Два года назад в Беларуси на свободу вышли молодые люди, которых отправили в колонию по «делу студентов». Deutsche Welle поговорила с ними о том, как складывается их жизнь сегодня.
В разгар протестов, осенью 2020 года, в Беларуси по «делу студентов» были задержаны 12 человек, среди них — студенты четырех столичных вузов. Молодых людей приговорили к срокам в 2−2,5 года колонии. DW поговорила с несколькими бывшими фигурантами громкого дела о том, как сложилась их жизнь после освобождения.
«Вынуждена была пересекать границу, поэтому не была на парах»
В колонии Ксения Сыромолот, бывшая студентка БГУ, получила профессию раскройщицы. Каждый день девушка таскала 16-киллограммовую раскройную машину и редко думала о том, чем займется после освобождения.
«Я понимала, что нужно просто как-то пережить это время. В какой-то момент мне вообще стало страшно думать про планы. Ты что-то планируешь, а оно не случается. Когда меня только задержали, я верила, что как минимум не окажусь в колонии», — говорит она.
Уехать из Беларуси сразу после освобождения у Ксении не получилось из-за официального запрета на выезд. Ей пришлось стать на профилактический учет в милиции и пообещать, что скоро она будет работать. С судимостью по «политической» статье ее не брали ни продавцом, ни на склад. «Когда называешь свою статью, то сразу: "Мы вам перезвоним"», — вспоминает девушка.
В итоге Ксения устроилась в медицинскую регистратуру, стала зарабатывать около 700 рублей (примерно 200 евро) в месяц. Параллельно поступила в ЕГУ и продолжила учиться там: «Долгое время я не чувствовала, что учусь. Ходила на занятия, делала задания после 8-часовой работы с постоянной фоновой тревогой. Когда я уезжала из Беларуси, два месяца у меня не было никакой связи. Потом писала преподавателям: «Простите, была вынуждена пересекать границу, поэтому меня не было на парах». Это было немного смешно».
Ощущение студенчества вернулось только весной 2024 года в Вильнюсе, когда Ксения готовилась к защите диплома.
«Хочется пожить тем, чем бы ты мог пожить тогда»
Ксения Сыромолот в Литве уже 11 месяцев. Первые два была в эйфории: уехала из Беларуси, увиделась с друзьями. Это состояние проходило «как по часам», говорит она: «Мозг начал перерабатывать то, что случилось. Появилась тревожность».
«Я думаю, что какая-то часть моих знакомых тогда "отвалилась". Иногда я чувствовала бездну между нами — мы встречаемся, и все, что я могу о себе рассказать, — целый день лежала. Достижение, что я еду приготовила. А человек в каком-то воодушевлении — у него проекты, карьера. У меня нет обиды, просто было такое время. Очень благодарна тем, кто был рядом в тот момент».
Знакомиться с новыми людьми ей было сложно и по другой причине: не понимала, что говорить о себе. Студенткой она больше себя не чувствовала, а работы не было.
«А говорить всем, что «я — Ксюша, бывшая политзаключенная», лично мне не очень хотелось. Думала, что не хочу, чтобы меня так запоминали. Потому что я точно больше, чем этот опыт».
После выпуска из университета девушка начала работать в инициативе «Годна» — снимать видео о беларусской культуре, заниматься социальными сетями проекта. Профессия, которую она освоила в колонии, оказалась непригодной в современном мире: знакомое ей оборудование с беларусской фабрики больше нигде не используется.
«Раньше я думала, что мне уже 24 года, люди в 24 то и то делают, а я — нет. Но кто вообще знает, чем кто должен заниматься в 24? Спокойнее живется, когда понимаешь, что тебе нужно двигаться в своем темпе. На 20 я себя уже не чувствую. Как будто часть времени пропущена и хочется пожить тем, чем бы ты мог пожить тогда».
«Забыла, как рисовать на графическом планшете»
Осужденная по «делу студентов» Мария Каленик в Минске училась по специальности «экспозиционный дизайн». В 2020 году она только перешла на четвертый курс Академии искусств. К дизайну девушка смогла вернуться лишь спустя два года, после колонии.
Во время первой после освобождения отметки в милиции у нее проверили телефон, где «еще ничего не было удалено». Тогда ей сказали: «Сейчас ты за это сядешь», и девушка решила поторопиться с получением визы. На свободе в Беларуси Мария провела всего 20 дней и, поняв, что не будет там чувствовать себя в безопасности, уехала.
Адаптироваться к жизни в Литве получилось на месяц четвертый, говорит она. Много времени ушло на работу с психологом, о чем Мария сегодня жалеет: «Возможно, мне это даже помешало. Мне кажется, на тот момент мне нужно было совершенно уйти от этой темы и сфокусироваться на чем-то новом, на общении с новыми людьми, на изучении города, на поездках. Но мне все советовали сходить к психологу».
Тогда же беларуска начала ходить на курсы английского, готовиться к поступлению в университет. Отучившись в Вильнюсе один семестр, она забрала документы и решила пойти работать. За пару лет программы для дизайна, которыми пользовалась Мария до задержания, стали неактуальны. Поэтому пришлось изучать новые: «С нулевой практикой все очень быстро забывается. Я пыталась найти какую-то подработку иллюстратором — нарисовала арт, и он мне не понравился. Поняла, что я просто забыла, как рисовать на графическом планшете. Было очень сложно. Но потихоньку где-то что-то гуглила, смотрела видеоуроки, кое-как находились подработки. Сейчас я уже переступила порожек и иду дальше».
«Детство ушло навсегда»
Один из освобожденных студентов попросил не называть его имени, хотя тоже выехал из Беларуси и теперь учится и работает в ЕС. Постоянная занятость помогает ему «не думать о плохом, не отчаиваться из-за того, что происходит в Беларуси».
После колонии у парня изменились привычки и принципы. Он перестал вести соцсети, реже ходит на мероприятия, где собирается много людей. После освобождения в Беларуси бывший студент провел около двух месяцев. Ему было тяжело наблюдать за жизнью вокруг, как будто все «вернулось в злую версию 2019 года»: «Поехал в торговый центр, чтобы что-то себе купить, тот же телефон. Смотрю, люди как ни в чем не бывало себя ведут. Меня переполнила обида. Это какая-то иллюзорная реальность. Я не почувствовал, что вышел на свободу. Я почувствовал, что это новый уровень колонии, более широкий».
Парень много работал с психологом, чтобы справиться с гневом «на тех, кто его посадил», и не сравнивать свою «теплоту и комфорт» с условиями, в которых живут его друзья и знакомые из колонии. Круг общения, который был у парня до задержания, «остался в прошлом», говорит он.
«Тюрьма для меня будто консервация. Будто бы я остался молодым парнем, который на несколько лет младше, чем я сейчас. И вместе с тем это увеличение психологического возраста. Детство ушло навсегда. Я вышел из колонии, но колония не вышла из меня. Она продолжает существовать в моей голове. Это для меня был определяющий период в жизни», — рассказал парень DW.