Квир-персоны на открытии Олимпиады в Париже и «трансвеститы» на Славянском базаре в Витебске, тиктокеры в розовой одежде, гей-парады — врагов у пропаганды много. И все они якобы только и хотят, что «переформатировать детское сознание» — этим уже не первый год пугают беларусов и беларусок. Но действительно ли, глядя на целующихся мужчин или на артиста, переодетого женщиной, ребенок может захотеть «стать гомосексуалом»? Похоже, подобными вопросами задаются не только пропагандисты, но и некоторые родители. В поисках ответов «Зеркало» поговорило об этом с семейным психологом Олей Гомой.
«Жить в неопределенности очень тяжело эмоционально»
— Давайте начнем с определений. В чем вообще разница между полом и гендером?
— Общепринятая система, знакомая многим с детства, бинарная: есть пол мужской, а есть женский. Многие люди и правда считают, что биологический пол — это и есть гендер. Но все сложнее.
Биологический пол — это то, в каком качестве организм может участвовать в репродуктивном процессе, а также некоторые нюансы здоровья и внешнего вида.
Но даже биологический пол не ограничивается женским (XX) и мужским (XY) набором хромосом, существует множество других комбинаций: XXY, например. Это интерсекс-вариации, о которых редко говорят. Хотя таких людей около 2% населения Земли — обычно их еще в роддоме обозначают как мальчика либо как девочку. Некоторые дети, рожденные с интерсекс-вариациями, имеют «нестандартные» внешние половые органы. Как правило, таким детям делают операцию и конструируют гениталии — чаще женские, потому что это проще. По мере взросления эти люди могут некомфортно себя ощущать в заданных для них рамках бинарной системы.
Если пол, кроме этих исключительных случаев, нам задает природа, то гендер мы приобретаем в обществе. Уже с двух-трех лет дети начинают воспринимать себя как мальчика или девочку, потому что так их называют родители. Вместе с этим дети усваивают соответствующие гендерные установки, хотя сами еще до конца не понимают, чем мальчики отличаются от девочек. Но представления им уже заданы. Например, что у девочек длинные волосы. И когда дети видят девочку с короткой стрижкой или без волос, то задаются вопросом: а девочка ли это?
Проще тем, чей пол и гендер совпадают. Но что, если есть какие-то сомнения? Например, ребенку говорят: ты девочка. Ее одевают в платья, покупают определенные игрушки. Хорошо, если она себя так и ощущает. Но вдруг ей не нравится играть с куклами, а нравится с машинками? Она может задумываться, что какая-то неправильная девочка.
— Кто-то может сказать: так ведь раньше наверняка так же жили — и ничего. Не нравилось, но играли дальше с куклами, все было нормально. Почему сейчас вдруг забеспокоились об этом?
— Новые слова, которые расширяют представления о гендерах, действительно стали звучать не так давно. Но это совсем не «баловство» и не «развратность», как может говорить пропаганда. Просто люди наконец поняли, что они не одни и есть группа, к которой можно себя отнести. Например, к обоим полам или ни к какому из полов. И это очень круто, потому что жить в неопределенности — это очень тяжело эмоционально.
Пропаганда же создает впечатление, что это какое-то новое явление. Совсем нет. Люди разных ориентаций, разных гендеров и полов были всегда. Просто в предыдущие эпохи это скрывалось. Хотя в Древней Греции, например, о гомосексуальности говорили (и писали, и даже рисовали) открыто, вот о гендере — и правда нет. В Средние века за любую инаковость, противоречащую церкви, и вовсе могли убить.
Теперь же, во время доступной коммуникации, людям стало проще находить близких по интересам или по восприятию себя людей. И, соответственно, преодолевать страх говорить об этом. К тому же общество — не все, конечно, — стало намного либеральнее в плане отношения к таким людям.
Чтобы людей не пугало понятие гендерной идентичности, нужно понимать, что у нас идентичность в целом очень разная, просто сегодня это слово чаще звучит в отношении гендера. Но есть, например, и социальная идентичность. Вот я беларуска, живущая в Польше, и это моя идентичность, так я себя определяю. Так и с гендером. Он может совпадать или не совпадать с биологическим полом.
Например, у человека биологический пол мужской, гендер тоже мужской, но гендерная репрезентация отличается от «типично мужской», поэтому ему комфортно считать себя мужчиной, но при этом нравится делать макияж.
— А ориентация как-то связана с этим всем?
— Это то, с чем мы рождаемся. Есть очень много исследований и теорий о том, как ориентация формируется. По одной из версий считается, что происходит это еще во время развития плода в утробе матери. Но проявляться она начинает только в подростковом возрасте вместе с началом пубертата. Именно в этот момент человек понимает, к кому его или ее влечет.
