После того, как западные СМИ и политики начали говорить о вероятном вторжении России в Украину, в нашей стране стал подниматься вопрос, не придется ли участвовать в этой войне и белорусам. После были учения «Союзная решимость» и масштабные боевые действия на территории нашей южной соседки. Разговоры о том, будут ли войска Беларуси участвовать в войне на территории чужой страны, идут до сих пор. Каково в эти месяцы было солдатам-срочникам? Поговорили с теми, кто вернулся из армии этой весной или дослуживает последние дни до дембеля. В целях безопасности имена собеседников изменены.
«У нас абсолютно бесполезная армия»
Владислав проходил службу в Печах. Вспоминает, что напряжение в его роте появилось, еще когда Беларусь и Россия проводили совместные учения — сначала «Запад — 2021» осенью, потом зимой — «Союзная решимость — 2022».
— Тогда переживали очень сильно. Все-таки на учениях были и белорусские войска. Думали: если вдруг российские поедут в Украину, а наши с ними на учениях, вдруг отправят и их? А потом что-то начнется, станут отправлять и другие части. Но нас в итоге никуда не отправили.
О начале войны в Украине молодой человек узнал от своей девушки — та стала сбрасывать ему новости.
— Не скажу, что мы сильно испугались, но поначалу было страшновато, потому что мы вообще не понимаем, зачем мы в этой армии служим и какую задачу выполняем. Вот я только обслуживал технику — никаких боевых штук не умею делать. Между собой обсуждали все это, но сразу никто из наших не думал, что мы можем куда-то поехать воевать. Потом стала появляться информация, что с нашей территории что-то летело в Украину и техника через нас ехала (не знаю, насколько это правда). Тут уже стало страшно.
Несколько дней, по словам парня, офицеры в части не обсуждали с военнослужащими ситуацию в Украине.
— Нам никто не говорил, что происходит, что правда о ситуации в Украине, а что нет, будет ли участвовать в этом Беларусь. Только потом с нами поговорил старший офицер взвода. Он сказал, что Печи — последнее место, откуда в случае чего будут отправлять людей, потому что это учебная часть. Ну и еще: «Не переживайте, президент нашу армию никуда ввязывать не собирается». Но некоторых наших отправляли в командировки — к примеру, в Столбцах несколько дней загружали снарядами российскую технику с буквой Z.
— А по телевизору новости вы разве не смотрели?
— Да, прописано в уставе, что мы должны смотреть «Панораму» каждый вечер, но по факту этого нет, потому что никому неинтересно: все понимали, что и зачем нам там показывают. Мы рассаживались для просмотра, но включали что-нибудь другое. Поэтому новости откуда могли сами, оттуда и узнавали: кто-то у родителей по телефону, кто-то — в интернете, если он у него есть. Более-менее ситуацией мы владели. Хотя сейчас так много информации вокруг, непонятно, что правда. Из-за этого было очень стремно: боялись, что могут все-таки отправить и нас. Но никто истерик не устраивал, не жаловался, родители, вроде бы, тоже спокойно отнеслись. Разве что было пару случаев, когда мамы звонили командиру роты спрашивали, что будет.
— В Печах разрешены кнопочные телефоны без интернета — «звонилки». Они есть, но не у всех. И, понятное дело, все стараются взять такие, где все-таки можно зайти в интернет. У нас где-то у 40% роты были эти телефоны, усиленно читали новости около 20%. И вот кто какие источники находит, тот такие и читает. Знаю, что один парень читал новости в российском паблике «Рифмы и Панчи», еще один — «Хартия 97». Я нашел во ВКонтакте только «Онлайнер», «Радио Свобода», «BBS News», их и читал. Но в армии такой контингент, знаете… Вот, например, один парень читает по слогам, для него война — не хорошо и не плохо. Если ему скажут воевать, он пойдет. Но люди образованные, у кого были телефоны и кто читал нормальные СМИ, осознавали всё. Боялись.
По словам Владислава, в его роте не было солдат, которые бы поддерживали вторжение России в Украину и верили в «нацистов».
— В целом, те, кто хоть что-то читал, понимали, что украинские войска где-то даже побеждают российские, понимали, что в Буче происходили очень нехорошие вещи. «Россия, вперед» ни от кого там не услышишь. Понимаете, в армии — разные подразделения, разное руководство. Где-то идеологи «хорошо» работают. Но у нас такого не было, лишь раз командир рассказывал нам про «спецоперацию» и «денацификацию», хотя он сам — украинец, у него где-то там родня. Как так можно, никто из нас не понял.
Дембеля, говорит Владислав, он и его сослуживцы дожидались спокойно, понимая, что за пределы Беларуси выезжать никому не придется. Но и возможную отправку на войну парни между собой обсуждали.
