Пенсионера Алексея (имя изменено в целях безопасности) задержали в 2022 году по доносу соседа. К нему на дачу приехал целый микроавтобус сотрудников ОМОНа и ГУБОПиКа. Мужчина прошел через пытки на Окрестина и Володарке и был приговорен к ограничению свободы за участие в маршах. Во время «домашней химии» ему устраивали ночные проверки, а на профилактических комиссиях идеолог учил, «как правильно любить родину». Мужчина несколько месяцев прожил в постоянном страхе и тревоге и в итоге уехал из Беларуси. Алексей рассказал «Вясне», как во время обыска у него украли 20 тысяч долларов, как на Окрестина он терял сознание от коронавируса, как спал на бетонном полу в переполненном карцере и заболел простатитом, как следовательница плакала во время допроса. А также о том, как он договаривался с контрабандистами, чтобы сбежать из Беларуси, и прыгал от радости, когда оказался в безопасности.
Во время обыска пропали деньги на черный день
Алексей жил в частном доме в садовом товариществе под Минском. Мужчину задержали летом 2022 года по доносу соседа.
— Сосед-доносчик — из бывших сотрудников милиции. Он знал о моей общественно-политической позиции и плохо ко мне относился. В доносе он написал, что я ходил на марши в 2020 году. К тому же еще до выборов мы приглашали в садовое товарищество блогера Артема Шапорова из канала «Реальная Беларусь». Тогда в товариществе избрали председателя, который воровал деньги. Хотели через блогера привлечь внимание к проблеме. Соседу вся эта история тогда не понравилась.
В день задержания утром мужчина ехал на работу и подвозил в город соседскую пару пожилого возраста. Им перекрыли дорогу два микроавтобуса омоновцев и легковая машина с сотрудниками ГУБОПиКа. Милиционеры начали кричать и сильно бить дубинками по машине Алексея. Вытащили его и увезли домой на обыск.
Согласно тексту доноса, силовики искали «экстремистские материалы, наркотики и оружие», говорит собеседник. У Алексея дома нашли бело-красно-белый флаг, о котором силовикам рассказал доносчик.
— Также у меня нашли флаг США, который я привез из путешествия по Америке. Силовик топтался ногами и прыгал по нему.
Обыск проводили не только в доме, но и в курятнике, в ульях, в которых не было пчел, и в других хозяйственных постройках.
— Также у меня в Уручье есть квартира. На тот момент ее арендовал военный. Так губопиковцы позвонили тому мужику, что едут к нему. А он с ними договорился, чтобы обойтись без обыска, — говорит собеседник.
Алексей говорит, что силовики во время обыска украли у него 20 тысяч долларов.
— У меня в гараже был небольшой сейфик, куда я откладывал деньги на черный день. Силовик показал понятым только старый крестик и кольцо. А деньги из сейфа не достал. То есть по описи их как будто и не было. Впоследствии эти деньги так и не нашлись.
«Большая заслуга, что вы не избиваете своего отца»
Далее мужчину увезли в отделение ГУБОПиКа. Силовики постоянно обращали внимание мужчины на то, что они его не избивают, хотя все задержанные обычно говорят о силовиках обратное, говорит Алексей.
— Большая заслуга, что вы не избиваете своего отца, говорил я им. Ведь по возрасту я им точно как отец был. Но видел, что они меня не понимают.
Во время записи «покаянного» видео Алексей назвал свой возраст — более 60 лет. Это не понравилось силовикам, и они приказали мужчине записывать второй дубль.
Кожаные тапки из карцера напоминали фильм об Освенциме
После допроса собеседника увезли в изолятор на Окрестина, где он до суда провел три дня. Сначала Алексею назначили 10 суток ареста за то, что переслал другу в Telegram видео с речью Павла Латушко.
— Сначала меня посадили в маломерную камеру, где помещалось около 20 человек. Со мной в камере был владелец бара «Банки-Бутылки» Андрей Жук. Несколько суток мы ночевали на полу нос к носу.
