Об этом интервью мы договаривались почти три месяца: разговор переносился из-за обстрелов в городе и постоянной занятости Галины Луговой. До полномасштабного вторжения она работала секретарем Херсонского городского совета, позже ей пришлось стать и. о. главы города, а 21 сентября 2022 года президент Украины назначил нашу собеседницу начальником городской военной администрации. Мы поговорили с Галиной Луговой об ужасном пути, который она прошла, жизни в Херсоне за последний год, встрече с Владимиром Зеленским, белорусских добровольцах и Лукашенко.
«Бой шел в конце нашей улицы. Это был Армагеддон, котел и ад»
— Вы хотите говорить на русском?
— Можно на русском, можно на украинском.
— Лучше я буду говорить на английском, чем на русском. Я не против, если вы будете говорить на русском, но отвечать я вам буду на украинском.
— Без проблем. Вы сейчас в Херсоне?
— Да, я сейчас нахожусь в городе-герое Херсон.
— Когда вы уехали оттуда и когда вернулись?
— 24 февраля, когда началась война, я проснулась и услышала взрывы, мы жили недалеко от Антоновского моста. Я написала в депутатский чат, что мы должны собраться в 8 утра, потому что началась война. Пришла на работу, там были все, мы обсудили, что происходит, как действовать, потому что люди были в растерянности. Глава города Игорь Колыхаев сказал мне ехать домой и быть с семьей, что я и сделала. Около двух часов дня я посмотрела в окно и увидела много российских танков, которые ехали по Антоновскому мосту, их сопровождали вертолеты. Мы выскочили на улицу, я была в тапочках, халате и с телефоном в руках. Мы бежали, а вертолеты обстреливали территорию. Мы упали на землю и лежали. После решили возвращаться домой. Бой шел в конце нашей улицы. Украинские военные оказывали сопротивление российским танкам. Это был Армагеддон, котел и ад. Взрывы звучали буквально каждую минуту: мощные и непонятно откуда. Когда стемнело, мы решили, что нужно выдвигаться в город. Когда ехали, видели разрушенную технику, асфальт и горящие шины. Мы остановились у знакомых.
Я продолжала ходить на работу, потом еще раз вернулась домой: Антоновка (название поселка, где жила Галина. — Прим. ред.) была вся обстреляна, воды, света и газа уже не было. С начала марта российские войска полностью вошли в Херсон, у нас прошел большой митинг: вышли более десяти тысяч человек с флагами в руках, мы скандировали: «Иди домой, пока живой», бросались на российских оккупантов с голыми руками и кричали: «Херсон — это Украина. Был, есть и останется».
После митингов начались пытки. Россияне никак не могли понять, как может быть митинг без активистов, они все время искали организаторов. Мы им говорили: «У нас нет лидера, мы демократическая страна, мы захотели выйти на площадь против повышения тарифов на транспорт — и вышли. Нас не устраивает, что вы, россияне, здесь — мы выходим и выражаем свою позицию». Они не понимали, что такое возможно. Россияне все время допрашивали и проводили обыски по домам. Они начали давить на людей. Было как при Сталине, когда приезжал «черный ворон» и забирал: бросали в машину, потом в подвал, там пытали, насиловали, били. Люди начали прятаться и уезжать из города.
13 марта за мою проукраинскую позицию коллаборанты вместе с оккупантами сожгли мой дом. Я в это время пряталась у людей, потому что открыто работала со СМИ и рассказала, что происходит в Херсоне: оккупацию я называла оккупацией, а орков — орками. Я понимала, что это до поры до времени, это небезопасно и что я хожу по лезвию ножа. Я жила у людей, от одного дома к другому, но продолжала работать все время. Россияне ходили к главе города постоянно, и когда это происходило, меня предупреждали, и я пряталась в туалете, залезала ногами на унитаз и закрывалась на ключ.
12 апреля депутаты мне сказали, что к власти придет Владимир Сальдо (стал главой оккупационной администрации Херсонской области. — Прим. ред.) и Игорь Семенчев (также получил должность в оккупационной администрации. — Прим. ред.). Эти люди были моими врагами все время. Коллеги говорили: «Галина, они тебя не оставят, ты должна уехать». Я пошла к мэру, начала задавать вопросы, но он мне ничего не сказал, развернулся и ушел. Но там был охранник, он видел мои слезы на глазах: «Услышьте то, что я вам скажу, это чрезвычайно важно. Вы нормальный порядочный человек, вы многое делаете, но сейчас вы должны подумать про свою безопасность и безопасность своей семьи. Если вы сейчас этого не сделаете, вам здесь никто не поможет. Это конец».
После этих слов я была психологически разрушена, я хотела до последнего оставаться в городе и помогать людям. Я пришла в дом, где пряталась, и сказала мужу с ребенком, что мы собираем вещи и уезжаем. 13 апреля утром мы отправились в Николаев. Было шесть блокпостов. Телефон полностью почистили, а украинскую символику убрали. Все прошло хорошо, никто ничего не проверял.
