В начале октября 36-летний Леонид Шпилевский должен был явиться на «химию». Вместо этого вышел из дома, к вечеру добрался до Бреста, дождался ночи, а потом полез через забор с колючей проволокой — в Польшу. Белорус утверждает, что прошмыгнул практически под носом у пограничников. Сейчас он живет в лагере для беженцев, ждет решения вопроса о международной защите и до сих пор удивляется своей удаче. Шпилевский рассказал свою историю «Зеркалу».
Несколько вещей об этой истории, которые вам нужно знать перед прочтением материала.
В процессе подготовки текста мы попросили Леонида предоставить документы, подтверждающие решение суда по административному и уголовным делам. Он не смог этого сделать, уточнив, что не забирал после суда постановление по административному политическому делу, а другие бумаги, которые у него были, отдал для рассмотрения заявки на получение международной защиты польским миграционным службам. Наш собеседник предоставил редакции документы, подтверждающие факт подачи на международную защиту.
Представители BYSOL, обрабатывавшие запрос от Шпилевского, общались с людьми, которые пересекались с ним за решеткой. Они видели у Леонида майку, которую он упоминает в своем рассказе, — она является важной деталью истории. Также то, что до этого его задерживали на сутки и эта же майка привлекла внимание милиции, «Зеркало» смогло подтвердить, пообщавшись с одним из бывших политзаключенных, который был с ним в ЦИП.
«Киберпартизаны» подтвердили «Зеркалу» отдельный факт из биографии собеседника, о котором он рассказал.
Обновлено в 19:50.
После публикации этого материала в распоряжении «Зеркала» оказался приговор в отношении Шпилевского за февраль 2023-го года (в беседе с журналистом этот факт он не озвучивал), тогда его судили по ст. 209 УК (Мошенничество) и назначили еще год «домашней химии» — суммарно это как раз два с половиной года ограничения свободы, о которых он говорит в этом тексте, однако без направления в учреждение открытого типа.
После того, как мы показали собеседнику этот документ, он подтвердил, что зимой 2023-го был осужден именно по этой статье. В этом же диалоге он озвучил дату своего третьего суда и место его проведения. Зная эти детали, мы смогли найти приговор. Шпилевского снова судили за мошенничество: в этот раз ему изменили наказание и собирались отправить на «химию». В документе не идет речь ни о каких политических комментариях, о которых ниже говорит собеседник.
«Хлопец из деревни перелез через проволоку и пошел дальше!»
Отвечая на звонок журналиста, Леонид с ходу переходит на ты, говорит, что он «простой деревенский парень», эмоционально вводит в курс дела и негодует:
— Это ж если я так перелез, что у нас, б***ь, за граница такая, что ее можно пройти и даже не увидеть пограничников? Это ж унижение для всего погранперехода, понимаешь? Я же шел не каким-нибудь полем, как мигранты обычно лезут, а рядом с пунктом пропуска. Думал, может, сработают датчики какие-нибудь, а нет! По крайней мере, никто не вышел. Вот у меня вопрос: как вы стоите там? Хлопец из деревни прошел, перелез через проволоку и пошел дальше!
«Простой парень» Шпилевский — родом из Минского района. О себе он рассказывает в общих чертах. Но утверждает, что «проблем с курением и спиртным» не было, — переживает, что его история покажется выдуманной, а он — обманщиком.
— У меня по жизни работа, спорт. Был и грузчиком, и строителем, и на авторазборке работал. Приходилось крутиться. Бывали времена, когда и по две работы брал. У нарколога, психиатра на учете не состою. Жены, детей у меня нет — я не хочу заводить семью там, где могут жену забрать за какой-нибудь лайк, а ребенка отправить в детдом. С родителями связь не поддерживаю больше. Может, так и лучше — их трогать не будут из-за меня, — кратко описал свою жизнь собеседник.
Еще он рассказывает, что много лет не поддерживает политику белорусских властей и осуждает войну в Украине. Говорит, из-за такой позиции его история с задержаниями и началась. По словам Шпилевского, он ходил на протесты в Минске с августа по конец ноября 2020-го. А в феврале 2022-го попал в ЦИП на Окрестина.
— Когда люди выходили на акции против референдума, я тоже там был. У меня попросили проверить документы, а потом увидели майку с надписью «Няма ніякай Белай Русі — ёсць толькі Вялікая Літва» — и задержали. Дали 7 суток, — вспоминает Леонид и говорит, что после суда и выхода из ЦИП не забирал никаких протоколов и документов, подтверждающих политические мотивы задержания, потому не может их предоставить.
