На прошлой неделе Виктория вернулась из небольшого городка в России. Там, на почти заросшем кладбище, похоронен ее старший брат — по крайней мере, так сказали женщине в белорусской милиции. Женщине сложно это принять: Андрей пропал без вести в 2006-м, уехав на заработки в Москву, и с тех пор семья годами прислушивалась к каждому стуку в дверь в надежде, что он вернется. Виктория рассказала блогу «Люди», как ждала брата и мечтала снова обнять его. Перепечатываем ее монолог.
Имена героев изменены в целях безопасности.
«Марина развелась и больше замуж не вышла. Брат тоже так и не встретил любовь»
— Андрей старше меня на шесть лет. Высокий, красивый. Казалось, у него в жизни все будет хорошо. В школе его любили учителя, друзей было много. Он встречался с девушкой из своего класса, Мариной. Они даже собирались пожениться, уже назначили день, в августе. Но ее мать была против их отношений — думаю, для нее мы казались слишком простой семьей. Потому что родители Марины зарабатывали хорошо, жили в большой квартире. В итоге мать так накрутила невесту Андрея, что она отменила свадьбу и стала встречаться с другим. История, как из кино. В итоге Марина развелась и больше замуж не вышла. Брат тоже так и не встретил любовь.
Для Андрея вся эта ситуация закончилась проблемами со здоровьем. У него появилось ментальное расстройство, но симптомы были только четыре месяца в году, с сентября по декабрь где-то. А весной он выздоравливал, и все становилось нормально: общался с моей дочерью, забирал ее из садика несколько раз, даже машину водил. Хотя врачи спрашивали, мол, почему вы ему доверяете. Но это же брат (плачет).
Как к сестре он очень хорошо ко мне относился. Помню, еще в детстве мама отправляла нас что-нибудь купить на рынке, и вот он обязательно выбирал мне самую лучшую куртку. Это как пример. Дружили мы очень хорошо. Андрей вообще такой бравый был, интересующийся всем, разносторонний. Охотой увлекался.
До болезни у него было несколько микроавтобусов — он возил людей в Россию. Потом все это пришлось продать, и после этого Андрей не работал. Тогда я была в декретном. Мы с мужем как раз купили квартиру в том же доме, где жили они с мамой. Поэтому все время вместе с Андреем проводили.
Всегда кажется, что, когда человек ушел, ты его идеализируешь, но Андрея правда с детства все любили. Вот как могла судьба так все перекрутить?
«Мама понимала: это была дорога в один конец»
— В сентябре 2006-го Андрею было 33 года. Его приятель собирался на заработки в Москву, и брат поехал с ним. Не то чтобы нашей семье нужны были деньги, мама тогда хорошо зарабатывала. Он просто сказал: «Да что я буду сидеть тут». И вот уже тогда было как-то странно… Мама потом говорила, что понимала: это дорога в один конец (плачет). Ну, куда ему ехать в сентябре, когда как раз время заболеть? И все равно она не отговаривала, только солила Андрею сало с собой. Казалось, словно так должно было быть, как будто судьба. Ты вроде знаешь, что все закончится плохо, но никак не можешь помешать.
Мы с мужем и дочерью поехали тогда на море, в конце августа. И вот, пока нас не было, он уехал. Я даже не попрощалась с ним.
Наверное, потом звонил маме, рассказывал, как там устроился. Я уже не могу вспомнить. Его товарищ занимался перевозками, и какое-то время они были вместе. А потом, видимо, брат заболел, и приятель решил отправить его домой. Где-то 16 или 17 сентября он связался с нами и рассказал, что Андрей вышел из автобуса в Москве, вместо того чтобы ехать дальше, а потом пропал.
Помню, что за день-два до этого ездила на экскурсию в Смоленск, и там мы пошли в собор. Я была не сильно религиозной, но подумала, ладно, поставлю свечку за брата. Зажгла ее. И в тот момент какое-то деревянное украшение упало у иконы напротив. Мне так жутко стало. Это сейчас я понимаю, что, видимо, его уже не было в живых. А тогда мы ждали его домой.
— Потом мама написала в нашем отделении милиции заявление о пропаже человека. А после поехала в Москву, объехала какие могла больницы, везде оставляла его фотографии. В таких случаях всегда кажется, что он живой, просто где-то беспомощный лежит. Мы все верили, что он найдется. Тогда даже не плакали, а просто переживали и ждали. Казалось, вот-вот должен прийти домой. В дверь кто-нибудь звонит — думаешь, а вдруг это Андрей. А еще и мне, и маме брат постоянно виделся в толпе. На остановке мелькнет кто-то похожий, присмотришься — не он. Мама рассказывала, бывало, кто-то рядом по телефону говорил: «Мама», а она сразу озиралась. Может быть, это сын. Тогда я запоминала каждую новость, ведь он вернется, и надо будет ему и это рассказать, и то.
Когда Андрей только пропал, конечно, все в семье беспокоились. Очень переживал двоюродный брат, с которым они все детство были вместе и еще меня в коляске катали. Но тогда думали, что он найдется через месяц.
Шло время, мы ждали. Я так поняла, следователь периодически ездил в Москву и сравнивал базы. А потом нам предъявлял фотографии умерших людей. Но все это был не он. Чужому человеку, может, и казалось, что похожи, а ты смотришь — ну нет, ни капли схожести.
