В конце 90-х в Ростове-на-Дону появилась группа, во многом определившая следующие десятилетия рэпа на русском языке, — «Каста». В отличие от многих музыканты не боялись высказываться по остросоциальным вопросам: в песнях да и просто в интервью. Лидер группы Владислав Лешкевич, он же Влади, в конце декабря 2022-го выпустил один из самых пронзительных антивоенных альбомов — «Длится февраль». Его может быть физически больно слушать: настолько ярко он передает боль автора. Сегодня «Каста» уехала из России и недавно выпустила новый альбом «Новинки зарубежного рэпа» — он о войне, добре, зле и людях, которым пришлось лишиться дома. Прямо сейчас музыканты презентуют пластинку в Европе, и между концертами «Зеркало» поговорило с Влади об эмиграции, отце из Беларуси, войне, Басте и Максе Корже.
Ближайший концерт группы «Каста» пройдет в Варшаве 5 ноября.
Новый альбом и жизнь после переезда
— Как ваши дела? На что сейчас уходит время?
— Неплохо. Новый альбом привнес свежесть ощущения жизни. Занимаюсь туром, семьей, а также брендом бейсболок Brimback.
— Что с уголовными делами на вас в России?
— Мне о них неизвестно. Я не знаю, где смотреть, но мне кажется, что их нет. Наверное, я бы узнал.
— Вы довольны цифрами прослушиваний нового альбома?
— Я не смотрел их. Знаю, что альбом был на втором месте в Apple Music на территории путинского государства. Хотя слушатели — наши люди, поэтому скажу — в России. А потом по нелепому стечению обстоятельств он был удален. Как выяснилось, это не российская цензура, а ошибка агрегатора, который решил, что раз на «Яндекс.Музыке» альбом заблокировали, то отозвать его нужно со всех платформ. Мы указали им на эту ошибку, и они вернули его на негосударственные стриминги.
— Записывать альбом за границей сложнее, чем в родной стране?
— Одинаково. Всегда утомительный процесс.
— Но не дома это дороже?
— Оказалось, гораздо дешевле. Бесплатно. По странному и приятному стечению обстоятельств, откуда ни возьмись, появился знакомый знакомого — доброжелатель по имени Стас, который сказал: «Берите мою студию».
— Участники группы «Каста», кроме Шыма, снялись в рекламе казино. Зарабатывать за рубежом сложнее?
— Для нас это благотворительный проект. Мы передали деньги в разные фонды.
Зарабатывать да, сложнее. Открывать компании и счета в разных странах, проходить антиотмывочные проверки, заниматься документами — это только подготовительная работа, чтоб сделать возможной основную. Свободного времени нет. Но это все осуществимо.
— Ваш уровень жизни после переезда изменился?
— Да. Я думаю, что у всех эмигрантов одинаково — пришлось строить жизнь заново. Вокруг все вещи чужие. Не назову жизнь комфортной, но, разумеется, со временем каждый приводит ее в какую-то норму, которая позволяет жить дальше.
Кровопровод «Дружба» и люди, которые не вышли протестовать против войны
— Вы сейчас живете на Кипре, где много россиян, — встречаете ли тех, кто поддерживает войну?
— Видел каких-то возрастных женщин, у которых на зеркале болтается георгиевская ленточка. Мне кажется, они чувствуют себя не в своей тарелке. Тут большинство россиян единодушно против путинизма. Поэтому они здесь и оказались. Но на Кипре давняя история русскоязычной эмиграции, я предполагаю, что есть взрослые люди, которые смотрят российское телевидение и поэтому думают, какой же Владимир Путин молодец. Но мне они не встречаются.
— В новом альбоме «Касты» «Новинки зарубежного рэпа» вы поете про войну в Украине, эмиграцию, пытаетесь поговорить с россиянами внутри страны. Ваша антивоенная позиция понятна уже давно, но тем не менее: после выхода «Новинок зарубежного рэпа» у вас не было волны хейта со стороны аудитории внутри России?
— Меня не интересует хейт. Я занимаюсь тем, чем я должен заниматься, и делаю это умышленно.
— Вы нашли ответ для себя, почему в России оказалось так много сторонников войны?
— Люди ведомы, ленивы, суеверны, наивны. Я говорю обо всех людях в целом. А в России так печально сложилось, что на очень давнюю традицию индивидуальной несамостоятельности и подконтрольности наложилась новая беда — новый виток авторитаризма, абсолютизма. Поэтому многие относятся так, как им говорят относиться. Но я полагаю, что сторонники войны и экспансии в меньшинстве.
— 24 февраля у меня было ощущение, что вот-вот в Москве и Питере миллионы людей выйдут на улицы с требованием прекратить войну. Однако этого не произошло — даже близко. Почему?
— Боялись избиений и арестов.
— Происходящий ужас не сдвинул эту боязнь в зону, где это неважно?