«Говорю: у нас милиция может только бабушек бить и протестунов ловить. Я тебе докажу — сделаю мелкую пакость и буду гулять по улицам»
На «сутках» на Окрестина Леонид прочувствовал на себе отношение к политическим, когда вышел, обсуждал с товарищем ситуацию в стране и затеял спор:
— Я говорю: у нас милиция может только бабушек бить и протестунов ловить. А так будут искать чуть ли не неделю. Вот я тебе докажу — сделаю мелкую пакость и буду гулять по улицам. А вот если бы где-то выложил фото с флагом бело-красно-белым, пришли бы в первую очередь.
«Мелкую пакость», чтобы проверить свою теорию, Леонид затеял простую — говорит, украл телефон. До задержания «шесть дней спокойно ходил по Минску».
— Я зашел в магазин и внаглую взял первую попавшуюся вещь… Попросил показать недорогой мобильник, мне показали — и я с ним вышел. Телефон стоил 200 рублей, когда у меня свой был за 1250. Ну, б***ь, что мне с этого мобильника?! До этого случая я судим не был (это «Зеркалу» подтвердили «Киберпартизаны». — Прим. ред.) — у меня за жизнь два штрафа за фликер и те «сутки» за футболку. Меня судили потом за кражу, получается, но у меня цель была не украсть. Я совершил этот поступок, только чтобы показать, что наши могут только людей бить на митингах, — повторяет он.
Шпилевский вспоминает, что до суда побывал в СИЗО на Володарского и в Жодино, а потом ему дали полтора года «домашней химии». После суда Леонид вернулся домой, говорит, продолжал работать. Летом снова попался на глаза милиции — тогда силовики проверили его телефон и нашли «не те» видео и комментарии. В некоторых, признается мужчина, он оскорблял Путина в стиле известной кричалки.
— Около года я провел на «домашней химии», потом в Гомеле у меня случился небольшой спор с одним человеком — меня снова вызвали в милицию, — объясняет собеседник. — По этому случаю был суд, за две недели до него изъяли телефон, начали изучать подписки. Есть такая группа во «ВКонтакте» — «Минобороны России», вот я там писал «Слава Украине», «Крым — это Киев».
— Я думал, мне на суде просто добавят срок, а дали «химию» с направлением в исправительное учреждение, два с половиной года. Сказали, что я против страны, ее законов, еще и обозвали тунеядцем, хотя я тогда работал у нас в районе, с меня списывали налоги, которые положено. Помню слова судьи: «Мне сказали тебе столько дать, значит, на столько и поедешь». И статью опять написали 205-ю (ст. 205 «Кража» УК РБ. — Прим. ред.), хотя там не было ничего такого, я просто поругался с человеком! Вот руку на отсечение даю! Ну, вот так, понимаешь… — эмоционально пересказывает Леонид.
Как мы выяснили уже после публикации материала, Шпилевский был осужден не по 205 статье, а по 209, части второй: мошенничество, совершенное повторно.
После приговора его отпустили дожидаться направления на «химию». Леонид отмечает, что, когда был в Минске, знакомые из госорганов предупредили, что его ищут.
— Поступил звонок: «Леня, тут такой кипеж подняли, что ты где-то скрываешься, и хотят объявить в розыск». Говорю — ну какое скрываешься?! Ты же смог дозвониться до меня спокойно, правильно? Если человек прячется, он выбрасывает сим-карту, телефон меняет или гугл-аккаунт, на звонки не отвечает, а не поднимает трубку: «Алло, это я»! Потом сказали приехать в РУВД, там у меня изъяли паспорт: мол, так положено. Сказали: «Поедешь на „химию“, а там, смотри, можешь на три годика уехать в лагерь». Я поразмыслил, что оставаться в стране нечего. Не хотел я сидеть пять лет! Ну, напишут про меня потом «палітвязень» — и все. Я не хотел повторить судьбу Алеся Пушкина, Витольда Ашурка… Знакомый говорил: ты, мол, поезжай в Россию, оттуда — в Грузию, а дальше в Варшаву убегай. Но это сколько денег! И где гарантия, что из России не выпрут? Я писал в BYSOL, чтобы меня вывезли, — они: «Подождите, нам надо подумать, составить план эвакуации». Я говорю: пока вы будете думать, меня посадят… Так что никто не подсказывал, куда идти.