Мы приехали, сняли квартиру, я зашла в магазин, чтобы купить поесть. У меня были слезы, я плакала, просто истерика случилась, потому что я увидела яйца, сыр, колбасу, и это все в свободном доступе. Продавщица спросила: «Что с вами, нет товара, который нужен? Почему вы плачете?», отвечаю: «Я плачу оттого, что у вас все есть, а у нас ничего не было». Я взяла еды и вернулась в квартиру, зашторила окна и запретила мужу включать свет и телевизор. Супруг меня успокаивал: «Галя, мы уже на подконтрольной территории».
Ночью я проснулась от бешеного шума, подумала, что бомбят, оказалось, что просто ехала украинская техника по дороге. Рано утром в городе началась тревога, я решила, что надо ехать дальше. Мы отправились в Одессу, сняли там квартиру. И снова тревога, тревога, тревога. Говорю: «Мы едем дальше». Отправились в Винницу. Опять сняли квартиру. И когда утром я открыла окно, то увидела, что люди ходят спокойно, светит солнышко, открыты кофейни, тревоги нет. Сказала мужу: «Сережа, что нам еще искать, тут синее небо и не стреляют».
Мы начали искать постоянное жилье, я обратилась в горсовет, они помогли, предложили двухкомнатную квартиру, мы платили только за коммунальные услуги. Заселились, но однажды ночью я вскочила и начала кричать: «Нас бомбят». Оказалось, что это лифт работал. Потом была похожая история с трамваем — я думала, что это самолет летит, который будет нас бомбить. Мне понадобилась еще где-то неделя, чтобы я привыкла.
— Что стало с прошлым главой города и как вы заняли эту должность?
— 28 июня российские солдаты пришли к нему, надели наручники, посадили в машину и увезли. Все. Никто не знает, где он и что с ним сейчас. Так же забрали бывшего мэра Владимира Миколаенко, он руководил городом пять с половиной лет. Я на следующий день, когда забрали Колыхаева, обратилась во все соответствующие органы (полиция, прокуратура, Офис президента и т.д.) — помогите найти. Согласно украинским законам, секретарь горсовета является вторым должностным лицом после мэра. Причем секретарь сам об этом заявляет и вступает в полномочия. Что я и сделала 6 июля. Я призвала всех руководителей департаментов немедленно выехать на подконтрольную территорию, чтобы выполнять свои обязанности дистанционно. Мы сформировали бюджет, приняли его, создали центры поддержки переселенцев из Херсона. 11 ноября ВСУ освободили наш город, 12 ноября я уже была там. Здесь был Армагеддон, не было света, воды, газа, отопления, интернета. Просто город-призрак, но все были невероятно счастливы, потому что мы свободны.
— О чем вы подумали, когда заехали в Херсон?
— Какое счастье, что мы вернулись. Херсон свободен. Хоть дома нет, но ты дома.
— Как вели себя местные, когда в город зашли ВСУ?
— Когда я приехала на центральную площадь, люди самостоятельно установили колонку на батарейках, откуда звучали украинские песни, жители были завернуты в украинские флаги, мы ходили по кругу вместе и пели песни. Ощущение: «Украина, ты тут, была, есть и будешь».
— Что делали после?
— Решали проблемы. У нас даже транспорта не было, нужно было собрать людей, я взяла списки, кто где живет, и пошла пешком на обход: «Выходите, будем работать». Мы столкнулись с огромной кадровой проблемой, рук не хватает. Например, на водоканале работало 900 человек, сегодня — до 300. Мы собирали по крупицам всех людей. Все было заминировано. Нашли место, где можно разместиться. Интернета не было, собирались два раза в день с работниками: утром давались задачи, вечером — отчеты и планы. Мы запустили воду, свет, тепло. Интернет появился. Эйфория держалась, но она закончилась 20 ноября, когда начались первые обстрелы. Херсон накрыло. Люди начали уезжать из города. Обстрелы продолжались и продолжались.
Постоянные обстрелы, коллаборанты и веники, которые забрали россияне
— Какие сейчас в городе ограничения?
— С 6.30 до 19.00 можно находиться на улице.
— Вода, тепло, свет есть?
— Да, но не везде. Например, без отопления у нас остается район Остров. Мы были вынуждены слить воду из одной тепловой подстанции, потому что она находилась на берегу Днепра, а там дистанция между врагом и нами — 700 метров. Подстанция была обстреляна, ее надо отремонтировать, но когда наши специалисты заходят туда, то российские снайперы их просто убивают. Мы ждем, когда врага отодвинут, чтобы ее запустить. Сейчас теплом обеспечено более 84% города.
— Сколько сейчас жителей в Херсоне?
— 24 февраля 2022 года было около 333 000, сегодня — около 50 000, среди них 4000 детей.
— Сколько людей погибло?
— С 20 ноября, когда начались обстрелы, погибли 80 человек, из них один ребенок, 222 пострадали, из них 7 детей. Мы приняли социальную программу: выплачиваем семьям погибших одноразовую поддержку в 30 000 гривен (около 810 долларов. — Прим. ред.), если человек ранен, то семья получит 15 000 (около 405 долларов. — Прим. ред.), если ранен ребенок, то 20 000 (около 540 долларов. — Прим. ред.).