— У многих людей сдвинул, но у миллионов — нет. Этот вопрос известный. На него есть проговоренный ответ. В Херсоне после российской оккупации тоже со временем угасли массовые непримиримые протесты. Человек из плоти, если он предвидит, что сейчас его плоти, коже, костям, мясу будут нанесены раны и ущерб, то он старается сторониться этого. Не подходит близко. Даже если в уме он хотел бы прямо сейчас пронестись Суперменом над колонной карателей, всех их низвергнуть в ад, освободить свой город или помочь соседней стране.
— В новом альбоме есть трек «Кровопровод „Дружба“». О чем он?
— Он довольно буквальный.
«Уходят жизни в трубу,
На бойню гонят толпу
В кровопровод „Дружба“».
— Трубопровод «Дружба» проходит в том числе и по территории Беларуси. Смысл, который вы вложили в этот трек, относится к моей стране?
— Мне, кстати, было неизвестно, что он проходит по территории Беларуси тоже.
Само название «Кровопровод „Дружба“» рождает в уме дикий нонсенс, когда друг друга убивают те люди, которые в обычной жизни должны были мирно сосуществовать или дружить. Но россияне напали и убивают, украинцы отбиваются. Беларусь, благо, не участвует в войне, но ее власти пропустили российские войска в Украину.
— В треке «Священный мясокомбинат» есть куплет Шыма, где идет рассказ об отношении разных россиян к войне. Это реальные люди или образ?
«Витек, тусит Витек, все замечательно,
Относится к ЧВК положительно, а к СВО отрицательно.
Гриша Ковтун сказал: „Призовут — пойду“. Зорин толкнул про орду,
Про Византию, про Ленина, Гиркина и историческую правоту.
Егор говорит: „Всех перевешать их там, на Охотном ряду, гореть им в аду“.
Лунин уехал через Алмату, вывел через крипту.
Жека молчит, сам-то он очень речист, а тут с ответа соскочил».
— Имена мы выбирали для того, чтобы это лучше укладывалось либо в строку, либо в последовательность. Но у всех есть прообразы.
— Кто-то из тех, кого вы знаете, воюет или воевал за Россию?
— Кое о ком могу вспомнить. Это не мои друзья и близкие. Я рассудком могу объяснить, почему это с ними случилось. Какая-то смесь суеверия, доверчивости, сакральности, необходимости заработка, узости кругозора. Но знаю, что есть и фашиствующие теоретики, которые умно и с патетикой объясняют необходимость этих боев в это «священное кровавое время». Разное было в человеческой истории. Но для меня эта война — аномалия и нонсенс, которые невозможно принять.
О вещах, которые сильнее любви к корням
— В треке «Владимирская Русь» есть строчки: «Не забывай свои корни, но помни: Есть вещи на порядок выше». Это отсылка к легендарному треку 2002 года, где будущий эмигрант встретил знакомого и между ними завязался диалог. Там впервые и прозвучали эти строки: «Не забывай свои корни, помни: есть вещи на порядок выше», без союза «но». В целом та песня, записанная 22 года назад, о любви к России. В новых треках вы цитируете старые строчки с единственным отличием — добавляете союз «но». Почему?
— Я был очень рад, когда вдруг нашелся такой лаконичный ответ на популярный упрек: «Раньше вы пели про корни, а теперь вы за границей…» Вот им ответ: «Не забывай свои корни, но помни: есть вещи на порядок выше».
— По вашим ощущениям сейчас — вы вернетесь в Россию?
— Я живу с ощущением, что моей страны больше не существует. В моей стране невозможны нападение на Украину, репрессии, диктаторский режим.
— Можете себе представить ситуацию, что Путин не будет президентом России, однако новый лидер, кем бы он ни был, будет продолжать его курс?
— Может, так и будет. В истории были такие сценарии. Но новый лидер оказывается уже не таким сакральным, без бэкграунда святости, который ковался десятилетиями. Поэтому он уже не настолько полноправный и абсолютный. А следующий лидер после него уже будет иметь иные принципы и возможность полностью отречься от трагического наследия.
— У вас есть пост, где вы пишете: «599 февраля 2022 года». Сегодня девятьсот восемьдесят первый день войны. Вас пугает мысль, что настанет 1599 февраля 2022 года?
— Да, пугает. Мой траур продолжается с тех пор, как началась война.
— Есть надежда, что 1599 февраля не будет?
— Есть то, что называют черными лебедями, — непредвиденные обстоятельства, которые благополучно разрешают какие-то очень сложно запутанные вещи. Надежда есть.
Про Басту, который молчит
— 2,5 года назад я говорил с Шымом, он тогда сказал: «Среди коллег по жанру есть один человек, чьи слова действуют мощнее ядерного оружия, — это Баста. Но, к сожалению, он молчит». Вы ожидали от него какой-то реакции?
— Очень.
— Как думаете, почему этого не произошло?
— Надеюсь, что просто испугался последствий.