«Наверное, они не заморачивались — думали: „Каким надо быть е**нутым, чтобы там идти!“»
Шпилевский составил план самостоятельной эвакуации. Утром в день, когда нужно было явиться на «химию», он надел теплый плотный камуфляжный костюм, вышел из дома и поехал к белорусско-польской границе. С собой не взял ни вещей, ни денег — только на билет в одну сторону.
— Я сел на маршрутку до Минска за восемь рублей, оттуда до Бреста, это еще 25 — это были все мои деньги. Рюкзак какой-то брать не хотел — зачем лишнее внимание привлекать? Приехал к 10 вечера в Брест. Документов с собой не было, сим-карту выбросил по дороге, телефон выключил. Остановил парня какого-то: «Меня бросила девушка, утром поезд. Где можно погулять, чтобы пограничники за воротник не схватили?» Он посоветовал возле Брестской крепости особо не ходить. Шел бездомный, я угостил его сосисками, и он мне объяснил, как туда доехать. Ну вот и все. Когда дошел до крепости, там была дорога в сторону Варшавы. Я подумал: ну, если идти в сторону Варшавы, точно в Польшу попадешь, правильно?
К своей цели Леонид пошел, кажется, очень уверенно и, как говорит он сам, нагло — с учетом расположения сооружений на границе решил, что удобнее всего ее будет переходить прямо под носом у пограничников. Мужчина уточняет, что это было в 10 метрах от одного из сооружений пункта пропуска — дальше, по его словам, отойти не получалось. Оставалось выждать время и рискнуть перелезть через забор.
— Конечно, надо ночью идти. Я одно время читал книжку, там рассказывалось, как в больнице захватили заложников, и вот когда готовился штурм, говорили, что лучше идти штурмовать с трех до полпятого ночи, потому что в это время самый крепкий сон и у людей притупляются чувства, «характеристики», скажем так. Страшно мне не было — честно говоря, думал, скажут «стой, стрелять будем» — я побегу. Пусть меня лучше застрелят, но в лагерь этот не поеду. Лучше помереть сразу, чем над тобой будут издеваться. Знаешь, когда насмотришься этих историй, как люди сидят в СИЗО, колониях… — объясняет Леонид и возвращается к своему побегу. — Так вот, на границе есть сетка, наверх намотана колючая проволока. Снимаешь башмаки и перебрасываешь на ту сторону, на колючку эту бросаешь куртку — и лезешь по сетке. Вот и все! Уже потом я метров 100 пробежался босыми ногами — думал, что за мной будут пограничники бежать. Естественно, я же там шагом не буду идти, правильно?
— Там после такого отрезка вспаханной земли, этой пограничной линии, и трава какая-то, и листья, и сучья — надо надевать башмаки. Оказалось, перейти границу там — раз плюнуть. Не знаю, что они там делали, но никакого реагирования не было. За все время, может, один раз фонариком из будки посветили секунд 10, ну, еще пару раз свет я видел — и все, никто за мной не гнался. Когда слышал какой-то звук, ложился на землю. Но там, понимаешь, даже если бы кто-то шел на расстоянии двух метров, никто бы его не видел: темно и такие заросли, ты что! Повезло, что на мне был плотный костюм, ботинки с хорошей подошвой, металлическими носами — если бы пошел в джинсах, кроссовках, расцарапал бы все. Но и почему прошло все быстро? Наверное, они не заморачивались — думали: «Каким надо быть е**нутым, чтобы там идти!»
После нужно было перейти реку — госграница в Брестской области проходит прямо по Западному Бугу. Дорога по воде с белорусского берега на польский, говорит Леонид, — «пять минут ходьбы». Но это если правильно выбрать место для переправы.
— Наверное, мне так надо было — я еще, когда получалось, занимался в Минске на аппарате Назарова (применяется для биомеханической стимуляции мышц. — Прим. ред.), тренировал терморегуляцию, растяжку — гибкость у меня хорошая. Сходил в аптеку, купил «Милдронат» — он насыщает клетки кислородом, чтобы выносливости было больше. Это я знаю из-за своего спортивного увлечения — я по жизни больше всего занимался развитием силы хвата (кисти, пальцы, предплечья), бочки поднимал с песком для укрепления мелких мышц. Гантели, штанга — понимаешь, там равномерно все: диск влево, диск вправо и гриф. А бочка — она всегда у тебя из рук норовит вырваться, за счет этого стабилизаторы мышечные еще больше подключаются.
