Осенью 2023-го минчанку Марину, которая сейчас живет во Франции, госпитализировали в одну из местных государственных больниц. Женщина провела восемь дней в отдельной палате. По сравнению с Беларусью ее многое удивило. О том, как устроен быт пациентов, об отношении персонала и стоимости лечения она рассказала «Зеркалу».
Имя собеседницы изменено из соображений безопасности.
«В палате есть кровать, которая движется во всех направлениях и опускается вверх-вниз»
Марина — молодая женщина за 30. В последнее время она с семьей живет во Франции. В сентябре у нее сильно разболелся живот. Решив, что это проблемы с желудком, беларуска обратилась к терапевту. Несколько дней принимала лекарство, которое он посоветовал, но боль не исчезала. В один из вечеров, когда стало совсем невыносимо, Марина поехала в приемное отделение скорой помощи. Там ей укололи обезболивающее, сделали анализы и отправили на томографию. Когда через несколько часов она вернулась со снимком, спросили: «Есть ли у вас проблемы с печенью?»
— Я такая: «Как же вы мне дороги!» У меня живот болит, а вы про печень что-то спрашиваете, — и теперь эмоционально вспоминает Марина. — Живот болел невыносимо. Говорю, легче не становится, уколите еще что-нибудь. Меня госпитализировали в отделение скорой помощи. Был где-то час или два ночи. Утром отправили на обследование к гастроэнтерологу, после чего перевели в отделение общей хирургии и хирургии желудочной системы. В результате обнаружились очень серьезные проблемы с печенью и кишечником.
Марина просит не называть город, в больницу которого ее положили. Говорит, что по уровню помощи и размерам она бы сравнила ее с 1-й ГКБ Минска. Беларуска попала в отдельную палату. По ее наблюдениям, все комнаты в корпусе, где она лежала, были на одного-двух человек. В двухместных пациенты могли поставить занавеску на кольцах, чтобы отделить личное пространство.
— В палате есть кровать, которая движется во всех направлениях и опускается вверх-вниз. В ней можно поднять ноги, голову, сделать так, чтобы было удобно полностью сидеть, — описывает собеседница. — Для пациента есть большое кресло. Покрытие в нем не мягкое, а такое больничное, моющееся. Еще внутри есть минимум один простенький стул для возможных посетителей. Столик на колесах на большой ножке, позволяющий есть сидя в постели, и шкаф для личных вещей.
В палате свой туалет с раковиной и зеркалом. Души общие, по несколько на этаж. За восемь дней госпитализации Марине ни разу не пришлось ждать, чтобы помыться.
— Несколько недель назад лежала тут же в двухместной палате. Она похожа на одноместную, только большую, — говорит беларуска. — Кстати, там я тоже была одна.
В осенний день, когда женщина приехала в больницу, она не рассчитывала, что ее госпитализируют, поэтому вещей и средств гигиены с собой не брала. Ей выдали рубашку, полотенце, мочалку-рукавичку, в душе стоял гель для умывания.
«Здесь врач имеет возможность тратить время, чтобы поддерживать хорошие отношения с пациентами»
В первый раз в больнице Марина провела восемь дней. Тогда она узнала, что помощниц медсестры здесь красиво зовут l’aide-soignante. Эта должность чем-то совпадает с обязанностями наших санитарок, но, как показалось беларуске, не во всех задачах.
— L'aide-soignante бывают разные. Те, кто приносит еду, меняет белье, убирает. Они все максимально хорошие, — делится впечатлениями женщина. — Когда читала статью о Норвегии, где женщина рассказывала, что в местной больнице никто не начнет убирать в палате, пока вы спите, я вспоминала, что здесь то же самое. Они приходят: «Привет! А можно мы вам сменим белье? У вас есть силы, чтобы подняться с кроватки, или помочь?» Еду приносили в палату. Насколько понимаю, это там обычное дело, потому что столовой не видела. Когда они приходят, а ты ешь, сразу: «Ой, извините, зайдем позже». Или скажут что-нибудь приятное. Однажды было такое: мне привезли поесть в то время, когда нужно было идти на процедуры. Когда вернулась, помощница сказала, мол, как нехорошо, что блюдо остыло, и предложила подогреть.
