В воскресенье, 25 сентября, в России продолжились спорадические протесты против мобилизации на войну с Украиной. Особенно резонансными стали акции в Дагестане — там люди перекрывали шоссе и скандировали «Нет войне!», а также вступали в стычки с полицией. Силовикам даже приходилось открывать стрельбу в воздух. Протесты жителей продолжились и в понедельник. Рассказываем об этой республике, ее давней борьбе с Москвой, а также многочисленных конфликтах, которые не могут не привести к социальному взрыву.
Аварцы против даргинцев и приход первого «варяга»
Отсчет новейшей истории Дагестана можно вести с октября 2017 года: республику впервые со времени Великой Отечественной войны возглавил «варяг». Им стал Владимир Васильев — генерал-полковник полиции, экс-замминистра внутренних дел, до того бывший руководителем фракции «Единая Россия» в Госдуме.
Эксперт по Азии и Кавказу, профессор политологии Алексей Малашенко объяснял российскому изданию «Медуза» такое решение «усталостью федеральных властей от соперничества кланов»: «Кремль устал от постоянных выяснений отношений между аварцами, даргинцами, кумыками и так далее. Кого можно поставить? Варяга! Такого, который никакого отношения к Дагестану не имеет, которому будет легче управлять в этой обстановке тотальной коррупции и постоянной борьбы, продолжающейся много-много лет».
Действительно, представители упомянутых Малашенко национальностей чередовались у власти в республике. В 1991—2006 годах руководителем парламента, а затем Госсовета был даргинец Магомедали Магомедов — это были высшие должности в Дагестане. Затем первым президентом стал аварец Муху Алиев. В 2010-м его сменил Мегомедсалам Магомедов, сын экс-руководителя республики. После него (с 2013-го) пришло время еще одного аварца Рамазана Абдудатипова.
По словам старшего научного сотрудника Центра кавказских исследований МГИМО Вадима Муханова, «если руководящую должность занимает аварец, то вокруг него появляется много представителей этой национальности, если во главе органа стоит даргинец, то окружение у него тоже даргинское». Исследователь видел в этом типичную ситуацию для региона. Например, в Чечне власть тоже концентрировалась в руках клана Кадыровых.
Это же правило распространялось и на бизнес. В качестве примера можно вспомнить историю миллиардера Сулеймана Керимова, бывшего владельца «Уралкалия», лезгина по национальности. При даргинце Магомедове-старшем его влияние резко укрепилось. При аварце Абдулатипове оно сошло на нет. В свою очередь это повлияло на спорт. Керимов финансировал местный клуб «Анжи», в котором играли звездные Роберто Карлос и Самуэль Это’о, но со сменой власти и уходом Керимова деньги резко закончились.
Заступивший на должность главы республики Владимир Васильев решил резко изменить правила игры. В конце января 2018-го в Дагестан направили специальную комиссию из Москвы «для проверки состояния законности в республике». В феврале СК России задержал исполнявшего обязанности премьер-министра Дагестана и двоих его заместителей по обвинению в мошенничестве в особо крупном размере. У и. о. премьера нашли золотой пистолет ТТ, два автомата Калашникова и боеприпасы.
Восстание против Москвы и большевики — за законы шариата
События 2017 года — далеко не первая попытка Москвы окончательно взять под контроль Дагестан и местные элиты. История противостояния уходит в далекое прошлое.
Еще в XVI века на территории будущей республики образовалось Тарковское шамхальство — именно так называлось это государство. Первые походы русских на его территорию состоялись в конце того же XVI века. В начале XVII века одна из «спецопераций» завершилась страшным поражением, после чего российская экспансия на Кавказ на какое-то время остановилась. Этому способствовали и внутренние неурядицы в самой России (речь о знаменитом Смутном времени). Но постепенно русские восстановили силы, и походы на Кавказ возобновились. Постепенно горная страна оказалась зависимой от своего северного соседа.
В 1813-м Российская империя и Персия (современный Иран) подписали Гюлистанский мирный договор, по которому Тегеран признал переход к России Дагестана и ряда других территорий на Кавказе. Но сами местные жители придерживались другого мнения. В первой половине ХIХ века в шамхальстве, тогда еще не ликвидированном, вспыхивали три крупных восстания (1832, 1831, 1843). Западная часть страны — вместе с Чечней — входила в состав Северокавказского имамата, созданного имамом Шамилем и долгое время успешно боровшегося против Российской империи.
Но кавказцы потерпели поражение. В 1867-м Тарковское шамхальство ликвидировали. Спустя десять лет, после начала русско-турецкой войны, в Дагестане началось шариатское восстание — правда, быстро подавленное.
В советское время на территории республики появилась Дагестанская советская республика, получившая автономию в составе РСФСР. Первоначально большевики вовсю заигрывали с местным населением. Введение шариата (кодекса мусульманских законов, основанных на исламском праве) было одним из важнейших требований революции 1917 года в регионе. «Советское правительство считает шариат таким же правомочным, обычным правом, какое имеется и у других народов, населяющих Россию», — заявил в 1920-м тогдашний нарком (министр) по делам национальностей Иосиф Сталин.
