Разговоры о повторном наступлении российской армии на территорию Украины, в том числе из Беларуси, ходят практически все месяцы войны. Но в последнее время их стало больше: некоторые эксперты считают, что это может случиться уже зимой. «Зеркало» спросило жителей двух приграничных украинских городов, что они об этом думают.
Фото: Reuters
«Если „вторая армия мира“ не сломала нас в первые месяцы, то сейчас у них нет шансов»
Город Камень-Каширский в Волынской области, которая на севере граничит с Брестской, боевые действия во время наступления в феврале не зацепили. Туда не заходили российские военные. До нашей границы от города — около 40 километров. Но его 28-летняя жительница Мила в нашей стране ни разу не была и отсюда никого не знает.
Зато у ее родителей в Беларуси есть знакомые, сюда даже переехал кто-то из их одноклассников. От родителей Мила знает, что когда-то белорусов в Камень-Каширском было много: кто-то приезжал торговать, кто-то, наоборот, закупаться местными товарами. В ее окружении многие ездили в Беларусь сами: в гости к родственникам и друзьям. Что с отношениями у них теперь, она не знает. Девушка остается в городе, хотя в начале войны многие женщины с детьми уехали оттуда.
— Конечно, в первые дни город охватила паника. Это закономерно. Мы с мужем и родителями не собирались никуда выезжать: у нас нет знакомых или родных за границей, все, что мы имеем, — здесь, — рассказывает Мила. — Остались и ждали, что будет дальше. Тревога тогда была все время, постоянное ожидание, что вот-вот — и к нам тоже что-то прилетит. В первый день даже ходили разговоры, что уже где-то едет колонна танков сюда… Тогда мы еще не могли фильтровать информацию, верили всему, что слышали, и боялись. Это, пожалуй, был самый волнующий период.
Мила говорит, что с того времени в городе ходили разговоры, что из Беларуси снова могут пойти танки и солдаты. За все 11 месяцев войны они практически не утихали, но многие стали смотреть на это спокойнее.
— К любому страху можно привыкнуть, поэтому через несколько месяцев я уже старалась эту информацию не воспринимать всерьез, чтобы остаться психически уравновешенной, — смеется девушка. — Эти предчувствия и волнения, разговоры о повторном наступлении с течением времени стали такой «нормой», если так можно сказать. Сейчас могу сказать уверенно, что меня это уже не пугает.
Украинка предполагает: разговоры политиков, что новое наступление может вот-вот начаться, большинство жителей ее города тоже не так тревожат. Как и учения, что проходят в соседней Брестской области.
— Мы слышим и то, как у наших военных идут учения, понимаем, что живем в период военного положения, — объясняет Мила. — И нет, нам не страшно, потому что это уже привычно стало. За такой долгий период мы уже можем думать более трезво, без лишних эмоций, и понимаем, что мы теперь хорошо защищены. Мы уверены в ВСУ на все 100%.
Скопление российской техники меня тоже не сильно волнует. Я, опять же, верю в ВСУ и чувствую себя спокойно. Если «вторая армия мира» не сломала нас в первые месяцы, когда мы были наименее защищены, то сейчас у них нет шансов: наши военные показали, что мы выдержим любой напор.
Фото: t.me/tymoshenko_kyrylo
В ноябре прошлого года украинцы показали, как защищаются на границе с нашей страной. По словам на тот момент замглавы Офиса президента Украины Кирилла Тимошенко, на Волыни, как и в Житомирской и Ровенской областях, вырыли рвы, сделали насыпи, поставили железобетонный забор с колючей проволокой. Мила говорит, это постоянное укрепление рубежа тоже дает ей уверенность, что все будет в порядке. Но местные, по ее словам, в случае нового вторжения готовы бороться с чужими военными. Будут ли среди них белорусы, она не уверена:
— У меня нет детей, но есть муж. Что его могут забрать на войну, я, конечно же, очень волнуюсь. Это самое сильное переживание сейчас. Но люди к наступлению уже давно готовы как морально, так и физически. Большинство из выехавших за границу уже вернулись. Мужчины готовы защищать свой город, близких, в этом нет сомнений. И хотя наша область «в топе» по количеству погибших и пленных бойцов (мы не смогли найти подтверждение этой информации: Украина не публикует регулярную открытую статистику по потерям. — Прим. ред.), это не уменьшает желание местных защищать своих родных и свою страну. В случае наступления, мне кажется, обычные белорусы не пойдут сюда — только наемники Лукашенко. Я так думаю, ориентируясь на видео, что вижу в соцсетях, и на то, что многие белорусские добровольцы сейчас воюют, защищая Украину.