Отношение врачей к себе беларуска описывает одним словом — идеальное. Закреплена Марина была за одним специалистом. Он постоянно ее посещал, а иногда приходил кто-то из его коллег.
— Я очень люблю беларусских врачей, уважаю их. Считаю, что они прекрасно делают свою работу, несмотря на зарплаты, — говорит Марина, отмечая, что во Франции медики получают хорошие деньги, и это заметно. — Здесь видишь медиков, которые выспались, радуются жизни, они придут и спросят: «Что за журнал вы читаете? Вы собираете грибы? Какие ваши любимые?» Это вовсе не работа хирурга. Но здесь он имеет возможность тратить рабочее время на то, чтобы тепло общаться с пациентами. Это невероятно.
Беларуске ставили много капельниц, поэтому медсестры часто появлялись в ее палате. К пациентке они относились вежливо. Каждый раз спрашивали, все ли хорошо. Кстати, чтобы вызвать медика, нужно было просто нажать кнопку на пульте у кровати. Кто-то из сотрудников сразу спрашивал, что случилось. Ответ шел из рации-радио, висящей в палате на стене.
— Каждую ночь дежурила отдельная команда. Они менялись, поэтому вечерами приходили, представлялись, говорили: «Мы будем за вами ухаживать в эту ночь, не стесняйтесь, зовите, если нужно», — рассказывает Марина. — Я обращалась к ним много раз. Кстати, в палате на стене висела шкала от одного до десяти. Под каждой цифрой написано, например, сильно болит, немножко, невыносимо. Рядом расписаны типы боли — колющая, режущая и так далее. Каждый раз они у меня спрашивали, как болит и на какую цифру.
После госпитализации Марину посетил сотрудник, должность которого она перевела как «социальный ассистент». Это человек, которому можно было задавать административные вопросы, обратиться к нему за необходимыми справками. Он сразу же поинтересовался, нужен ли женщине психолог. Она ответила, что да, и этот специалист тоже начал к ней приходить.
«Не было такого, чтобы они отвечали: „Нельзя, у нас правила!“»
По наблюдениям Марины, на этаже, где она лежала, было около двадцати комнат. Часы посещения в больнице были прописаны: с 12.00 до 20.00. В 19.30 по рации-радио всех предупреждали: «Будьте внимательны. Время посещения скоро закончится, пожалуйста, не задерживайтесь в палатах».
— Однажды мне было так плохо, что поддержка мужа понадобилась ночью. Я позвонила ему, сказала: «Мне плохо, боюсь, не доживу до утра». Попросила побыть рядом. Он приехал, на входе у него, конечно, спросили, почему он здесь. Муж объяснил. Охрана связалась с отделением. Там сказали, что это ко мне и пройти можно, — описывает ту ситуацию женщина. — Не помню, как я спрашивала у медперсонала, могу ли его позвать, наверное, просто это озвучила. Но не было такого, чтобы они отвечали: «Нет, у нас правила!»
Кормили пациентов три раза в день. Еду приносили в одноразовой посуде. В зависимости от болезни могли назначить диетический стол. Марина получала обычный, или, как говорилось в медицинских документах, «нормальный».
— На завтрак — чай (черный или зеленый) или кофе (с молоком или без). Кофе был растворимый, поэтому я отказывалась. Еще хлеб, он похож на наши сухарики, но мягче и тоньше, масло, варенье и йогурт. Вместо сухариков я просила яблочное пюре, и мне его давали, — рассказывает собеседница. — На обед всегда было какое-то мясо — индейка, говядина, свинина или рыба. К этому шел гарнир. Например, горошек с морковью, картошка с морковью и луком, брокколи с цветной капустой. Обязательно порционный багетик и сыр. Для меня это удивительно, но иногда давали даже сыр с плесенью.
