В истории белорусско-российских отношений было два момента, когда задержание журналиста вызвало конфликт между союзниками. Второй из них — история журналиста «Комсомолки» Геннадия Можейко — разворачивается на наших глазах. Вспоминаем первый — о журналисте Павле Шеремете. Чтобы освободить его, первый президент России Борис Ельцин не пустил самолет с Александром Лукашенко в свою страну.
«Еще поцелуи не просохли, а мы уже начинаем здесь меры принимать»
В 1996 году популярный белорусский журналист Павел Шеремет, являвшийся главным редактором «Белорусской деловой газеты», стал заведующим белорусским бюро Общественного российского телевидения (ОРТ, теперь это «Первый канал») и собственным корреспондентом ОРТ по Беларуси.
Год спустя журналисту слили информацию: на белорусской-литовской границе есть участок, который практически не охраняется. В книге «Осторожно, Марцев!» ее герой, знаменитый белорусский журналист и бизнесмен Петр Марцев утверждал, что Шеремета подставили: через этот участок шел большой поток контрабанды, в том числе спирт. Якобы эту дорогу решил засветить олигарх Борис Березовский. Разумеется, Павел не знал о политических играх и отрабатывал информационный повод.
Репортажи Шеремета, которые смотрела не только вся Россия, но и Беларусь, к тому времени вызывали раздражение у белорусских властей. В начале июля 1997-го Павла сначала перестали пускать на официальные мероприятия, а затем и в целом лишили аккредитации в Беларуси. МИД нашей страны объяснил это тем, что репортажи Шеремета «систематически содержат намеренные искажения информации о событиях в Республике Беларусь, которые оскорбляют чувства всего белорусского народа, поскольку распространение этих предвзятых материалов ведет к дезинформации общественного мнения как в Беларуси, так и в России». Как утверждал «Коммерсантъ», непосредственным поводом послужил сюжет Шеремета в программе «Время», в котором он назвал День независимости Беларуси (3 июля) праздником, придуманным Александром Лукашенко.
Но момент для атаки был выбран неудачно. Ельцин как раз ввел в правительство либералов: посты первых вице-премьеров в том году получили Борис Немцов и Анатолий Чубайс. Восточные союзники возмутились лишением аккредитации журналиста российского телеканала. «Вообще, случай безобразный (…). Должны все это понимать, что начнется с корреспондентов, потом еще, потом еще — и так мы и будем невестке в отместку. (…). Еще поцелуи не просохли, а мы уже начинаем здесь меры принимать», — заявил тогдашний премьер-министр России Виктор Черномырдин.
Но Шеремет продолжал работать на ОРТ. 22 июля съемочная группа белорусского канала — сам Павел, его оператор Дмитрий Завадский и водитель Ярослав Овчинников — отправились на ту самую белорусско-литовскую границу. По словам журналиста, они получили разрешение от таможенников, а вот пограничники им так и не ответили. Хотя в тот день один из журналистов бюро ОРТ предупредил их о визите своих коллег.
В районе пограничного поста Каменный Лог группу задержали белорусские пограничники, оштрафовавшие их за нарушение правил пересечения границы. Всех троих отпустили.
Но 23 июля в программе «Время» вышел сюжет о провозе контрабанды через белорусско-литовскую границу. Зрители увидели и видео, сделанные группой Шеремета.
Это было настоящим оскорблением для белорусских властей, которые позиционировали себя как защитники России на ее западных рубежах.
Шеремет улетел на три дня в Болгарию, а когда вернулся его и еще двоих членов съемочной группы арестовали. 28 июля задержанных перевели в следственный изолятор КГБ в Гродненской области, позже — в гродненскую тюрьму. Водителя спустя некоторое время отпустили без предъявления обвинений. А вот за Павла Шеремета и Дмитрия Завадского между Россией и Беларусью началась настоящая война.
«Особенно горько, что произвол против российских журналистов чинится именно в братской Беларуси»
1997 год был конфетно-букетным периодом в отношениях между лидерами Беларуси и России. Уже подписаны «Договор о создании сообщества Беларуси и России» и «Договор о Союзе Беларуси и России». Лукашенко, желающий попасть в Кремль — частый гость в российских регионах. Стареющий Борис Ельцин относился к нему покровительственно: для подписанта Беловежских соглашений, критикуемого за это коммунистами, союз с Беларусью являлся своеобразной индульгенцией.
Но задержание журналиста российского канала Кремль возмутило. Первым отреагировал российский МИД, выразивший надежду на разумное разрешение конфликта. Затем белорусского посла в Москве вызвали в тот же МИД и попросили прояснить ситуацию.