— Вы не разговаривали?
— Нет.
— Какое у вас сейчас отношение к Басте?
— Я не смотрю туда. Я какое-то время ждал, ждал, ждал. От многих артистов. А потом просто перестал думать. Но я был бы рад узнать, что они хотя бы копят свое несогласие, а не просто смирились.
Об отце и беларусских БТРах в клипе «Касты»
— Ваш отец беларус. Расскажите подробнее, где он родился и как оказался в России.
— Мой отец родился в Брестской области, на хуторе Ольпень (Столинский район. — Прим. ред.). Он вырос в Могилеве. Зимой в беларусском пансионате он студентом познакомился с моей мамой, которая приехала туда отдыхать из Ростова-на-Дону. С тех пор они дружат и любят друг друга.
— Ваши корни повлияли на вашу активность во время протестов 2020 года?
— Да. Это было жутчайше наблюдать. Я восхищался беларусами и их культурным, трогательным, трепетным, длительным массовым протестом. И в противовес этому я смотрел на кондовые методы власти, которые сопровождались речами основного ее представителя. Это было дико и стыдно наблюдать. Происходящее не прошло стороной, мы очень сочувствовали.
— Клип к легендарному треку «Вокруг шум» снимали в Минске. Почему?
— Это довольно увесистый клип. Производственные обстоятельства удачно сложились именно в Минске.
— Просто дешевле было?
— Если все перевести в деньги, то, наверное, да. Но помимо затрат, есть другие вопросы для киносъемок. Суммарно выбрать можно было только продакшен в Минске, им руководил Владимир Нефедов.
— «Вокруг шум» — дорогой клип. Сколько он стоил?
— Наверное, 50 тысяч долларов (видео вышло в 2009 году. — Прим. ред.).
— В клипе есть БТРы. Где и как вы их достали?
— Это какая-то воинская часть. Я этим не занимался. Я смотрел в сметы, пытался взвесить, насколько это реалистично и действительно ли [все] получится, но договоренностями занимался не я.
— Воинской части платили?
— Не помню, но сложно поверить, что это было бесплатно. Наверное, это даже было очень дорого (смеется).
Макс Корж в штанах и нелюбовь к интервью
— У Макса Коржа много лет был подписан контракт с лейблом Respect Production, которым вы руководили. Расскажите о вашей первой встрече.
— Знакомые закинули его диск, сказали: «Вам просили передать». Я послушал и сразу представил себе тачку, у нее открыт багажник, валит звук, вокруг тусят студенты.
Мы впервые встретились с Максом в торговом центре в Москве. Он был серьезен, немногословен, внимателен, юн. Макс был в штанах. Все последующее время он ходил в шортах. Потом, когда я вспоминал первую встречу, думал: «Вот странно, почему он тогда был не в шортах, а в штанах?» (смеется).
— Какие у вас были условия работы? Он мог вам сказать: «Ваша идея прикольная, но мне кажется, что она не про меня. Я хочу вот так»?
— Прям, как ты говоришь, это дословно говорил Макс.
— Вы вкладывали в него деньги полностью, это было 50 на 50 или как-то иначе?
— Мне кажется, что мы с Максом договаривались не раскрывать всех условий работы. Но очевидно, что в первый период все инвестиции были от нашего лейбла, а в последующем — совместные.
— Трудно было Макса Коржа заставить ходить на интервью?
— Мы не пробовали заставлять, только предлагали. Он делал это очень редко. Ему не нравилось. Мало кому нравится, если честно.
— Мне сейчас неловко.
— Я помню, что много раз Юрий Дудь просил его дать интервью. Я передавал это Максу. Одно время он даже был настроен пойти, но потом настрой куда-то делся.
— Это правда, что в том числе благодаря и вам у нас есть такие крутые клипы Макса Коржа? Как вы к этому причастны?
— Первые клипы организовывали мы, в каких-то участвовали сценарно. Но у Макса обнаружилась собственная страсть к съемочному процессу, и она очень быстро развивалась. Он увлекся, стал разбираться в камерах, в свете и других вещах. Ему стало интересно быть режиссером и продюсером клипов.
— По последней публичной информации, в октябре этого года Макс Корж уехал из Беларуси. Им заинтересовались в ГУБОП. Вы виделись или связывались?
— Мы не виделись давно. Связывались, наверное, последний раз 1,5 года назад. Пообщались про войну в Украине. Я был бы рад узнать о том, что он тоже переживает.
— В конце разговора мы у всех наших гостей спрашиваем, когда и как закончится война?
— Я не знаю. У меня было несколько прогнозов, но по-другому развиваются обстоятельства, поэтому меня спрашивать не надо.
— Какой был последний прогноз?
— Нет смысла говорить. Войну мы смотрим не в кино. По-настоящему убивают настоящих людей. Хочется воздержаться от праздных разговоров. Но у меня всегда есть надежда, что это прекратится и агрессор понесет ответственность.