— Если бы нас все-таки отправили, мы бы не могли не пойти — мы военнослужащие, это преступление. Пришлось бы идти туда, но не более. Думаю, все бы закончилось чем-то вроде итальянской забастовки. Никто бы ничего не делал: «Ой, я это не умею, я болтик потерял». И всякое такое. Я бы ничего не делал в первую очередь потому, что не хочу и осуждаю все это. Но в целом, задача не была бы выполнена, потому что мы ничего не умеем, — смеется парень. — У нас абсолютно бесполезная армия, по крайней мере, моя рота: горстка водителей боевой техники, остальные ее просто ремонтируют. Ну, военных бы отвезли, а там… Я бы при первой возможности куда-нибудь убежал и сдался. Хотя сдаваться — тоже не понятно, что будет, где гарантии, что выживешь?
— А если бы сказали стрелять в людей?
— Не знаю, может, палец бы себе сломал. Но не делал бы такого. Да и нас не учили этому, мы не умеем воевать. Я в армии был в курсе картины [происходящего], но в основном все узнавал из текстовых новостей. А уже как вернулся домой, насмотрелся видео — как Харьков бомбили, в Буче мертвые люди. Это реально ужасно. И тут уже осознаешь, что идет настоящая война.
«Мне, если честно, все равно. В части нам особо на тему войны ничего не говорили — сами все по новостям видим»
Николаю до дембеля осталось несколько дней, парень служит водителем в одной из частей Минской области. Большинству его сослуживцев — 20−21 год, наш собеседник такого же возраста.
— Ночью с 23 на 24 февраля нас подорвали по тревоге. Еще же ничего не знали — на всякий случай, мало ли что. Чтобы мы тоже выехали на помощь, я так понял. Никто не понимал, что происходит. Потом по телевизору начали показывать [взрывы на территории Украины]. Сразу все испугались, конечно. Начали спрашивать начальство. Нам сказали, что нас дергать не будут, мы пока не будем участвовать в этой ситуации. Ну, мы смотрели телевизор, да и все.
Поэтому отправки на войну в Украину в роте, говорит Николай, никто особо не боялся.
— Офицеры сказали нам, что все спокойно, они сами там разбираются (Украина и Россия. — Прим. ред.), мы туда не лезем. Потом были, конечно, страхи — что колонной выедем, всякое же может случиться… Но в целом наши все реагировали уже спокойно, ничего такого страшного не происходило. Родителям всё объясняли сами, чтобы они тоже не переживали. Хотя они все равно ни на что повлиять бы не могли — ну, заберут нас и заберут.
Николай говорит, все 2,5 месяца войны в Украине все новости в роте узнавали, в основном, по телевизору. Телефонами в его части пользоваться запрещено, поэтому информацию в интернете можно почитать лишь изредка. Спрашиваем, как относятся его сослуживцы к нападению России.
— Честно говоря, всем все равно. Нас не касается, слава богу. Это их дела, пусть сами разбираются. В основном все понимают, что все из-за денег. Я сам считаю, что это плохо, конечно, что война. Но [кто виноват] мне, если честно, все равно. Меня не касается это, нас не тревожит. В части нам особо на эту тему ничего не говорили — сами все по новостям видим, там рассказывают и рассказывают.
— Вы и ваша рота готовы к боевым действиям, если бы что-то произошло?
— Ну, рота всегда готова куда-то выехать. Но все боялись этого, да и сейчас переживают, чтобы нас никуда не подорвали. Хочется уже домой спокойно идти. Но в основном никто не понимает, что там может случиться. Все так смешно думают — ну, мол, выедут, постреляют. Но никто никогда не был на войне и не понимает, что это такое. Да и вряд ли та подготовка, которую мы тут за полтора года получили, чем-то поможет. Ну, учат стрелять, но к боевым действиям таким нас особо не подготовили.
При этом Николай предполагает, если бы от командования части поступил приказ ехать в Украину и выполнять там какие-либо боевые задачи, в роте бы никто не смог отказаться.
— Отдали бы приказ — и все. Может, единицы бы пытались отказаться, но, скорее всего, поехали бы все. Варианты, как отмазаться от этого, точно никто не изучал. А что еще делать?! Не будешь исполнять приказ — посадят на гауптвахту или куда там — а смысл туда попадать? Поэтому сказали ехать — едешь. Мое дело как водителя — вообще просто отвезти, а там — как пойдет. Думаю, мне бы стрелять не пришлось.
— Не страшно было бы погибнуть?
— Страшновато, конечно, реально ехать в Украину. Еще молодой. Но за себя могу сказать, что точно бы никого не убивал. Отвез бы людей, если так надо. Ну, может, только если в крайнем случае — если за свою жизнь бороться. Когда в тебя стреляют — и тебе приходится стрелять. А первым огонь я бы не открывал.