«Все было прекрасно. Вплоть до того, что к нам из Беларуси люди ездили к стоматологу»
Еще двое наших собеседников живут в Славутиче. Это молодой город, который начал заселяться в конце 80-х семьями сотрудников Чернобыльской АЭС. Он относится к Киевской области, но находится на территории Черниговской. До границы оттуда — 10 километров по прямой, по дороге до погранперехода в сторону белорусского Комарина — около 20. На машине — 10−15 минут, рассказывает 34-летняя Анна (имя изменено). Для этой украинки соучастие Беларуси в действиях России — особая боль: там, в Гомельской области, у нее живут родные.
— До войны у нас с Беларусью было все прекрасно. Там у каждого родственники, наши ездили. Станционная электричка, что идет на ЧАЭС, останавливалась в Комарине (сотрудники ЧАЭС добирались на работу по железной дороге через территорию Беларуси. — Прим. ред.). К нам белорусы приезжали, вплоть до того, что к стоматологу зубы лечить. На Днепре (по нему и проходит граница) мы всегда отдыхали, ловили рыбку. Да, были пограничники. Но условно пальчиком погрозили, чтобы на территорию Беларуси не заезжали, и на этом все. Все прекрасно было, что тут скажешь. Сейчас ни отдыха, ничего. На Днепр в этом году ни купаться, ни на рыбалку никто не ездил. К границе нельзя подходить… Люди, конечно, теперь боятся, что все повторится. Живешь в бесконечном страхе. Не знаешь, чего ожидать.
По словам Анны, местным страшно повторить первые недели полномасштабной войны. Славутич практически не был в оккупации. Россияне подходили к нему со стороны других населенных пунктов Черниговской области, находились в городе с 26 по 31 марта, после чего покинули город и ЧЭАС.
— Было страшно. Боевые действия на фоне Чернигова у нас, скажем, велись скромно, терпимо. Когда его бомбили, у нас дрожали окна, двери и дома (расстояние между городами — немногим больше 40 км. — Прим. ред.). Я с сыновьями, им 10 и 12 лет, ночевала в тамбуре, — рассказывает украинка. — Тогда не знали, куда прилетит, и окна в квартире закрывали чем только можно, переворачивали кровати, матрасы ставили, чтобы стекла, чуть что, не разлетались. Русские у нас в городе были три дня. Люди говорят, что и белорусы тут тоже были (не знаю, правда это или нет).
В начале войны информация, что белорусские кадровые военные участвовали в наступлении на территорию Украины в феврале 2022 года, была, но до сих пор она не подтверждалась.
Еще один житель Славутича, местный блогер 63-летний Александр Купный рассказывает, что в первые дни войны со стороны Украины взорвали мост через Днепр, который как раз ведет в Беларусь. Он предполагает, что это помешало российским войскам зайти еще и через него. Но город около месяца пробыл в изоляции.
— Подвоза продуктов — никакого. Спасало то, что у нас много сетевых супермаркетов и там были хорошие запасы, но дней за десять скупили все, — вспоминает мужчина. — Потом стали понемногу возить гуманитарку на машинах по проселочным дорогам, а обратно на них забирали тех, кто хочет выехать. Со временем пекарни начали выпекать хлеб. Раздавали бесплатно, но по талонам и регистрации заранее.
По словам Александра, магазины быстро закрылись, был период, когда весь Славутич неделю сидел без света. Это усложнило ситуацию с продуктами: даже то, что осталось и было заготовлено, стало сложнее хранить. Как и готовить: город не газифицирован, все плиты в домах — электрические. Многие старались успеть купить газовые горелки, кто-то ставил во дворах мангалы.
— Мы месяц прожили без еды. Даже не помню, что тогда ели. Перебивались, у кого какие были запасы, друг дружку выручали, — добавляет Анна. — Мы на какое-то время с детьми поехали к родителям мужа, скооперировались по продуктам с ними. Детям — лучшее, себе — что приходилось. Это ужасно, когда дети говорят «хочу кушать», а кушать существенно нечего — только картошка, суп, макароны. Свекровь хлеб пекла. Младший сын не ест сладкого, но шоколадку все время хотел: «Мама, дай сладенького». Был сахар, вот его они и ели ложками. Позже уже в ближайшие села, где не было русских, собирались, кто мог, и ездили покупать на всех продукты. А потом люди из сел что-то стали привозить. Ничего, знаешь, привыкли! Помню, говорила маме: «Все переживем — лишь бы нас не бомбили».
