Поддержать команду Зеркала
Беларусы на войне
Налоги в пользу Зеркала
  1. «Вытягиваемся по стойке смирно, и начальник полчаса орет». Интервью с беларусом, который поехал работать в Ливию
  2. Беларуска написала комментарий после теракта в «Крокус Сити Холле» — к ней пришли силовики, но записать «покаянное» видео не смогли
  3. Замначальника факультета Генштаба, комментируя теракт в «Крокусе», отметился странными заявлениями
  4. Лукашенко снял с должностей главу своей администрации, министра труда, помощника по Минску и ряд других чиновников
  5. «Утром поступил, а вечером сказали, что умер». В минской больнице после укола распространенного антибиотика скончался пациент
  6. Население Беларуси продолжает убывать. Вот на сколько оно сократилось за 2023 год — свежие данные Белстата
  7. Болгария будет выдавать шенгенские визы беларусам с 1 апреля, а Румыния — на день раньше
  8. 99 средств воздушного нападения, в том числе «Кинжалы» и «Искандеры»: Россия вновь нанесла массированный удар по энергосистеме Украины
  9. Эксперты проанализировали последнее «сенсационное заявление» Путина и напомнили, когда подобное уже звучало
  10. Умер еще один беларус, пострадавший при теракте в Подмосковье
  11. Этот город впервые вошел в топ-3 крупнейших в Беларуси. Вот как изменилось население регионов за год и за 30 лет — инфографика
  12. Telegram с 1 апреля вводит важное изменение для пользователей из Беларуси
  13. Лукашенко часто берет «на работу» то сына, то собаку. А остальным так можно? Вот что ответили в Департаменте труда и санстанции
  14. «Суперслив» налоговой, новшества по товарам из-за границы, подорожание мобильной связи, корректировка по «тунеядству». Изменения апреля
  15. У силовиков — новый повод вызывать людей на разговор. Стали известны подробности, что спрашивают на «беседах»
  16. В Пинском районе МАЗ сбил сотрудника ГАИ. Инспектор погиб
  17. «Страшная ситуация». Еще одна страна ввела ограничения для автомобилей, которые едут в Беларусь


Белоруска Ксения Гладенькая собирается сменить имя и просит называть себя Нией. После службы в ВСУ девушка осталась в Украине, чтобы волонтерить. Хотя могла бы жить в Норвегии или Эстонии, куда переехала несколько лет назад. Почему она сделала такой выбор? Поговорили с девушкой о службе в армии, волонтерстве и жизни во время войны.

Ния (Ксения) Гладенькая на акции белорусов в Осло, 2020 год. Фото предоставлено собеседницей
Ния (Ксения) Гладенькая на акции белорусов в Осло, 2020 год. Фото предоставлено собеседницей

«Я чувствовала себя предателем народа, потому что уехала в спокойную страну»

Родители 30-летней Нии — граждане Беларуси, но родом из Украины и Молдовы. Девушка родилась в Минске и отучилась в колледже при МГЛУ на учителя английского языка. В 2015 году она поступила в Таллинский университет и переехала в Эстонию. Говорит, потому что «понимала, что в Беларуси не будет независимого от режима образования». Там Ния получила магистерскую степень в области международного права и прав человека. Затем училась в Норвегии.

Август 2020-го девушка застала в Европе и вместе с другими белорусами устраивала там акции поддержки. Пока не решила, что «это нечестно — находиться не в Беларуси», и в конце сентября не приехала в Минск. В первый же день на митинге Нию задержали.

— Я просидела девять суток — сначала на Окрестина, затем в Барановичах. Когда меня отпустили, я побыла еще на нескольких воскресных митингах и уехала в Эстонию писать диплом, у меня же были какие-то обязанности там. По крайней мере, я себя так успокаивала, чтобы не чувствовать сильную вину за то, что уезжаю из Беларуси, — говорит девушка.

Новость о войне Нию настигла тоже в Эстонии. Девушка рассказывает, что в начале думала о поездке в Украину, но отговаривала себя.