29 июля руководство ОРТ обратилось к Ельцину. «Особенно горько, что произвол против российских журналистов чинится именно в братской Беларуси. Всячески приветствуя процесс объединения братских народов, тем не менее, обращаемся к вам, Борис Николаевич, с просьбой занять абсолютно однозначную позицию относительно свободы информации в Беларуси. Не сомневаемся, что вы, как гарант свободы слова российских СМИ, лидер Союза Беларуси и России, не допустите, чтобы журналисты оставались за решеткой», — написал ему генеральный директор ОРТ Сергей Благоволин.
Белорусские власти отреагировали по-своему: 30 июля Шеремету и Завадскому предъявили обвинения по статье 80 Уголовного кодекса — умышленное групповое пересечение границы. Максимальное наказание по статье предусматривало до пяти лет лишения свободы.
В тот же день, 30 июля, свое возмущение выразил Борис Ельцин, назвавший происходящее в Беларуси с российскими журналистами «случаем беспрецедентным». «Если так будет продолжаться, российской стороне придется пересмотреть позиции устава и соглашения, которые подписали Беларусь и Россия».
Лукашенко ответил ему в интервью псковскому телевидению: «Я готов дать объяснения с фактами в руках. Однако сначала пусть [Ельцин] объяснится за ту информационную войну, которую развязали российские телеканалы против Беларуси». Лукашенко пообещал через несколько дней положить на стол российского президента документы, подтверждающие сотрудничество Шеремета со спецслужбами западных стран.
«Следом идет начальник корпуса и шепотом повторяет: «Не бойтесь, все будет нормально»
Затем начался пинг-понг. «Комментарий (…) Ельцина по поводу возбуждения уголовного дела в отношении (…) Шеремета воспринят белорусским руководством с удивлением и недоумением. Тон и характер высказываний российского президента можно объяснить только тем, что его сознательно ввели в заблуждение по этому факту. Демонстративно незаконный переход государственной границы и последующая кампания в российских средствах массовой информации свидетельствуют о преднамеренной провокации», — ответила пресс-служба главы Беларуси.
«Президент Российской Федерации исходит не из гражданства и национальной принадлежности корреспондентов, работающих в России или Беларуси, а из взятых Москвой и Минском обязательств по обеспечению свободы слова», — парировал пресс-секретарь Ельцина Сергей Ястржембский. Он заявил, что его шеф настаивает на освобождении журналистов ОРТ.
15 августа ОРТ решило сделать ход в ответ, правда, не очень удачный. Руководство канала отправило в район Ошмян съемочную группу, чтобы показать, что граница действительно плохо охраняется. Их предсказуемо задержали и оштрафовали. А спустя несколько дней задержали вновь и обвинили в «попытке нарушения государственной границы». 19 августа в следственном изоляторе записали покаянное видео с участием одного из журналистов, Анатолия Адамчука. Он «сознался» в умышленной попытке «нарушить границу» — якобы его заставило так поступить руководство ОРТ, просил не выдворять его из страны и позволить работать в Беларуси, «чтобы искупить вину». Вскоре этих журналистов освободили — якобы Лукашенко об этом попросил спикер Госдумы, коммунист Геннадий Селезнев. Но Шеремет и Завадский продолжали сидеть.
Какие у них были условия?
«Мне дали матрас, маленькую подушку, постельное белье, алюминиевую кружку и деревянную ложку. Ложка настолько большая, что ее назначение поначалу трудно понять. Потом один из сокамерников сделал мне нормальное «висло», а ту ложку я при освобождении сумел вынести и преподнес как сувенир генеральному директору ОРТ Ксении Пономаревой. Беру инвентарь и вслед за надзирателем поднимаюсь на третий этаж, в камеру. Следом идет начальник корпуса и шепотом повторяет: «Не бойтесь, все будет нормально. Все будет хорошо, не переживайте. Ничего не бойтесь», — вспоминал Шеремет в своей книге «Случайный президент».
«Помещение рассчитано на четырех человек, — продолжал он свой рассказ. — По размеру оно сантиметров на двадцать шире и на метр длиннее вагонного купе. Стоят двухъярусные «шконки» — нары, за ними — умывальник и «толчек». «Толчек» огорожен в метр высотой железным заборчиком с дверцей, отчего чувствуешь себя на нем танкистом.