Сейчас мы уже адаптировались, наверное. Если тихо, воздушных тревог уже даже не хватает. Раз их долго нет, уже ждешь, что будет один день, но бомбить нас будут колоссально. Но надо жить, готовить еду, детей радовать. И владеть информацией хотя бы какой-то. Мы читаем, куда летят ракеты. Отслеживаем, когда в Беларуси учения. Предупрежден — значит вооружен.
«А почему белорусы не могут пойти на нас? Могут!»
Анна, как и Мила, говорит, что после пережитого все эти месяцы войны у местных не пропадала тревога, что со стороны Беларуси войска могут пойти снова. Муж жительницы Славутича с первых дней служит в местной теробороне и все время ее успокаивает. Но сама она считает, что какие-то боевые действия могут начаться.
— Раз Беларусь дала свою территорию, позволила такой шаг — ждешь, что это повторится. Уверенности, что этого не будет, нет никакой. Мы с 24-го живем с мыслью «А вдруг?». Страх никуда не делся. Мы стараемся не думать, отвлекаться, но он где-то копится. Даже когда еду к маме (она тоже близко к границе с Беларусью и Россией живет), боюсь не вернуться и оттуда. А не дай бог что там?
У мужа взгляд на все как у мужчины — «все будет хорошо, никто никуда не пойдет». А я процентов на 30 думаю, что кто-то все-таки сюда пойдет. Но надеюсь, что уже не так просто им это сделать. Не буду подробно говорить, но по земле мы защищены, думаю. Наши стараются. Вообще, то, что делают наши мужчины, — я даже не знаю, как назвать. Слава и большая благодарность им! Но я не чувствую себя защищенной. Мне кажется, в Украине нельзя нигде быть защищенным: если дома как карточные домики складываются, как в Днепре, о чем можно говорить?
Даже если обойдется без прямого наступления, Анна боится, что россияне могут начать обстреливать город.
— Если будут какие-то военные действия, нам и ракет тут не надо — в десяти километрах Днепр, через него, даже не переходя границу, можно по воздуху обстреливать артиллерией. Если, условно, «Град» стреляет на 40 километров, то нас можно просто засыпать, сровнять с землей, — опасается украинка. — Но люди, наверное, от безысходности остаются. Ехать некуда, работать и деньги зарабатывать-то надо. Все запасаются продуктами. Если раньше дома стояла бутылочка подсолнечного масла, то теперь литров пять. Также мука, сахар — всего стоит килограммов по десять. Каждый купил себе газовые горелки. Но вообще средств для выживания, наверное, не существует: как и что будет проходить (если начнется), мы не знаем.
Еще женщина очень переживает, что могут начать наступать и белорусы. Она уверена: если наша армия пойдет с оружием на украинские города, это повлияет и на ее отношения в семье.
— Я понимаю, что мои родные ни в чем не виноваты. Но если Беларусь присоединится, не знаю, может даже общение с ними прекращу. А почему белорусы не могут пойти на нас? Могут! Будет приказ — пойдут. Тем более не все же так поддерживают Украину, — считает собеседница и еще раз вспоминает, что наша страна уже предоставила территорию России для проезда техники и ракетных обстрелов. — Для меня это будет колоссальный удар. Мы сейчас общаемся, они нас поддерживают, переживают. И я понимаю, что они не в силах ничего сделать, но боль в душе, наверное, будет сильнее. Обида тогда пойдет на всех.
«Видимо, у Лукашенко нет уверенности, что армия подчинится и пойдет войной на Украину»
Александр в этом вопросе более спокоен. Он говорит, что у него и в его окружении опасения вокруг разговоров о новом наступлении есть, но «незначительные».
— Мост разрушен. А по льду кто пойдет? Диверсионно-разведывательные группы — могут. Но чтобы масштабно через нас — сильно сомневаюсь, не будет этого, — рассуждает мужчина. — Повторять путь через Чернобыльскую зону, как они валили в первый раз и по сути прошли как нож сквозь масло, — россияне сейчас обломятся. Их уже ждут в полной готовности. Недавно только там прошли полномасштабные учения — в зоне ЧАЭС и в Припяти. Дальше они не пройдут. Поэтому знаешь, что теперь такого не будет, и как-то чувствуешь себя увереннее и спокойнее.
Мужчина уверен, что Славутич неинтересен чужим войскам как город — в нем нет военных объектов и больших промышленных предприятий. К тому же он считает, что армия России и не сможет накопить достаточно живой силы, чтобы еще раз напасть с юга Беларуси:
— Сильно в этом сомневаюсь. Для них важнее Донбасс (это видно сейчас по месиву под Соледаром, Бахмутом, Угледаром), чем на севере ломиться на хорошо обороняемую территорию. Да, они будут держать своих военных там и пугать, чтобы мы свои вооруженные силы отсюда не перебрасывали на Донбасс. Будут учения, бряцания оружием, псевдомобилизационные мероприятия.