—  Чувствовала себя предателем народа, потому что оставила белорусов в сложный период и уехала в спокойную страну. Наверное, где-то на подсознательном уровне хотела этой поездкой компенсировать то чувство вины, — объясняет она. — В то же время я работала юристом по инвестированию. Также хотела открывать свою правозащитную организацию. С другой стороны, была моделью и снималась в рекламах, каких-то незначительных фильмах — это была моя отдушина. Поэтому думала, что не должна сейчас погружаться в войну: у меня есть своя жизнь, я должна жить ею. Но чувство вины оказалось сильнее.

В Таллине собеседница ходила на митинги в поддержку Украины и акции белорусов против войны. Говорит, на одной из них стечение обстоятельств и подтолкнуло к выбору.

—  На украинские акции, мне кажется, люди со всей страны съезжались — вся площадь была забита, а на белорусские приходили только белорусы, — вспоминает собеседница. — Однажды, когда включили наши оппозиционные песни, я услышала, что их поют украинцы. Подошла к ним и спросила, что они думают о ситуации, о том, что с белорусской территории летят ракеты. Два молодых парня ответили, что ракеты запускает диктаторский режим Лукашенко, а люди ничего сделать не смогут. Мы общались, и я предложила им прийти на следующие наши демонстрации, чтобы показать, что они, украинцы, не ненавидят белорусов. И они говорят: «Мы не можем — мы возвращаемся в Украину завтра». Я тогда задала, наверное, самый глупый вопрос — зачем. Они говорят: «А как зачем? У нас в стране война. Мы едем защищать нашу землю, наших родных, детей». Парни ниже меня, худее меня. Это меня так вдохновило! Я ни о чем не могла больше думать, не могла спать — была вся в украинских новостях, воспоминаниях об этих парнях, и решила поехать.

В Украину Ния въехала 8 марта 2022 года. В стране у нее были только родственники по отцу, которых она толком не знала. Говорит, что на границе повезло: дежурным на смене было достаточно объяснений, что она против белорусского режима и войны, а также записи видео с рассказом, куда и с какой целью едет.

Белоруска Ния (Ксения) Гладенькая. Фото предоставлено собеседницей
Белоруска Ния (Ксения) Гладенькая. Фото предоставлено собеседницей

«На мне было ужасное нижнее белье, и я боялась, что, если меня разорвет, буду некрасивой на последней фотографии»

По приезду Ния остановилась во Львове, волонтерила в местном гуманитарном центре. Рассказывает, что психологически поддерживала детей-переселенцев, находила спонсоров для материальной помощи женщинам, чьи мужья попали в плен или погибли. Помогала украинцам выехать в Норвегию, связывала с людьми, которые могли помочь на месте, потом начала доставлять гумпомощь в прифронтовые медцентры и деоккупированные села и города.

— Мы ездили в Киевскую, Черниговскую области, в госпитали Харькова и Одессы. Я находила зарубежных спонсоров, закупала медикаменты и привозила в больницы. Люди рассказывали, как жили месяцами в подвалах: у них не было воды, еды, их запугивали оружием, кого-то убивали, расстреливали, насиловали на их глазах. Меня бы это, наверное, сломало, а их нет, и их сила меня вдохновляла, — говорит девушка. — Хотя, когда первый раз ехала в Запорожье, я плакала, потому что было страшно. Очень страшно, что умру. Но я себя настраивала, что все будет хорошо. Знаете, тогда на мне было очень удобное, но ужасное нижнее белье — такие панталоны до середины бедра и выше пупка. И еще сильнее я боялась, что, если меня разорвет, я буду некрасивой на своей последней фотографии (смеется). Знаю, что это глупо, но вот у меня был такой страх. Еще помню, как-то в апреле 2022-го с другим волонтером везла много помощи туда и у него не закрывалась машина, поэтому на ночь я осталась в ней, чтобы все сторожить. Я тогда спала на картошке и тоже боялась: вдруг будет прилет, и меня, белоруску, найдут на картохе? (смеется)

Жители одного из деоккупированных сел Украины, куда ездила Ния как волонтер. Фото предоставлено собеседницей
Жители одного из деоккупированных сел Украины, куда ездила Ния как волонтер. Фото предоставлено собеседницей

Вспоминая те поездки и опасность, девушка рассказывает о курьезных случаях. Говорит, что попытками найти что-то смешное в происходящем она тогда себя успокаивала, чтобы справиться со страхом:

