Поддержать команду Зеркала
Белорусы на войне
  1. «Противоречия никуда не ушли, ситуация усугубляется, раскол в обществе ширится». Марина Золотова — белорусам о Беларуси
  2. Лукашенко прокомментировал «террориста в Гродно» и рассказал о задержанных по делу: Это жуткие бэчэбэшники
  3. Белорусских и российских спортсменов не допустят к международным легкоатлетическим соревнованиям «в обозримом будущем»
  4. «Как красиво нас развели». Белорус разместил в TikTok цены за 2014 год — и тут понеслось (что так удивило пользователей)
  5. «Вижу, как растет пропасть между теми, кто живет в эмиграции и кто остается в Беларуси». Интервью с самым запрещенным писателем страны
  6. «Никогда бы не поверила». Мы нашли знакомую мужчины, которого МВД обвиняет в изнасиловании 70 детей — вот что она рассказала
  7. Глава МВД Польши: Если Анджея Почобута завтра отпустят, то переход в «Бобровниках» будет открыт послезавтра
  8. «Тюрьма под открытым небом». Совет по правам человека ООН провел заседание по Беларуси
  9. Умерла известный блогер и жена экс-хоккеиста сборной Беларуси Надежда Мелешко
  10. «Был парень с подпиской на экстремистский ресурс — его по итогу отпустили». Читатели и Госпогранкомитет — о проверках на границе
  11. «Закрой свой рот, с**а, или закопаем». Пенсионерка, уехавшая из-за угрозы преследования, — об эмиграции и жизни за границей после 60
  12. Нацбанк объявил, что снова снижает ставку рефинансирования
  13. Лукашенко о президентских выборах 2025 года: Если вы решите, что нужна вам другая жизнь, — господь с вами, попробуйте
  14. Стало известно, куда пропал бывший директор ОАО «АГАТ — системы управления». Его отправили на 7 лет в колонию усиленного режима
  15. Помогут ли России старые советские танки, проблемы с высокоточными боеприпасами, РФ увеличивает численность ПВО. Главное из сводок


Создатель и руководитель «Пресс-клуба» Юлия Слуцкая, которая 19 августа вышла на свободу после 8 месяцев, проведенных в СИЗО, рассказала порталу «Пресс-клуба» о времени в неволе, об условиях содержания, допросах и об условиях освобождения. Zerkalo.io публикует некоторые цитаты из интервью.

Фото: press-club.by
Юлия Слуцкая с дочерью. Фото: press-club.by

 — Мой первый допрос, который был опросом без адвоката, длился почти 36 часов без перерыва. И это было страшно — они менялись, а я оставалась. Опять же, теоретически я хорошо знала, что кроме «да» и «нет» отвечать ничего нельзя, но я что-то говорила, потому что мне казалось, что я говорю только правду, а она не может быть опасной. В этот момент ты не понимаешь, что все, что, по твоему мнению, не может быть преступлением или нарушением закона, может быть представлено против тебя и это будет сделано. В какой-то момент я просто отказалась говорить, потому что уже плохо контролировала свои мысли. И тогда мне дали поспать час прямо за столом при включенном свете. Я до сих пор под впечатлением от тех первых 36 часов.

— Когда я узнала, что задержали сына Петю, у меня был шок. И я поняла, что это надолго, что в этой ситуации мы абсолютно бесправны и у меня нет никаких рычагов. […] Это был первый раз в моей жизни, когда от меня вообще ничего не зависело. Вообще. Ничего. Это было практически невыносимо. И смириться с этим было сложно, но мне пришлось научиться этому смирению.

Я понимала, что Петю просто взяли в заложники, ведь он оператор, звукорежиссёр, он не имел никакого отношения к финансовым делам. И сидел он в одной из самых худших камер в этой тюрьме — в так называемом «Шанхае», который находится в подвале, где всегда сыро, где на 30 квадратных метрах живут 25 мужчин, спят на трехъярусных нарах. По сравнению с Петей мои условия были прекрасны: всего восемь человек в 15-метровой камере. У нас были двухъярусные нары. Это просто царские условия.

Постепенно увеличивалась доля людей, которые попали туда за политику. Со мной в камере были Марфа Рабкова из «Весны», Алла Лапатко. Я видела Андрея Александрова, он бодр, держится, они с Ирой (Ириной Злобиной, которую вместе с ним задержали и поместили в СИЗО 12 января 2021 года) собираются расписаться в СИЗО. Встречала Олю Лойко, она тоже бодра. Я видела Людмилу Чекину в самом начале, и она тоже молодец. Все очень хорошо держатся, нет слез, нет уныния.

— Что означает ваше помилование?

— Сразу скажу, что наше освобождение не имеет никакого отношения к Воскресенскому и его программе. Нам всем действительно приходило его письмо, оно пришло всем политическим в нашей камере, а их было пять. Но никто из нас на него не отвечал. Мы сами не писали прошение о помиловании, нам даже не приходило это в голову.

К нам пришли с таким предложением. В Уголовном кодексе есть статья, в которой описано, на каких основаниях может быть прекращено уголовное дело. Она предполагает признание вины и двукратное погашение ущерба. Я очень долго думала над этим предложением и не давала согласия. Но я видела, что мы сидим долго и конца этому нет, что это совершенно бесполезно и бессмысленно. Я понимала, что признание вины не требует от нас никого оговаривать, кроме нас самих. А мы это переживем, ведь мы взрослые и умные люди, которые понимают, что происходит. Нам надо было просто выйти. Решение было на мне, и я его приняла, просто потом попросила команду прислушаться ко мне и принять его. Нас всех ждали родные и близкие, которые страдали не меньше нас все эти месяцы. И все равно решиться на это было непросто.

— Вас обвиняли в том, что «Пресс-клуб» неправильно платил налоги.

— Что мы якобы воспользовались упрощенной системой налогообложения, а права на нее не имели, потому что сдавали помещение в аренду. А то, что мы в этом помещении работали сами, помогали проводить мероприятия, занимались их продвижением, организовывали съемки, это никого не волновало. И признание нашей вины звучало так: мы работали, проводили ивенты, мероприятия, действовали в рамках своей миссии, мы консультировались с бухгалтерами и юристами, платили налоги и были уверены, что ничего не нарушаем. Но если следствие считает, что здесь есть нарушения, мы готовы признать вину и возместить ущерб. После этого мы писали прошение о помиловании.

— Ущерб погашался за счет средств «Пресс-клуба»?

— Да, всех средств, которые были у нас на счетах, и денег, которые получила моя дочка, продав недвижимость.

—  Сейчас главное — заняться здоровьем, буду проверять глаза, легкие, кровь. Буду без конца обнимать своих родных сколько смогу. Буду гулять. Буду смотреть на белый свет, которого не видела восемь месяцев, ведь мы жили в темноте при плохом искусственном освещении. Мы поедем с Сашенькой (дочерью. — Прим. Zerkalo.io) за боровиками. Мы с внучкой Алисой будем печь печенье. Словом, буду заниматься реабилитацией.