После установления советской власти на Северном Кавказе шариатские суды были узаконены повсюду, где они существовали, — в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Северной Осетии и других регионах. Но уже в 1927-м шариат в Дагестане запретили (в других республиках — еще раньше), а год спустя в Уголовный кодекс РСФСР ввели главу «О преступлениях, составляющих пережитки родового быта». Шариатское правосудие приравнивали к уголовным правонарушениям, за которые полагалось заключение в лагере сроком на один год. Но даже в 1950-е местные власти продолжали бороться с этими мусульманскими законами, что демонстрировало, насколько они закрепились в обществе.
Долгое эхо второй чеченской
Последующие десятилетия оказались для Дагестана более спокойными.
Изменения произошли в начале 1990-х. Распад Советского Союза стал для российских национальных республик возможностью перезагрузки. Дагестан — в отличие от соседней Чечни или Татарстана и Башкортостана — не стремился к независимости. Его элиты хотели повысить статус республики в составе России. Это им удалось: официальная Махачкала, как и другие республики РФ, получила представительство в Совете Федерации, возможность большей самостоятельности в определении политики на местах и другие права.
Пожалуй, это был максимум, на который Москва была способна в 1990-е годы. Пример Чечни, попытавшейся отстоять суверенитет военным путем, был перед глазами — тем более что в этот конфликт оказался втянут и Дагестан.
После первой чеченской войны (фактическим победителем в которой стал Грозный) в Чечне начали набирать силу течения радикального ислама, выступавшие за создание на Кавказе исламского государства. В его состав, по их замыслу, должна была войти не только Чечня, но и другие мусульманские республики региона. Боевики-ваххабиты (сторонники этой идеи) начали проводить боевые вылазки за пределы республики.
7 августа 1999 года в Дагестан вторглось около полутора тысяч боевиков под руководством полевых командиров Шамиля Басаева и Хаттаба. Первыми на пути чеченцев встали местные жители. А спустя два дня премьером России впервые стал малоизвестный тогда Владимир Путин, потребовавший жестко подавить силы противника.
Выбить боевиков из Дагестана удалось к середине сентября, затем на Северном Кавказе началась масштабная кампания, которая вылилась в полноценную вторую чеченскую войну. Организованное вооруженное сопротивление в этой республике прекратилось весной 2000 года. В российском законодательстве — речь о законе «О ветеранах» — эти события называются не войной, а «контртеррористическими операциями на территории Северо-Кавказского региона». Режим контртеррористической операции в РФ сняли лишь в 2009 году.
На протяжении нулевых было неспокойно и в самом Дагестане. Например, в 2002-м произошел взрыв в дагестанском городе Буйнакск. Более 40 человек погибли, около 100 получили ранения.
В 2003-м террористы взорвали Магомедсалиха Гусаева, министра по национальной политике, информации и внешним связям. На крышу его служебной машины положили бомбу с дистанционным управлением. В 2005-м в результате теракта в Махачкале погиб его преемник Загир Арухов: когда министр вместе с охранником вышли из машины, у подъезда сработало мощное взрывное устройство. В 2009-м был убит заместитель муфтия Дагестана, в 2011-м — пресс-секретарь президента Дагестана. На протяжении нулевых — только по официальной информации — погибли более тысячи дагестанцев.
Но окончательный мир не пришел в Дагестан и в десятые, и в двадцатые годы. Теракты или подготовка к ним проходили в республике практически каждый год (хотя и не так часто, как раньше). Последний по времени — в мае 2022-го (единственный в этом году).
Беспредел силовиков и проблемы из-за коронавируса
Но общественная безопасность — далеко не единственная проблемы региона. По оценкам экспертов, в Дагестане можно говорить и о беспределе силовиков.
За первые шесть месяцев этого года в республике зарегистрировали 298 преступлений «террористической направленности». Это первое место в России. На втором месте — Москва, где таких преступлений насчитали 83. Откуда такой огромный отрыв? Как считают юристы и правозащитники, опрошенные изданием «Кавказ.Реалии», причина такой статистики кроется в массовых фабрикациях уголовных дел силовиками. «Насоливших» людям в погонах попросту начинают преследовать.
Дагестан продолжает оставаться криминогенной зоной. До недавнего времени в регион постоянно попадали люди, которых использовали как рабов. Например, в 2013-м местный МВД освободил четверых белорусов, которых заставляли работать на кирпичном заводе. Им не выплачивали заработную плату в течение семи месяцев, заставляли при этом работать по 12 часов в сутки, писал БелаПАН (информацию по архиву TUT.BY). В 2019-м из рабства освободили жителя Слуцкого района, которого также заставили работать на кирпичном заводе.