— Однажды мы ехали в деоккупированное село. На въезде спрашиваем тероборону: там разминировано? По их ответу понимаем, что нет. Главное, говорят, максимально держаться середины дороги. А у нас обычная машина, ни бронежилетов, ни касок, мы в простых кроссовках и кедах! Едем, вижу мины противотанковые, и понимаю, что хочу в туалет. В лес идти не вариант, и я сажусь, простите за подробности, посередине дороги и думаю: лучше вот здесь, но живая, чем в лесу, но нет. Ну и в зданиях, куда мы заходили и где до этого базировались русские, часто были расставлены растяжки. Я их не замечала, и меня могли просто в последний момент одернуть от того, чтобы я их не зацепила.

Вообще, за время, когда я начала жить в Украине, пережила, наверное, все. Бывало, пока волонтерила, могла не мыться две недели, у меня были вши. Я приехала сюда с очень длинными волосами, почти по пояс, но состригла их под каре, потому что они скатывались в ужасные нерасчесываемые колтуны. Перестала обращать внимание на внешность. Понимала, что приехала сюда не на курорт и не в отель, а на войну, что иногда буду спать, где придется, — я была готова себя стеснять.

 Ния во время одной из своих поездок как волонтер в Украине. Фото предоставлено собеседницей ​
Ния во время одной из своих поездок как волонтер в Украине. Фото предоставлено собеседницей ​

«На допросе было ощущение, что контрразведка СБУ — мой лучший друг: даже близкие обо мне не знают столько»

Во время одной из поездок Ния познакомилась с подразделением интернационального легиона. Она предложила бойцам свою помощь в качестве переводчика и юриста — так девушка попала в ВСУ. Контракт она подписала 2 июля 2022-го и начала работать на Харьковском направлении. Оружие собеседница в руках не держала — помогала военным общаться, сопровождала раненых в больницы. Говорит, тот факт, что она белоруска, воспринимался спокойно, но сталкивалась и с негативом.

— С обычными людьми у меня не было проблем. Только однажды в гуманитарном центре женщина плюнула мне в лицо за то, что я говорю на русском языке. Это был болезненный для меня случай. А так, украинцы достаточно общительные, стараются помогать друг другу, — объясняет девушка. — Но однажды вечером я долго плакала из-за того, что один из легионеров проклинал меня, белорусских детей, говорил, что все это из-за нас, и нам всем желал смерти. Это было ужасно.

В ВСУ девушка служила недолго — через два месяца, 27 августа, военные расторгли контракт в одностороннем порядке. Ния считает, что ее уволили из ВСУ из-за того, что она белоруска.

— После увольнения я продолжила помогать бойцам — на протяжении четырех месяцев в прифронтовом городе навещала раненых солдат, привозила им какие-то продукты, вкусняшки из кафешек.

После ухода из ВСУ девушку вызывали на беседу сотрудники контрразведки СБУ из-за подозрений в шпионаже. Собеседница говорит, что после проверки никаких обвинений они не выдвигали:

— Я с СБУ встречалась очень часто: их вызывали, когда меня останавливали на тех же блокпостах и видели белорусский паспорт. Кстати, большинство из них были очень хорошие ребята, скажем так. Но я столкнулась также с сотрудниками, которые относились ко мне очень предвзято и подозревали во всем. Самый главный аргумент у них был «что вы делаете в Украине, когда можете заниматься своей жизнью в Европе».

— Спрашивали, почему я уехала из Беларуси, чем занималась в Эстонии, общалась ли с КГБ за те сутки, что сидела в Минске. Я пыталась объяснить, что в те дни, когда меня задерживали, хватали всех. Сотрудников КГБ на каждого просто бы не хватило. Их интересовали мои личные связи: с кем я общалась, кто мой партнер. Спрашивали про семью. На эту тему мне вообще не хотелось говорить: у меня сложные отношения с биологическими родителями.

