С начала войны в Украине погибли по меньшей мере 249 мирных жителей — такие данные приводит ООН. Эти люди умирали на улицах родных городов и деревень, рядом с близкими, внезапно и совершенно не предполагая, что этот день станет для них последним. Среди них были и дети. Мы поговорили с родными и близкими украинцев, которых не стало за первую неделю войны. Это жесткие — даже, скорее, жестокие — истории про боль и утрату, которые очень сложно рассказывать. Но нам кажется, что вы должны их услышать.
«Отец на моих руках истекал кровью»
До войны Вадим с семьей жил в украинском городе недалеко от границы с Беларусью (название он просит в материале не указывать). И как раз туда в первый день войны, 24 февраля, российские войска зашли с нашей территории.
— Наступать начали через Припять, через [Чернобыльскую] зону, — вспоминает мужчина. — Мы сразу же свои семьи завезли в безопасное место — у меня к тому же жена беременна, ей рожать в течение следующих двух-трех недель. Изначально не забрали из дома собак, и на следующий день, когда все затихло, отец рискнул поехать за ними — в городе остались три немецкие овчарки. Но когда уже собирались ехать назад, начали раздаваться взрывы. Мы уже выезжали из города, не доехали буквально 200−300 метров до окружной дороги.
Впереди автомобиля ехала колонна техники, говорит Вадим, и в какой-то момента оттуда начали стрелять в машину.
— Я чудом, наверное, с божьей помощью выжил — меня не задело. Отцу оторвало правую ногу и пятку на левой ноге. Двух собак убило пулями, только третья выжила. Пули были очень большие и прошили автомобиль насквозь — а это Mercedes Vito, микроавтобус. В багажнике остались дырки размером с крышку от трехлитровой банки, — говорит собеседник. — Я отца затащил за машину — а вокруг все еще стреляли. Стащил его с дороги, пережал ногу, потому что было сильное кровотечение. Я с ним там лежал еще часа три, и все это время шла техника, стреляли. Папа был в сознании. Ему очень больно было, он просто истекал кровью. У нас с ним были личные разговоры, но это я рассказывать не могу… Сказал мне напоследок: «Человек может оставить, а собаки никогда не бросят». Собака была с ним до конца. До вчерашнего дня.
По словам Вадима, многих в тот день в городе ранило. Когда все притихло, он пошел за помощью. Но вернуться к отцу уже не получилось — снова начались взрывы, и они продолжались до утра.
Тело папы Вадима удалось привезти в морг только вчера, 2 марта. Все это время, рассказывает он, по городу ходили российские военные и «стреляли во всех, кого видели, без разбора: батюшку застрелили, еще ребят». По улицам маленького приграничного городка ездили танки.
— Не дают прохода никому, не дают помощь провезти. Не дают даже трупы забрать, понимаете? Сбрасывают снаряды… Треть города разрушена, — говорит он.
Хотя тело удалось вывезти, похоронить его пока сложно, рассказывает Вадим: слишком опасно.
— Нельзя рисковать: я один мужчина на две семьи остался. Бабушка слепая, с трудом по дому передвигается, сестра 18-летняя только поступила в университет. Очень много «но» сейчас есть, чтобы рисковать своей жизнью и пытаться похоронить отца.
— А бабушка — это мама вашего отца?
— Да. Она в курсе [что произошло] - понятное дело, вся в слезах. Все наши уже в курсе, что отца не стало. Он был великолепный человек, добродушный. Был строителем, мы работали с ним вместе. Он кормил много людей, потому что они на него работали. Как будет дальше — одному Богу известно.
— Как у вас получается с этим всем сейчас справляться?
— По-разному, а как? Вынуждены справляться. Какие-то успокоительные, еще как-то… У нас есть надежда на лучшее. Чтобы наши дети и, по крайней мере, мой первенец, который скоро должен родиться, жили в мире… Выхода нет.
После нашего разговора у Вадима наконец-то получается сбросить видео, которое он снимал в тот ужасный день (мы не публикуем его по этическим причинам). Оно начинается с танков вдоль дороги, а в какой-то момент навстречу автомобилю начинают лететь пули, слышны крики, вой собак — и потом в кадре появляется отец молодого человека, уже без правой ноги. Собеседник пишет, что долго не знал — рассказывать ли эту историю. Но все же решил, что надо.
— Просто те эмоции, что я пережил, когда отец на моих руках в окопе истекал кровью… Это ужасно! Мы не вояки, не спецы, мы мирные жители, и эти ***** так бессердечно стреляют в нас… На украинской земле им зла никто не желает, лишь бы это кровопролитие закончили! — говорит он.
«Через два часа после ранения мой племянник погиб»
За семь дней войны Оксана потеряла двоих близких людей — племянника и его тетю, родную сестру отца мальчика. Арсению, которого не стало 28 февраля, было 14 лет.
— Когда Россия напала на мою страну, в Киеве звучали сирены и гремели взрывы, мы с сестрой решили, что нашим детям и маме будет безопаснее за 80 км от столицы — в селе, — начинает Оксана. — Но мы ошиблись.