А еще уровень жизни в республике чрезвычайно низок. Население Дагестана быстро растет — по естественным темпам роста республика занимает четвертое место из 85 субъектов в РФ (включая незаконно аннексированный Крым). Дети составляют четверть населения. Но по уровню зарплат за 2019 год Дагестан занял второе место с конца из всех регионов России (хуже ситуация лишь в Кабардино-Балкарии). Доля высокооплачиваемых работников — 0,9%. Треть населения получала меньше 239 долларов в месяц по курсу того времени.
По доле пожилых людей республика занимает 81-е место из 85 — почти в самом конце. При этом по уровню детской смертности — пятое место в России, по младенческой — на шестом. Доля ветхого и аварийного жилья — почти 12%, неблагоустроенного — 62%.
В Москве отчасти понимают эти проблемы. Пытаясь не допустить нестабильности и успокоить регион, они вливают в республику огромные деньги. В 2021 году Дагестан и Чечня заняли соответственно первое и третье места в России по объему дотаций из федерального бюджета. Но война в Украине вызвала экономический кризис в РФ. Сможет ли центр держать дотации на том же уровне — большой вопрос.
Новые проблемы республика пытается решить с помощью главы республики Сергея Меликова. Предыдущего руководителя Дагестана Владимира Васильева в 2021-м забрали в Москву. Впрочем, теперешнего главу республики называли фаворитом на эту роль еще на момент назначения его предшественника.
«Меликов — наиболее вероятная кандидатура, он силовик, хорошо знает регион и пользуется там уважением», — отмечали источники РБК. В пользу его кандидатуры играло и его «лезгинское происхождение» (хотя сам он родился в Подмосковье). Но в итоге его время пришло позже.
Новый глава республики — также силовик, как и его предшественник. Генерал-полковник, экс-представитель Путина в Северо-Кавказском федеральном округе, экс-замглавы Нацгвардии. «Меликов в какой-то степени продолжит курс экс-главы Дагестана Владимира Васильева по наведению порядка в регионе и приведению его к общероссийским реалиям», — отмечали эксперты.
Война с Украиной — последняя капля?
Но понятие «порядок» каждый интерпретирует по-своему.
Регион оказался совершенно неподготовлен к коронавирусу. По состоянию на март 2021-го уровень смертности от этой инфекции в Дагестане составил 4,5%, по всей России — 1,7%. Разница — в 2,5 раза. Республика оказалась на пороге экологической катастрофы — региональный оператор долгое время не вывозил мусор. Свою вседозволенность демонстрировали силовики: на всю республику прогремело дело 23-летнего Вали Абдурагимова, обвинившего оперативника уголовного розыска Махачкалы в наркоторговле, после чего парня застрелили.
Последней каплей стала война в Украине.
По данным на 16 сентября, Дагестан лидировал по числу подтвержденных случаев гибели военнослужащих в Украине — 301 человек. В республике, как и во многих других регионах России, где не работают социальные лифты, служба в армии по контракту остается чуть ли не единственной возможностью получить стабильный и легальный заработок. А после того как Путин объявил о частичной мобилизации, в Дагестане, Татарстане, а также в Курской и Самарской областях России военнообязанным, находящимся в запасе, запретили выезжать за пределы своих регионов.
Удивительно, что при этом в Дагестане (а также в Туве и Бурятии) не завели ни одного уголовного дела по «антивоенным» уголовным статьям. Жители Тувы в разговорах с корреспондентом «Медузы» предполагали, что это может быть связано с традиционной клановостью: у многих тувинцев есть родственники во власти, которые, с одной стороны, обязаны бороться с протестными настроениями — но могут при необходимости и защитить «своих». Аналогичную оценку можно распространить и на Дагестан.
Что имеем на выходе?
Крайне бедная, отсталая республика с давними традициями сопротивления центру и загнанной в подполье идеологией религиозного радикализма с борьбой национальностей и кланов. Архаичный регион, где продолжают практиковать женское обрезание. Национально монолитная автономия (процент русских среди населения Дагестана минимален — 3,6%), во главе которой находится уже второй подряд «варяг» — именно на него психологически проще всего переложить ответственность за многочисленные ошибки. И при этом — с экономической зависимостью от Москвы, произволом силовиков и высокой смертностью от коронавируса и войны.
Кажется, Дагестан — это идеальный коктейль для социального взрыва, который уже, судя по всему, происходит. Насколько он будет продолжительным, зависит от жесткости российского центра и от решительности самих дагестанцев. Известно, что во время акций протестов в столице республики Махачкале задержали уже более 100 человек.
Пытаясь успокоить население, военный комиссар Дагестана Дайтбег Мустафаев даже объявил через местный филиал российского государственного телевидения — РГВК «Дагестан», что призывать на украинский фронт не будут людей без военного опыта и срочников, и что распространившиеся в Дагестане слухи, что из этого региона призовут 13 тысяч человек, неверны.
Возможно, население поверит ему и упокоится, но пока кажется, что жители настроены продолжать борьбу. В любом случае важно понимать, что в Дагестане накопилось огромное количество проблем. Вопрос независимости местными пока не поднимается — разобраться бы с социальными проблемами, а еще с войной. Но рано или поздно эти противоречия обязательно выйдут на поверхность — в той или иной форме.