На ужин могли быть омлет, измельченный шпинат и суп. Последний беларуска называет недокрем-супом, потому что «бульона в нем гораздо больше, чем овощей».
— Например, кабачки и лук в бульоне, — описывает она один из вариантов. — Хотя я очень люблю супы, от этих часто отказывалась.
Вкус больничной еды собеседнице понравился. Марина добавляет, что блюда в беларусских медучреждениях она тоже считает вкусными. Французские порции были такими, что она не просила близких приносить добавку. Исключение — яблочное пюре, которое ей привозили, и вода в бутылках: в больнице ее брали из-под крана, хотя и наливали в графин.
— А когда хотелось качественного кофе, ходила в кафе на первом этаже, — добавляет она.
«Здесь есть целое явление — медсестры, приходящие на дом»
Когда Марину положили в больницу, то сразу говорили, что будет операция. Но женщине стало легче, поэтому с хирургическим вмешательством решили подождать. Надеялись, что обойдется, но нет. На четвертый день ей сделали лапароскопию — метод, при котором операции на внутренних органах проводят через небольшие отверстия. Еще через четыре дня — выписали.
— Но у меня была совсем небольшая операция, — уточняет Марина. — Несколько лет назад мужу здесь вырезали крошечный аппендицит и назавтра отпустили. Точнее, довезли домой медицинским транспортом. Поэтому я была морально готова, что вернусь к семье на следующий день. В Беларуси мне тоже делали лапароскопию, тогда я смогла поехать домой на шестой или на седьмой день, а здесь — на четвертый. Большой разницы не заметила. Но это мой личный опыт, он может отличаться от других.
Марина не работает, поэтому больничный ей не понадобился. Но после операции еще месяц нужно было каждый день делать уколы. Рецепт на них, как и на «домашнюю медсестру», выписал доктор.
— Здесь есть целое явление — медсестры, приходящие на дом. Чтобы такую найти, я написала в Google «домашняя медсестра», название своего города, взяла первую ссылку и позвонила, — рассказывает собеседница. — Мы согласовали время, и каждый день ко мне приходила сотрудница.
Женщина рассказывает, что, хотя с сентября прошло уже много времени, она все еще активно лечится. Все это время за лекарства беларуска ни разу не платила.
— За свои деньги купила только крем для носа, так как он никак не связан с лечением, и вазелин, — отмечает она. — Все остальное покрывает страховка.
Их у беларуски две. Социальная, которая есть у всех жителей Франции, и коммерческая — на работе мужа ее включили в его страховку. За последнюю семья платит 120 евро в месяц (419 рублей по курсу Нацбанка на 19 апреля. — Прим. ред.).
— В страховку мужа меня добавили только на пятый день, поэтому за лечение пришлось доплатить 100 евро (350 рублей): по 20 евро в день за «ежедневные траты», которые социальная страховка не покрывает, — объясняет женщина. — В общем, мой опыт лечения во французской больнице однозначно положительный. Перед госпитализацией боялась, как все будет, вдруг, если чего-то не пойму, как смогу узнать, что и каким образом мне планируют делать. Но меня окружали квалифицированные и вежливые сотрудники, поэтому все прошло хорошо.
Как лечат в других странах? «Зеркало» публикует реальные истории беларусов, которые столкнулись с медициной «там». В отличие от пропаганды, у нас нет цели все разделить на черное и белое. Мы показываем действительность — с ее проблемами, тревогами и страхами.
Поддержите редакцию ❤️
Станьте патроном «Зеркала» — журналистского проекта, которому вы помогаете оставаться профессиональным и независимым. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Всё о безопасности и ответы на другие вопросы вы можете узнать по ссылке.
Читайте также