Меня вроде как и не заставляли отвечать, но, когда я не хотела что-то говорить, они спрашивали: ты не хочешь сотрудничать — тебе есть что скрывать? Я им рассказала, наверное, всю свою биографию, моменты из личной жизни, которые никак не связаны с профессиональной деятельностью. Это как выворачивать душу наизнанку. Пришлось рассказывать такие вещи, которые, знаете, держишь в себе, всеми способами пытаешься преодолеть, а потом забыть. На допросе у меня было ощущение, что контрразведка СБУ — мой лучший друг, потому что даже близкие обо мне не знают столько.

В СБУ не ответили на вопрос «Зеркала» о подозрениях в отношении Ксении Гладенькой.

Белоруска Ния (Ксения) Гладенькая со своим питомцем в Украине. Фото предоставлено собеседницей ​
Белоруска Ния (Ксения) Гладенькая с одним из своих питомцев в Украине. Фото предоставлено собеседницей ​

«Если уеду, у тех, кто на меня наговаривает, будет повод сказать, что все их слова — правда»

Сейчас Ния удаленно работает в эстонской компании как юрист. Девушка до сих пор в Украине и продолжает поддерживать военных и гражданских. Какое-то время она работала в организации, помогавшей спасателям с эвакуацией, выезжала на места обстрелов и попадания ракет.

— Помню, еще в июне прошлого года, когда меня первый раз в Харькове повезли на место прилета «кассет» (кассетные боеприпасы. — Прим. ред.), я видела очень много пострадавших и погибших, — вспоминает Ния. — У одной женщины была паника, которая граничит с истерикой, — она стояла и говорила: «Мы все умрем. Надежды больше нет ни на кого». Я не знала, как ее успокоить. Говорила: «Все будет хорошо. Сейчас приедут спасатели, наши военные воюют, защищают нас». Такие глупости! Сама растерялась. Было страшно, но, знаете, голова боится, а руки делают… Потом я прошла курсы психологической помощи и уже знаю процедуру действий. Недавно я работала в Запорожье, помогала выводить людей из опасной зоны после прилетов. И мне не столько страшен сам прилет. Меня больше пугает, сколько будет людей с разрушенной жизнью. Когда в марте прилетело в дома, на первом этаже одного из них стоял дедушка и выкидывал с балкона стекла, которые выбило из окон его квартиры. Всех эвакуировали, а он не хотел уходить: он в эту квартиру вложил все свои силы, ресурсы. Это его место, где он мог спрятаться от внешнего мира, и его больше нет. Вот это меня пугает.

Ния периодически меняет города. Она успела пожить в Харькове, Львове и Запорожье. Вместе с ней переезжают два кота, которых она нашла на деоккупированных территориях и приютила.

— Я в основном одна, особо никого из друзей здесь у меня нет, хотя знакомые украинцы есть. Но мне не скучно, я все время чем-то занята: то курсы, то волонтерка, то работа. Если не учусь, то я на природе с котиками и там нахожу себе спокойствие.

При этом у девушки есть нерешенная проблема: она не легализована в Украине. Еще в начале войны, когда она только приехала в страну, не смогла податься на ВНЖ из-за своего паспорта. Теперь пытается разобраться с этим вопросом. Говорит, решила подать документы на украинское гражданство:

— Когда я служила в ВСУ, у меня было разрешение на проживание в Украине, но когда служба закончилась, закончилась и моя легализация. Сама для себя я решила, что буду здесь до победы. Подумала, свое «нежелательное гражданство» компенсирую какими-то навыками, и начала посещать курсы по парамедицине, пошла учиться на оператора дрона. Хочется быть полезной. Ну и я подумала, что, если уеду, у тех, кто на меня наговаривает, будет повод сказать, что все их слова — правда. А я хочу, чтобы стало очевидно всем, что я здесь, потому что хочу помогать и потому что верю в справедливость. И, как бы это ни звучало, верю в победу добра, в правосудие.

А пока над девушкой висит угроза депортации в Беларусь, но на такой случай у нее уже, кажется, придуман план.

— Я, когда общалась с СБУ, говорила: если есть какие-то обвинения, я не скрываюсь и свою невиновность готова отстаивать в суде. Пока никаких обвинений в мою сторону нет, поэтому я и не обязана доказывать, что не шпион. А что касаемо депортации в Беларусь — ну как они меня депортируют, если у меня белорусского паспорта, например, не будет? — переспрашивает Ния. — Допустим, он порвется или еще что-то с ним произойдет…