Позже Алексея перевели в камеру №4 возле проходной, в которой он сидел с художником Геннадием Дроздовым, а также с бездомным и доносчиком, говорит мужчина. Алексей сразу предостерег Геннадия, чтобы тот не рассказывал при доносчике ничего о своем уголовном деле. В той камере Алексей заболел коронавирусом. Его дочь передавала мужчине лекарства, но администрация изолятора их ему не отдала.
После отбытия административного ареста его сразу перезадержали по уголовному делу за участие в протестных акциях (ст. 342 УК).
— Пока я сидел на «сутках», силовики нашли фотографию с марша в моем телефоне. Меня посадили в известную пытку — камеру ИВС №7. В одноместный карцер площадью примерно шесть метров вмещали 10−12 человек. Мы даже лечь не могли. Туалет — дырка в полу. Это, конечно, был ужас. Днем лежать было запрещено. Я периодически падал вниз. Из-за коронавируса стало совсем плохо. Где-то на третий день в этой камере я потерял сознание. Когда сокамерники начали колотить в дверь, тогда только пришел врач. Помню, как в полусне он замерял мне давление — было более 200. За все время он мне дал только одну таблетку.
Мужчина говорит, что в камере №7 нельзя было находиться в собственной обуви. Его кроссовки оставили за дверью, вместо них выдали кожаные тапки без обозначения размера.
— Я раньше смотрел фильм об Освенциме. Так эти тапки мне очень напоминали обувь из фильма.
«Руки и по сей день болят в плечах»
Дважды в день Алексея и других узников выводили на проверку в позе «ласточки».
— Я был в очень плохом, полубессознательном состоянии и едва держался, склонившись головой к полу с поднятыми вверх руками. Силовик бил меня дубинкой по рукам, чтобы я их держал еще выше. У меня руки и по сей день болят в плечах. Становиться нужно было лицом к стене и расставлять ноги максимально широко. Это невозможно было сделать, так как людей было слишком много и не хватало места. Было два-три силовика, которые издевались над задержанными с особой жестокостью. Они регулярно били меня и других берцами по ногам, чтобы мы шире их расставляли. Так происходило каждый день утром и вечером.
Из-за того, что Алексей болел и был пожилого возраста, другие заключенные положили его на пол. Остальные спали стоя или сидя на унитазе.
Каждое утро во время проверок в камеру №7 приходил лично начальник изолятора.
— Он постоянно угрожал нам расправой и говорил: «Я помню, как в 2020 году моя семья чуть не поседела. Я помню, как вы звонили моим детям и угрожали». Хотя никто из нас, конечно, ему не звонил, — рассказывает собеседник.
Алексей говорит, что однажды в камеру привели автомеханика. Его задержали на рабочем месте за интернет-комментарий «Балаба — петух». На следующий день начальник ИВС пришел к камере, достал табельное оружие и угрожал застрелить того рабочего.
Через несколько дней мужчину начали водить на верхний этаж на разговоры со следователем. Как он говорит, весь разговор был построен, чтобы склонить Алексея к признанию вины и раскаянию.
«Следовательница отвернулась к стене и заплакала»
В СИЗО-1 на Володарского мужчина пробыл до суда три месяца.
— После карцера на Окрестина в СИЗО на Володарке было легче — не то слово. Меня заселили в камеру «Шанхай», где кровати были в три яруса. Сразу поставили на профучет как склонного к экстремизму. Политических было где-то 50 процентов. Мы все держались вместе. Даже и сейчас поддерживаю связь с родственниками некоторых политзаключенных, с кем вместе сидел на Володарке.
Во время пребывания в СИЗО Алексею добавили в уголовное дело еще четыре эпизода.
— Раньше я присылал в Viber одной своей знакомой фотографии с маршей, которые впоследствии не удалил из переписки. Их нашли в телефоне и приписали мне к делу. Вместо одного у меня стало пять эпизодов. Следовательница тогда сказала, что дело завершено и больше она уже не будет приходить. Но в одну из пятниц меня снова вызывают на допрос. Следовательница говорит: «Ну вот, еще один [эпизод] нашла». Я тогда подумал: «Ну все, точно посадят. Хрен я выдержу в колонии». И очень эмоционально сказал, что если она еще раз ко мне придет, то прокляну и ее, и ее детей. Следовательница отвернулась от меня к стене и заплакала. Как я позже узнал от адвоката, она тогда была беременна. После этого случая следовательница больше ко мне не приходила, а дело вскоре направили в суд.