Так вот, я посмотрел, что границы отделяет Буг, забил в интернете, какая у него глубина, пишут — 0,5−2 метра. Ну и все. Там есть участок, где видны такие как бы полосы намытые — там мельче. А местами просматривается дно — значит, можно идти. Ты берешь палку в руки, чтобы дорогу перед собой «щупать»: в воде же может быть обрыв. Когда мне оставалось буквально два метра дойти, а вода раз — и по шею уже, хотя была по пояс только что! Течение сильное, начало сносить, поэтому я вернулся обратно на белорусский берег. Прошел немного дальше и уже там перешел нормально.
Знаешь, когда идешь в воде, тебе тепло, а когда выходишь — становится холодно. Я замерз, скрывать не буду. Можно, конечно, было взять пакет со сменной одеждой, нести его над водой, но я выбрал оставить сухим мобильник. Вещи — это тряпки, а телефон в любом случае нужен будет.
Когда слышит вопрос, как догадался, например, в реку взять «щуп» в виде палки, как продумывал другие мелочи своего побега, Леонид смеется и серьезно отвечает: видел по телевизору.
— По Discovery программа была, как бывший морской пехотинец в разных странах соревновался против их элитных подразделений. Понимаешь, его забрасывали на территорию разных стран, и он должен был убежать, а эти войска — его словить. Еще программа «Выжить любой ценой» шла…
«Скоро зима — хорошо бы какие-нибудь теплые темные штанцы, ну и ботинки»
Что было на польской стороне после такого рискованного перехода границы, Леонид рассказывать не хочет. Только говорит, что агрессивной реакции со стороны погранслужбы там не встретил.
— Когда я вышел, меня заметили поляки. Что потом было, говорить не буду: люди хорошо ко мне отнеслись, я им пообещал, что ничего никому не расскажу, поэтому здесь уж извини. Единственное, они говорили, что мигранты в других местах лезут, через Козловичи, а тут, в Бресте, только в 2020-м какие-то женщины переходили границу — и больше они не слышали про такие случаи, — объясняет Леонид. — Когда я перебрался, написал в BYSOL, они: «Ой, а как ты так смог? Ну, молодец!» Вот, если бы ждал, пока они справки попросили все принести, информацию предоставить, потом — план эвакуации продумать, уже сидел бы непонятно где… Но у меня к ним нет вопросов. С другой стороны, если я смог пройти сам, а они за это время помогли кому-то другому, кому нужнее, то и на здоровье! Я ж понимаю, им надо все проверять, вдруг какой-то жулик так будет стараться проскочить. А где гарантия, что это не из КГБ или ОМОНа человек? Поэтому зла на них не держу. Но я в шоке: если так легко смог пройти, не имея военной подготовки, то что стоит диверсантам каким-нибудь? Где защита наших людей, того же Бреста?
Уже больше двух недель Шпилевский живет в лагере беженцев. Подался на международную защиту, ходит на курсы польского языка. Как минимум полгода он будет оставаться там, пока рассматривают его запрос. Ни денег, ни одежды, кроме того, в чем шел из Беларуси, у белоруса с собой не было, но он и не жалуется.
— Где-то около 40 польских слов я уже выучил! Знакомый из Варшавы приехал, привез вещей, волонтер местный — куртку и поесть, ну и все. Кто-то банку витаминов передал, помог. Тут есть интернет, нас кормят. Кто-то говорит: «Еда — фу!» Но когда в Жодино могли принести макароны в форме желе или «ленивые голубцы», где рис, капуста, колбасы трохи вареной (когда их приносят, капуста уже попахивает, ты только колбасу выбираешь, а остальное выкидываешь), то тут уже все вполне нормально, как дома, я бы сказал. Обед вообще хороший, а завтрак-ужин слабоваты, но ничего! Это лучше, чем быть на Володарке.
— Что мне нужно? Куртку мне подогнали, шапка есть. Скоро зима — хорошо бы какие-нибудь теплые темные штанцы, ну и ботинки зимние. И, может, чтобы были какие-то наличные в магазин сходить, если надо. И все, — скромно продолжает белорус. — Я же не могу работать, пока жду решение по защите, а нелегально устраиваться и нарушение получить не хочу — лучше уже потерпеть.
Леонид говорит, что перебегать через границу, когда он на это решился, ему не было страшно, сейчас так же нет опасений за будущее в новой стране.
