочет, чтобы им правил Лукашенко, уж точно он не хочет, чтобы им правил Путин. Поэтому поиск путей избежать последнего должен быть частью стратегии.
Могу сказать, что во время этой поездки мы оказались в Варшаве, советник по национальной безопасности Польши (речь о руководителе Бюро национальной безопасности страны Павле Солохе. — Прим. ред.) организовал встречу. В ней участвовали он, я, украинский и беларусский советник по нацбезопасности (речь о председателях Совбезов двух стран — Александре Данилюке и Станиславе Засе. — Прим. ред.). Это было первое и последнее мероприятие такого рода.
Польше и Украине отношения с Беларусью очень важны, независимо от того, что происходит между Вашингтоном и Минском. Так что существует множество возможных сценариев. Я действительно надеюсь, что Вашингтон обратит внимание [на Беларусь]. Просто посмотрите на карту. Это очень важно для нас [американцев], даже если некоторым, таким как Трамп, кажется, что это территориально далеко. На самом деле это не так.
— Если бы вы сегодня были советником Дональда Трампа по национальной безопасности, то какой бы дали ему совет?
— Я бы однозначно сказал, что сейчас не время позволить России добиться военной победы в Украине. Если Кремлю сойдет с рук эта неспровоцированная агрессия, то это будет лишь вопросом времени, когда она повторится в других местах.
Путин ясно дал понять, что его повестка — это воссоздание империи. Не Советского Союза, а именно империи. И я не думаю, что это в интересах [ее] бывших подданных. Это и не в интересах Америки. Но нельзя просто надеяться, что все как-то образуется. Нужно работать с теми, кто также не хочет быть включенным обратно в эту империю, чтобы предотвратить это.
— США, администрация Трампа допустят вступление Украины в НАТО? В какой перспективе это может произойти?
— Я буду очень удивлен, если во время обсуждений по урегулированию конфликта Трамп даже рассмотрит возможность присоединения Украины к НАТО. Послушайте, главный вопрос сейчас в том, сможем ли мы вообще сохранить США в составе НАТО, учитывая недовольство Трампа Альянсом, а не в том, чтобы включать в него Украину.
Это одна из причин, почему я думаю, что урегулирование этого конфликта будет намного сложнее, чем это понимает сам Трамп. Основная проблема в том, что Украина считала, что у нее были гарантии безопасности по Будапештскому меморандуму, в том числе и со стороны России. Очевидно, что их не оказалось. Можно провозгласить новый набор гарантий, но не факт, что они окажутся более действенными, чем предыдущие.