Мужчина говорит, что на Володарке заболел простатитом и простудил почки. А после освобождения у него обнаружили подозрение на онкоболезнь.
Алексея осудили за одно заседание.
— Во время суда меня поместили в стеклянную клетку. Я там ничего не слышал, что говорили судья и прокурор. Единственное, чувствовал ужас, так не хотелось попасть в тюрьму, — говорит собеседник.
Во время перерыва конвойный сказал мужчине, чтобы он не волновался и что все будет хорошо. Тогда он понял, что ему не назначат лишение свободы. В итоге Алексея осудили на несколько лет «домашней химии».
«Я думал, что боюсь, потому что стар и с*ыклив»
Мужчина рассказывает, что после освобождения, пережив пытки на Окрестина и Володарке, он ни одной минуты не сомневался, что нужно уезжать из Беларуси.
— Жить было невыносимо. Ты все время боишься. С проверками приезжают даже ночью. Даже днем в городе все время казалось, что за мной следят. Я думал, что так боюсь, потому что просто уже стар и с*ыклив. А потом разговаривал с молодыми, которые тоже на «домашней химии». Оказалось, что у всех те же самые чувства.
Алексей зарегистрировался как самозанятый. Когда он работал у своих заказчиков, ему часто звонили из милиции и проверяли, действительно ли он находится на рабочем месте. Собеседник говорит, что подобные проверки очень изматывали и нервировали.
— По правилам «домашней химии» каждый день в 18.30 мне нужно было быть дома. Еще при постановке на учет меня сразу сфотографировали. Сказали, что будут по видеокамерам отслеживать, чтобы я не нарушал режим. Когда я приезжал в город, то всегда прятал лицо под козырьком бейсболки. К тому же мне было запрещено заходить в жилища других людей. Из-за этого я не мог видеться с внучкой.
Периодически Алексея вызывали на комиссии, где идеолог задавал ему вопросы о родине и упрекал его приговором.
— На очередной такой комиссии я уже не выдержал и взорвался. Начал возмущаться, откуда у них такая ненависть к пенсионерам. Сначала меня пытали на Окрестина, затем — на Володарке. А теперь здесь учат, как правильно любить родину. После этого они меня больше на эти комиссии не вызывали.
За время «домашней химии» мужчина успел подготовиться к отъезду: сделал гуманитарную визу, обновил паспорт и решил вопросы с недвижимостью.
«Алексей, ты не убежишь»
Мужчина родился в Гродненской области на границе с Литвой.
— Из соседней деревни уже видна литовская граница. За ней живет мой двоюродный брат и тетя. Я совершил неудачную попытку сбежать как раз в том месте. Сейчас там построили высокое ограждение с видеокамерами. Тамошние родственники мне сразу сказали: «Алексей, ты не убежишь».
Также мужчина обращался с просьбой его вывезти к островецким «сигаретчикам» (те, кто занимается контрабандой сигарет. — Прим. «Вясна»).
— Контрабандисты выставили прайс за услугу — 3000 долларов. Я согласился и уже даже поехал с ними, думая, что с концами. Но из-за очередного мигрантского нападения на границу по тревоге подняли пограничников. У меня опять ничего не получилось.
В итоге Алексей выехал другим путем. Также мужчина помог выехать своему соратнику. Ему также назначили «домашнюю химию» за участие в протестах, но у него не было денег на дорогу.
«Я еще долго подпрыгивал от радости»
— Когда я уже оказался на литовской территории, был очень рад и еще долго подпрыгивал от радости.
Но, несмотря на радость от пребывания в безопасности, Алексей все равно с любовью вспоминает свою жизнь в Минске.
— У меня была хорошая машина, хорошая работа, очень красивый дом с зимним садом. Я очень любил свою землю. Хотя я много путешествовал, но возвращался домой с такой радостью. И представляете, как они [беларусские власти] отбили сейчас всякое желание туда приезжать. Но я знаю, что обязательно туда вернусь.
Читайте также