Село Кухари, куда направлялась семья, оказалось на пути наступления российских войск. Уже на второй день активных боевых действий, 25 февраля, в деревню вошли танки и бронетранспортеры. Перед тем, говорит Оксана, в селе взорвали мост через реку — и путь для наступления был перекрыт, русская колонна оказалась в «мешке». Это, видимо, только обозлило военных, и они стали разрушать деревню. В то же время по вражеской технике била украинская армия. Мирные жители оказались под обстрелами, прятались в подвалах и погребах.
В таком состоянии напряжения сельчане прожили несколько дней. А потом случилась трагедия.
— После очередного обстрела дети вышли на улицу. Это было в последний день зимы, 28 февраля. И в это время откуда-то прилетел снаряд. Один из осколков попал в голову моему племяннику Арсению, — говорит женщина.
О том, что случилось, Оксана узнала по телефону от дочерей, который были вместе с мальчиком. Тогда же о ранении сына узнала его мама, сестра нашей собеседницы. И, несмотря на то, что все дороги от Киева до Кухарей были разбиты и опасны, родители Арсения и его тетя Марина (детский врач-анестезиолог) поехали к раненому мальчику.
— Арсения спасали все, кто был рядом. Скорая помощь приехать в село отказалась. Привезти к раненому сельскую медсестру получилось только через час, и это было очень опасно. Но она ничем не могла помочь — нельзя было остановить кровотечение. Через два часа после ранения мой племянник погиб от потери крови. А еще через полчаса на место добрались его родители и тетя.
Моста через реку, по которому можно было попасть в деревню, уже не было, рассказывает собеседница. Приехавшие перебирались вброд, по холодной воде. Марина успела оказать помощь другим раненным в селе людям. Так же, вброд, возвращались назад — уже с телом Арсения на руках.
— Доехать до Киева в тот же день им не удалось На ночь они останавливались в селе Загальцы. Утром вновь попытались добраться в столицу. В 11 утра они были в поселке Немешаево. После этого связь прервалась. Уже вечером 1 марта я увидела в Facebook публикации Марининого коллеги на страничках Министерства здравоохранения и главы ведомства Виктора Ляшко, где сообщалось о ее гибели.
— Только вчера утром мне удалось узнать, что родители Арсения живы — днем позвонил его папа и рассказал, что они в каком-то селе, их приютили добрые люди. Их машины обстреляли. Марина погибла. Вчера оккупанты не давали забрать из автомобиля ее тело, — говорит собеседница.
На данный момент родители Арсения все еще остаются в той деревне, рассказывает Оксана. Мальчика похоронили там же. Его папа ранен. Село занято российскими войсками, и выехать оттуда нет возможности.
Рассказав это, Оксана просит сделать все, чтобы «как можно больше людей узнали о том, что происходит сейчас в Украине».
— До их вторжения мы и были свободной страной! У Арсения оба дедушки — русские. Он был русскоязычным в быту, хотя отлично говорил и на украинском, и на английском. До прихода русских войск никто не мешал его счастливому детству. А Марина была представительницей самой гуманной профессии и помогала людям. Почему эти две жизни оборвали русские оккупанты?! — задает вопрос в пустоту она.
«Сережа собой прикрыл ребенка»
— Мы учились вместе, мы жили в одной комнате в общежитии. Как братья были в студенческие годы, — так начинает разговор Дмитрий, описывая своего университетского друга Сергея. Последнего нашли вчера мертвым в деревне в Черниговской области. Ему было 28 лет.
Об исчезновении Сергея собеседник узнал 28 февраля из истории в Instagram от общего знакомого — тот писал, что Сергей вышел из дома, попал под обстрел, и больше его не видели.
— Я с ним списался, спросил, что и как. Он сказал, что село, в котором тогда находился мой друг, обстреляли из «Градов». Сережа собой прикрыл ребенка. Мама этого ребенка рассказывала: видела, что у Сереги было ранение головы и ноги. После обстрела ребенка забрали в больницу, а друга никак не могли найти. Были надежды, что живой. А вчера ближе к обеду друг написал, что нашли тело — Серега был мертв, — говорит Дмитрий.
Последние годы мужчины общались реже, чем раньше: «дорожки немного разошлись». Отучившись, Сергей пошел работать на железную дорогу. Друзья изредка списывались друг с другом, поздравляли с днем рождения и с Новым годом. Но новость о смерти одногруппника оказалась очень тяжелой.
— Вроде почти не общались последнее время, но все равно — это очень болезненная потеря. Я даже не верю, что его нет. Никому никогда плохого ничего не делал… Он добрый человек, всегда готов был душу отдать для друзей и близких, никогда ничего не жалел. Веселый был, постоянно улыбался. Всегда был смелым. Когда были какие-то стычки со старшими курсами в студенчестве, он никогда и никого не боялся, — вспоминает друга Дмитрий.
Были ли уже похороны, собеседник пока не знает. С мамой Сергея спустя годы связь потерялась. А общий друг, который и рассказал о смерти университетского товарища, пока не отвечал: с Черниговской областью связаться довольно сложно из-за войны.
— Принять все это очень тяжело. Раньше я слышал взрывы, видел боевую технику, понимал, что война касалась всех, — рассказывает собеседник. — Но… Напрямую и настолько близко до этого момента [не сталкивался]… Но вот это произошло — очень неожиданно и очень больно, потому что человек погиб. И как погиб… Я просто не могу словами описать весь этот ужас, не могу ответить, зачем и как это произошло. Как это вообще объяснить? Он же был не военный, мирный человек…