Да, многие родители могут возразить и сказать, что дети и в детском саду «влюбляются». Но это не сексуальное влечение. Какие-то зачатки романтической влюбленности — да. Хотя скорее проявление интереса и симпатии. Эти первые привязанности могут быть направлены на разных людей. В том числе на людей своего пола, но это не означает, что в будущем ребенок будет гомосексуален. А уже в подростковом возрасте в дело вступают гормоны — и тогда мы точно можем говорить, что началось влечение именно сексуальное. И вот здесь уже проявляется ориентация.
Опять же, стоит отметить, что представление о том, что есть только три ориентации — гомосексуальность, гетеросексуальность и бисексуальность, — тоже неверно. Их, как и гендеров, намного больше. Например, есть также асексуальность — когда человек вообще не чувствует сексуального влечения ни к кому.
— Можно ли «заложить» в ребенка определенный гендер или ориентацию?
— Косвенно мы можем, конечно, влиять на то, как ребенок будет себя ощущать. Так же, как мы влияем на характер, особенности восприятия мира и так далее. Но заложить в ребенка какую-то определенную гендерную идентичность или ориентацию невозможно.
Давить на ребенка еще могут социум, устои и традиции. Допустим, в очень патриархальных обществах, где женщина должна носить закрытую одежду, во всем подчиняться мужу, не проявлять амбиций и так далее. Или, например, в семье, где у мужчин принято маскулинное поведение, рождается мальчик, которому хочется каких-то «женственных», по мнению его отца, увлечений. Конечно, в таких ситуациях давление на ребенка будет колоссальное — и он или она будут подавлять проявление себя настоящего. Если такой мальчик или такая девочка ощущают себя не в своем теле, то они будут только страдать и думать, что с ними не так.
И еще можно привести простой пример. Существовало и существует множество программ «лечения» гомосексуальности. Ни к чему хорошему они не приводили. И уж тем более никого не «излечили».
«Если ребенок прекрасно ощущает себя в своем теле, он не захочет сделать трансгендерный переход»
— Пропаганда видит опасность в «западных ценностях» из-за того, что там однополым парам разрешено усыновлять детей: якобы в такой семье вырастут только такие же гомосексуальные люди. Насколько это соответствует действительности?
— Это так не работает. Почему тогда во всех гетеросексуальных семьях не вырастают только гетеросексуальные дети, а вдруг откуда-то появляются гомосексуальные? Также это не работает в обратную сторону, то есть в гомосексуальной семье будут дети и гетеросексуальные, и гомосексуальные, и бисексуальные. В семье для ребенка главное, чтобы его любили и принимали. Уж лучше любящая однополая семья, чем традиционная, где дети подвергаются физическому или эмоциональному насилию.
И вообще, в норме дети не присутствуют в спальне родителей, когда те занимаются сексом. Чем здесь отличаются гомосексуальные семьи? А то, что ребенок видит, что родители, например, понимают друг друга, поддерживают, то как это может навредить?
— Что насчет влияния литературы или кино с ЛГБТК+ тематикой? Насколько оно велико? Тот же сериал «Половое воспитание» довольно популярен среди подростков.
— Здесь я тоже задам встречный вопрос: почему тогда сказки, мультфильмы и фильмы, которые пропагандируют традиционные ценности и показывают любовь между мужчиной и женщиной, не работают одинаково на всех?
Гетеросексуальные дети не станут гомосексуалами и не начнут воспринимать себя небинарными персонами только потому, что посмотрели фильм про это. А вот когда они видят культуру неприятия, отвержения, где за «ненормальность» тебя дискриминируют и изгоняют из общества, — это несет гораздо больше рисков.
— Еще пропагандисты постоянно возмущаются розовым цветом одежды и накрашенными ногтями парней-тиктокеров, бесполыми героями мультфильмов… Может, хотя бы в этом они правы — это пагубно влияет на представления о мире?
— Если ребенок хочет такое смотреть, ему интересно, то почему нет? Опять же, это не сделает из него какого-то «не такого человека». Дети в целом очень много экспериментируют. И как раз-таки в период, когда они еще не понимают, кто они, когда у них не сформированы гендерные стереотипы, дети просто пробуют — безо всякой задней мысли.
Если мальчик в три года видит, что мама красит ногти, и он тоже просит сделать ему «как у мамы» — это ОК. Дальше он подрастет и пойдет в социум, где ему довольно быстро продемонстрируют, что «для мальчика это не ОК». И если мальчик внутренне с этим согласен, то он сам перестанет это делать. Если же он вдруг, например, говорит: «Нет, мне нравится, я хочу», — и дальше продолжает это делать, то это его право, такая его идентичность. Он может быть мальчиком с яркими ногтями и с цветными волосами — это не значит, что он не мальчик. И так же не значит, что он гомосексуален.