«Вот вам кладбище, вот номер могилы»
— Через три года, в 2009-м, у меня родился второй ребенок. Где-то в мае нас пригласили в милицию. Мама тогда отдыхала в санатории, и я пошла одна. Там сказали, что брата сбила машина еще в сентябре 2006 года, но документов при нем не нашли. Раньше милиция не могла узнать, компьютер не выдавал совпадение отпечатков пальцев — у них произошел какой-то сбой. А потом перепроверили, и оказалось, что это был он.
Вот и все. Вот вам кладбище, вот номер могилы. Так странно. Тогда возникали мысли, может, они ошиблись, и он вернется. Ведь ни одной фотографии, ни одной вещи, ничего нам не показали. Сказали, в России ничего не сохранилось. Просто зачитали текст с описанием тела и заключением, что совпали отпечатки нескольких пальцев. Мне не верилось, потому что рост указали не такой. Андрей был высокий, метр девяносто, а у них написано — метр семьдесят пять. И одежда какая-то другая: джинсовой куртки, как в описании, у него не было.
Но потом понимаешь, наверное, это и правда Андрей. Все-таки прошло столько лет, а его все нет. Видимо, он тогда решил пешком идти в сторону Беларуси. Может, денег не было, может, еще что-то. Наверное, где-то на дороге его фура и сбила (плачет). В итоге дело закрыли. А мы стали смиряться. Не будешь ведь писать новое заявление…
Но когда есть похороны, ощущается какая-то законченность. Ты принимаешь свое горе, даже если это неожиданно случилось. А у нас ничего: ни гроба, ни прощания.
Потом еще думали: а может, перевезти его сюда? Кто-то отговаривал, мол, не надо ничего трогать. А мне маму жалко — она на могилу сына может доехать с трудом. Говорили, что можно земли оттуда привезти, но это все не то.
Мы с мужем на прошлой неделе съездили туда: кладбище такое заброшенное, мне кажется, его скоро снесут. Несколько могил обозначено. Наша есть — мы там крестик поставили и заказали табличку с фамилией. Но там повсюду бурьян, борщевик. Его косят, конечно, но это не особо помогает.
— Как справлялись со всем этим? Да как-то поговорим с мамой, поплачем, и дальше делами занимаемся. Время лечит все равно. К тому же многое зависит от того, как ты относишься к ситуации.
Он нас любил и постарался уйти так, чтобы никого не мучить (плачет). Мне кажется, Андрей как будто нас пожалел. Я же вижу иногда, как матери хоронят детей, не важно, какого возраста. Они убиваются. Но у нашей мамы, как бы это ужасно ни звучало, все прошло мягче. Сначала ты ждешь, ты уверен, что вот-вот он должен найтись. А потом, когда уже отвыкаешь от того, что человек рядом, тебе говорят, что его больше нет. Мне кажется, похороны страшнее.
К тому же с его болезнью жить тоже непросто, понимаете… Мама все переживала, что с ним будет, когда ее не станет. Она же забирала его из больницы, потому что там часто закалывали лекарствами. А дома все равно лучше.
Конечно, материнскому сердцу в любом случае плохо. Но, возможно, так ей чуть легче. К тому же моя мама — увлекающийся человек, у нее свой бизнес был, а теперь большое хозяйство, и куры, и кролики, и индюки, и теленок. Еще сейчас внуков надо вырастить. Поэтому она не сидит все время в своих мыслях — это ей помогало раньше и помогает сейчас. Она очень сильная.
«Из моих детей дядю помнит только старшая дочка»
— Я давно не вижу брата в толпе, но иногда он мне снится. Знаю, что некоторые люди боятся такого. А я нет, наоборот, как будто повидались (плачет). Я знаю, что он мне ничего плохого никогда бы не пожелал. Значит, просто хочет передать, что все хорошо. Правда, такое редко бывает. Я даже не помню, когда в последний раз видела Андрея во сне.
Из моих детей своего дядю помнит только старшая дочка: ей было три года, когда он пропал. Остальные видели только фотографию — она стоит у нас на полке. Младшей сейчас восемь, и я только сейчас ей начинаю рассказывать про Андрея. Например, объясняла, зачем мы в Подмосковье ездили. А старшая даже помнит, как он ее катал, как забирал из садика. Иногда она говорит, мол, как было бы классно, если бы дядя сейчас оказался рядом с нами. И мне так приятно (плачет).
Вот сейчас увидела могилу — и опять думаю, может, его сюда перевезти? А как это сделать? Знаю, что кого-то близкие забирали с того кладбища, но все это сложно. Может, просто сейчас все внутри разбередилось, а через какое-то время уляжется, и я перестану об этом думать. Живем ведь дальше.
К тому же мы потом продали те две квартиры, переехали в более светлые дома. Не то чтобы хотелось все забыть, даже как-то об этом не думали. Просто посчитали, что так лучше. Но сейчас я люблю иногда зайти в тот район, в окна посмотреть. Такое наверняка у многих бывает, например, когда идешь по улице, где жила бабушка, — уже все заросло, и дома нет, а ты помнишь тропинки, по которым бегала в детстве. И грустишь, что время ушло. Вот как-то так и я пройдусь, вспомню…
Уже прошло много лет, и постепенно боль отпускает. Самое сложное сейчас то, что нам с мамой на Радуницу некуда деться. Город становится пустым, все едут к своим родным. А нам так ужасно: Андрей совсем далеко похоронен. И мы никак доехать не можем. Обойдем бабушек, еще кого. А он там один.
Читайте также