— Понимаешь, в СИЗО в Жодино я насмотрелся всякого, может, поэтому моя психика устойчивее стала, но эмоции я перестал так ощущать. Когда смогу уйти из лагеря, найду работу — тут есть такие, где тебе жилье предприятие предоставляет, обед. Так можно побыть определенное время, заработать, чтобы можно было пойти в другое место. А дальше, если все будет хорошо, я же не только в Польше могу работать, а и поехать в другие страны, — оптимистично настроен белорус.
В Беларусь Шпилевский возвращаться не собирается и все еще не может перестать возмущаться тому, как легко тайком перебрался через охраняемую государственную границу.
— Понимаешь, даже если Лукашенко уйдет в 2025-м, все равно еще лет десять в Беларуси будет «шурум-бурум». За 12 лет за границей жизнь построится, семья может появиться, дети, жилье — все. Люди, не езжайте вы домой — там гайки закручиваются еще больше, всех пакуют, а жизнь одна. Я вот понимал, что мне на «химии» с направлением будет п****ц. А я же не стал таким в 36 лет — самасвядомасць, история, всякое такое у меня еще со школы. В 2010-м, когда люди ходили к Дому правительства, я тоже там был. И давно понимал, что у меня все так и закончится, потому что сидеть и молчать, как говорится, «куда пугой повернут, туда и пошел» — это не мое.
BYSOL: «Теоретически по тому маршруту можно пройти. Но мы не рекомендуем: риск очень велик»
По просьбе «Зеркала» представители службы эвакуации BYSOL прокомментировали ситуацию с Леонидом Шпилевским и его пересечением границы:
— Этот человек обращался к нам. Во-первых, до конца не была понятна его история — он не предоставил документы, подтверждающие политические репрессии. Нам нужно было проверить информацию, которую он озвучил, мы этим занимались. Во-вторых, требовалось время на подготовку плана для вывоза его из страны.
Мы всегда анализируем информацию, смотрим, срочный ли кейс, действительно ли нет риска, что человека посадят в ближайшее время, даже в ближайшие месяцы. Иногда выясняется, что все не так экстренно, как казалось, и есть запас времени, который позволяет здраво, рассудительно пройти определенные этапы и вырваться из Беларуси. Но когда люди обращаются к нам, они в панике и, как в истории с Леонидом, делают какие-то резкие, необдуманные шаги. Еще не было случаев, когда человек ждал нашей эвакуации и его задержали. Но известны кейсы, когда человек переходил границу сам и попался, — они публичны, их обычно показывают по БТ.
В его случае ничего сверхэкстренного не было — на тот момент у него было достаточно времени, чтобы провести эвакуацию спокойно, без нервов. Он считал, что его могут «завтра вызвать», говорил, что уже нужно явиться на «химию». Это все можно отсрочить, и мы знаем, как это сделать. Но в какой-то момент, пока мы занимались его верификацией и подготовкой плана, связь с ним пропала. Шпилевский объявился, когда уже перешел границу, написал нам. Сейчас мы занимаемся тем, чтобы оказать ему поддержку, и остаемся на связи.
Теоретически по тому маршруту, который он описал, можно пройти границу. Но важно понимать, что он рискнул и у него получилось выйти самостоятельно. А риск был очень велик. В таких случаях, когда человек на «химии» и попадается пограничникам, ему будет грозить задержание, смена режима на заключение под стражу. И неважно, он до этого считался подозреваемым или уже осужденным. Поэтому мы рекомендуем не делать каких-то поспешных, необдуманных шагов и обращаться в службы эвакуации, как наш фонд, которые оценят все риски и предложат наиболее безопасный маршрут.
Также важно, что озвученный Шпилевским маршрут мы не используем, как и такой способ эвакуации в целом. Мы никаким образом не нарушаем целостность европейской границы, законодательство ЕС. Это не наш подход.
Ситуация с Леонидом Шпилевским довольно сложная, резонансная. Он рассказывал, что по политической статье его задержали почти случайно — проверили телефон, увидели подтверждения протестной деятельности. Такое тоже часто встречается. И мы хотим донести в том числе то, что нельзя возвращаться в Беларусь. Сейчас это большая проблема и наша большая боль — люди, пожив в той же Польше, думают, что в Беларуси уже все стало хорошо, едут сделать тот же паспорт, а потом оказываются за решеткой. Человек мог нигде не участвовать, один или два раза задонатить, а по приезде в Беларусь его задерживают. Туда возвращаться по-прежнему опасно.
Читайте также