Наконец, есть племена и локальные культуры, где мужчины раскрашивают свои тела, надевают украшения, красят волосы. Эту культуру тоже нужно считать ненормальной или нетрадиционной? Мужчины в этих племенах точно не воспринимаются менее мужественными.
— Еще одна «страшилка» от борцов за традиционные ценности — якобы детей склоняют совершать трансгендерный переход. Нередко такие теории строятся на историях западных знаменитостей: например, дочери Анджелины Джоли и Брэда Питта Шайло нравилось одеваться как мальчику, а дочь Илона Маска совершила трансгендерный переход. На такие решения ребенка можно натолкнуть?
— Если ребенок себя прекрасно ощущает в своем теле, если его гендерная идентичность ему понятна, если она совпадает с биологическим полом, то он не захочет сделать трансгендерный переход.
Это совсем не то, что можно захотеть, просто глядя на кого-то, кто это сделал. Это сложный многоуровневый процесс. Для начала необходимо четкое осознание своей гендерной идентичности, принятие ее, раскрытие перед другими. Только потом — решение о каких-то изменениях своего тела. Далеко не все трансгендерные люди совершают полный переход с операцией на гениталиях. Кто-то ограничивается изменениями в стиле одежды и поведении. Кто-то проходит гормональную терапию и маскирует вторичные половые признаки: к примеру, трансгендерные мужчины нередко утягивают грудь.
Полноценный переход — не всегда, но часто является следствием тяжелой гендерной дисфории, то есть стресса и болезненно-пониженного настроения. Когда человеку действительно плохо, он страдает и не может принимать свое тело, то он скорее решится на трансгендерный переход. Соответственно, если нет проблем с гендерной идентичностью, то не будет и таких мыслей.
«Чем больше мы делим мир на черное и белое, тем сложнее ребенку в него вписаться»
— Если мой ребенок спрашивает, почему он мальчик или она девочка, то как лучше ответить?
— С самого рождения общаясь с ребенком, мы уже используем какой-то определенный род — мужской или женский. Поэтому на самом деле вопрос вряд ли именно о том, почему у ребенка такой пол. Так может выражаться протест: «не хочу быть девочкой» или «не хочу быть мальчиком». Скорее всего, это будет связано с неприятием гендерных ролей, которые на ребенка навешивают. Например, девочкам говорят, что они всегда должны выглядеть опрятно, а некоторые хотели бы залезть на дерево или побросаться грязью. В таком случае она может сказать, что не хочет быть девочкой.
В таком случае с ребенком можно поговорить, объяснить про половые признаки, показать соответствующие возрасту книги. Сейчас много классных изданий, с картинками, где показано, как устроены мальчики и девочки, как они развиваются с возрастом, как работает репродуктивная система и так далее. Можно сказать еще и о гендере, что это то, как мы себя ощущаем. И бывают девочки, которые чувствуют себя мальчиком и наоборот.
Но все-таки проблемы с восприятием гендера скорее могут появиться в период полового созревания, когда проявляются вторичные половые признаки. У мальчика начинает расти борода — и ему это может не нравиться. Вот на этом этапе уже можно говорить, что ребенок испытывает какие-то сложности в отношении своей гендерной идентичности.
Также важно помнить, что для детей очень важно общественное мнение. Поэтому чем больше в нас самих ксенофобии — нетерпимости к чужому, непривычному — и чем больше мы делим мир на черное и белое, только на мужское и женское, тем сложнее ребенку в него вписаться.
— Нормально ли, если ребенок интересуется такими темами в раннем возрасте?
— Да, абсолютно нормально. Сексуальное воспитание начинается с рождения. И от того, как мы реагируем на поведение ребенка, на его отношение к телу, к половым органам, к мастурбации, будет формировать его отношение к себе и к своему телу.
Даже без нашей помощи в районе двух-трех лет дети начинают осознавать половые различия и фиксировать их. Например, что мама писает сидя, а папа, как правило, — стоя. Дети могут задавать вопросы об этом. Если родители будут реагировать спокойно, честно отвечать и рассказывать об анатомических особенностях, тем здоровее будет психика у ребенка. В консервативных обществах, где такие темы табуированы, дети остаются наедине со своими переживаниями, что негативно повлияет на их развитие.
— Что можно посоветовать родителям, которые беспокоятся за сексуальное воспитание детей, но не знают, как подступиться к теме?
— В первую очередь, выстраивать с детьми близкие и доверительные отношения. Где ребенок со всем, что его беспокоит, мог бы прийти именно к родителям. Речь не только о тревогах по поводу ориентации, гендерной идентичности, но и о сексуальной безопасности, сексуализированном насилии.
Если ребенок может обратиться к родителю с любыми вопросами, то и самим родителям будет спокойнее. Так что даже тем, кто верит в негативное «влияние» западной культуры, придется установить с детьми доверительные отношения, чтобы привить ребенку свои ценности.