Окошко на волю расположено под самым потолком и отделено двумя рядами решетки: внешний ряд — широкая с толстыми прутьями, затем на полметра идет углубление в стене и вторая решетка стоит уже на самом окне. Со стороны улицы на окне, под углом закреплены железные пластины — «реснички» — из-за которых видны только полоски неба. Из «мебели» в камере — две тумбочки. Если в ИВС свет тусклый, то в тюремной камере днем и ночью под потолком горит староватая лампочка. Особенно тяжело переносится этот свет по ночам».
«Ельцин понял насколько смешным он выглядит в этом противостоянии»
Все это время министр иностранных дел России Евгений Примаков ежедневно связывался с Лукашенко, чтобы узнать о судьбе задержанных журналистов. Давление дало первые результаты: 4 сентября на свободу под подписку о невыезде вышел Дмитрий Завадский. В этот день белорусский КГБ опубликовал письмо, якобы написанное им в тюрьме. Завадский просил Лукашенко помиловать его и признавался, что его действия не способствовали развитию дружеских отношений между Беларусью и Россией. День спустя Дмитрий заявил, что просил не о помиловании, а о том, чтобы его освободили из-под стражи. И что оригинал письма «значительно отличался» от опубликованного варианта.
6 сентября Лукашенко встретился с Ельциным на праздновании 850-летия Москвы. Как утверждалось в одной из биографий белорусского лидера, Ельцин лично потребовал от Лукашенко освободить Шеремета. Тот, естественно, пообещал, но прошел еще месяц, а Павел продолжал оставаться за решеткой. 1 октября ему предъявили окончательное обвинение: «нарушение границы по предварительному сговору с группой лиц, повторно».
Это стало последний каплей: «Только тогда Ельцин понял насколько смешным он выглядит в этом противостоянии. Руководитель сверхдержавы, разрушитель коммунистической системы, наконец, лидер страны, являющейся главным кредитором Беларуси, — он, Борис Ельцин! — не может решить такой, в общем-то, пустяковый вопрос».
2 октября Александр Лукашенко собирался в Ярославль, а затем в Липецк: в то время политик очень активно играл на российском политическом поле. Но утром того дня Ельцин, приехавший в Нижний Новгород — «вотчину» его фаворита Бориса Немцова — заявил, что главы администраций не имеют права приглашать к себе руководителей других государств, не согласовав это с президентом России.
Белорусской стороне сообщили об отказе предоставить воздушный коридор. Возмущенный Лукашенко направил Ельцину телеграмму с просьбой «разобраться». Утром 2 октября в Минске получили ответ. Как заявил тогдашний глава администрации Михаил Мясникович, оно содержало некое «требование, которое не позволяет осуществить визит в установленные сроки». Пресс-служба президента России уточнила, о чем идет речь: «Выполнение известных московских договоренностей по корреспонденту ОРТ Шеремету». Лукашенко все же выехал в аэропорт «Минск-2» — в надежде, что «старший брат» передумает. Но Ельцин четко заявил в Нижнем Новгороде: «Он пусть Шеремета сначала отпустит!»
Лукашенко пошел на попятную. 8 октября Павла выпустили под подписку о невыезде.
«Он намного младше по возрасту, ему первому следует позвонить Борису Николаевичу и объясниться»
Попытка побороться с Ельциным сошла белорусскому лидеру с рук. В Минск прилетел Евгений Примаков. «Сказал, что хотя бы потому, что он намного младше по возрасту, ему первому следует позвонить Борису Николаевичу и объясниться. При мне он позвонил Ельцину», — писал политик в мемуарах. В итоге Ельцин пошел на «мировую и конфликт» был решен.
Что касается журналистов, то суд над ними начался 17 декабря 1997 года в Ошмянах. Шеремета и Завадского обвинили по статье 17 Уголовного кодекса (групповой сговор с целью совершения преступления) и статьи 80 (умышленное групповое нарушение государственной границы). Также Павла обвиняли по статье 167 — превышение полномочий журналиста, причинившее ущерб интересам общества.
28 января следующего года суд признал их виновными по всем предъявленным обвинениям. Приговор был следующим: два и полтора года заключения соответственно, с отсрочкой исполнения приговора на один год. Оба журналиста вышли на свободу.
Судьбы их сложились трагично. В июле 2000 года Завадский поехал в аэропорт «Минск-2» встречать Шеремета и исчез. В аэропорте нашли только его машину. Три года спустя двое бывших сотрудников МВД получили 10 лет за похищение Завадского, но так и не признали себя виновными.
Шеремет уехал в Россию, затем работал в Украине. В 2016-м машина, в которой он ехал, взорвалась в Киеве, журналист погиб. Виновных до сих пор не нашли.