Еще больше Александр убежден, что белорусы не присоединятся к россиянам, если те все-таки соберутся с севера нападать на Украину. По его мнению, даже если власти отдадут такой приказ, белорусская армия не станет его выполнять:
— Видимо, у него [Лукашенко] нет уверенности, что армия подчинится и пойдет войной на Украину. Может, он боится ее потерять и поэтому идет на уступки Путину: используй мою территорию, технику — на, что тебе надо, забирай. Учения — нет вопросов. Войска свои — ну, давай какой-то контингент. Совместную группировку какую-то создают же. Но говорят, по численности она не такая значительная, чтобы представлять угрозу для Украины. Но чтобы самому ввязаться — думаю, он не хочет. Видимо, если ввяжется, это приблизит его конец. Он пытается лавировать. И чтобы власть удержать, и чтобы народ не взбунтовался и армия. Она же может оружие против него направить, по крайней мере какие-то части. Ведь самое трудное первому сказать "нет", а когда появляется общее настроение протестовать, остальные тут же подтягиваются. Белорусы — это же не россияне.
— В России все особенно жестко, там стопроцентно полицейское государство, вздохнуть, сказать слово — и по башке прилетает, — продолжает Александр. — У вас все-таки по-другому. И это дает уверенность, что именно белорусский народ и белорусская армия воевать с Украиной не пойдет. Это мое личное мнение, оно сложилось из того, что я почитал на эту тему в разных источниках.
Он, как и Анна, добавляет, что город готов защищаться, если беда все же придет.
При этом мужчина говорит, что за время войны, несмотря на все события, отношение к белорусам у жителя приграничного Славутича не ухудшилось. Он предполагает, что оно не поменяется и в будущем. Мужчина объясняет, что разделяет людей и власть:
— Я считаю, что это угнетенный диктатурой Лукашенко народ. Поэтому, если российские войска скопятся и он даст добро — это его ответственность. Кто-то может возразить: «Ну как же, пусть выходят, пусть будет майдан». У наших народов разный менталитет. Это не хорошо и не плохо — это факт. Наш народ осознал, что мы можем объединиться и не бояться власти. Может, потому что в Украине никогда не было жесткого репрессивного аппарата, нас не запугали, как в России и Беларуси.
Возможно, потому что у нас только два президента избирались на два срока — сменяемость власти тоже много значит. Когда один президент, люди теряют веру, что могут что-то изменить. Да, мы меняем этих президентов, и что-то опять не так (смеется). Но мы по крайней мере меняем! Перебирали и выбрали Зеленского, молодого, амбициозного. Да, к нему были вопросы, но как только началась война — он на своем месте, его очень уважают. Еще почти год каждый день в этом стрессе записывает видеообращения. Я считаю, что это результат президентской селекции (смеется). И я бы очень хотел, чтобы вы пришли к тому же.
У Анны взгляд на ситуацию другой. Женщина говорит, что отношение к соседней стране, куда еще недавно ездили в гости и где так любили бывать, поменялось даже у ее подрастающих сыновей.
— Дети за эти месяцы сильно повзрослели. Даже во время блокады ничего не просили — знали, что сейчас живем так. И к Беларуси у них теперь есть неприязнь: сейчас же все на слуху. Они даже в игры онлайн играют, бывает, и из России, Беларуси появляются дети, некоторые начинают обзывать. Мои тоже защищают себя, свою страну, а потом спрашивают: «Мам, а за что к нам так относятся? Мы же ничего плохого им не сделали». И обида есть, и непонимание, почему так, мы же столько раз ездили в Гомель, отдыхали, крестная оттуда у них. Эта ненависть, наверное, еще моим внукам передастся. Но мы пытаемся детям объяснять: дай бог, все устаканится, будем снова видеться, все наладится.
Сама же Анна говорит, что в нашу страну приезжать больше не готова:
— К нам белорусы пусть приезжают — всех гостей приму. Мы же украинцы, добрые, умеем прощать, любить. У нас же даже к русским нет ненависти, как они нас ненавидят, — только непонимание, за что к нам такое отношение. Но сама я в Беларусь не поеду. Был момент, когда надо было бежать. И можно было выехать из Славутича через Беларусь. Но я не смогла поехать через страну-предателя, которая позволила бомбить наши города. Сказала, что лучше тут умру. И до сих пор не знаю, что меня должно заставить поехать туда.