— Что самое ценное вывезли россияне?
— Абсолютно весь транспорт, мы остались без мусорных машин и автобусов. Все вывезли. У нас даже веника не было, мы зашли в город, а ни одного веника нет.
— Что будет с теми, кто сотрудничал с оккупационными властями?
— Сейчас идет следствие, допрашивают свидетелей, поднимаются документы. Большая часть коллаборантов находится на левом береге (он под контролем России. — Прим. ред.), кто-то бежал за границу. Но правоохранительные органы продолжают работать: статья «Коллаборационистская деятельность» УК Украины, до 15 лет. Все просто: докажут — будет наказание.
— А с теми, кого принято называть бюджетниками: врачи, учителя, работники ЖКХ — что с ними будет?
— Это вопрос. Например, много людей видели, как уборщица ходила в школу мыть пол, дворник стриг газон, сторожа выходили на работу. И спрашивают: «Галина Леонидовна, что делать, они же ходили». Конечно, ходили, но они получали нашу, украинскую зарплату, если бы они не выполняли эту работу, то были бы без зарплаты, а на что жить?
Другой вопрос, если они ходили на работу и сдавали людей, звали россиян и говорили им: «Она там живет, идите, она сказала, что вы оккупанты». Или, например, руководитель учреждения, которая пошла на сознательное сотрудничество, начала подписывать приказы с российским двухголовым символом, призывала учителей выходить на работу. А когда уборщица ходила и мыла пол — извините, но это немного разные весовые категории.
Я знаю случай, когда к доктору привезли россиянина и сказали: «Делай операцию, или вынесем тебе мозг». Разве его можно назвать коллаборантом, если он под дулом автомата работает?
— Можно ли людям возвращаться?
— Мы призываем уезжать из города, потому что идут постоянные обстрелы. Недавно ударили по сети водоснабжения, наши работники выехали на ремонт, и их накрыли минометами. Люди сейчас в тяжелом состоянии. Возвращаться нельзя.
— Как часто обстреливают?
— Минимум десять раз каждый день. У нас 48 разрушенных объектов инфраструктуры, из 63 школ 58 обстреляны, пострадали крыши, разбиты окна. Еще разрушено 19 медицинских учреждений, девять общежитий и около 2000 домов, примерно половина — частный сектор, вторая — многоэтажки.
— В начале разговора вы рассказывали, как были в Николаеве, Одессе, Виннице и боялись взрывов, а сейчас вернулись в место, где это происходит постоянно, и при этом не уезжаете.
— Как я могу уехать, если у меня сейчас три должности: секретарь горсовета, и. о. городского главы, и президент меня назначил начальником военной администрации Херсона? Это мой долг — быть здесь, помогать организовывать процесс эвакуации, помогать маломобильным людям, социально незащищенным, организовывать выдачу гуманитарной помощи, продуктовых наборов, гигиенических средств.
Я с людьми здесь навсегда. И ты адаптируешься к взрывам, я уже семь раз под минометный обстрел попадала. В прошлую субботу в 70 метрах от меня был взрыв, танк стрелял по дороге в Антоновке, где мы ехали. С левого берега все видно. Потом вновь взрыв — они попали в забор, а от него ударной волной в машину, нас отбросило, но мы уцелели.
— Жилье вам нашли сейчас?
— Скажем так: я путешествую по городу. Сегодня меня пустили переночевать в одном доме, завтра — во втором, послезавтра — в третьем. Все собрала в пластиковый пакет и побежала переночевать. Муж остался в Виннице, старший сын — моряк, он сейчас в США, а младший — в Киеве.
Зеленский, новый глава области и перестановки в украинской власти
— Вы уже познакомились с президентом, он приезжал в Херсон. Какое впечатление он на вас произвел?
— Открытый, искренний человек, пример мужества и выдержки. Мы должны быть такими, как он: делать все возможное для того, чтобы одержать победу в этой войне. Я верю нашей армии и своему президенту, поэтому он для меня пример борьбы и несокрушимости.
Президент — это человек, как и все мы, со своими эмоциями. Он обычный украинец, который взял на себя ответственность в такую трудную минуту для страны. Он взял наш флаг победы и несет его очень высоко, показывая всему миру, что Украина есть, она борется, несокрушима и обязательно одержит победу. Если мы победим, то победит весь мир.
Я очень благодарна ему за то, что доверил руководить военной администрацией в очень неспокойном и нестабильном регионе, в прифронтовой зоне, мне — женщине. Я не подведу его никогда.
— Сейчас в украинской власти очень много перестановок и увольнений. Как это чувствуется на местном уровне? Вас это беспокоит?
— Конечно, отпечаток есть определенный. Но ты думаешь, что знаешь не все, что происходит на самом деле. Вероятно, есть обоснования этому. Правоохранительные органы и система, которая отвечает за это, знают больше, чем ты. Приходится знакомиться с новым руководством, общаться, работать вместе. Но я тот человек, который будет сотрудничать со всеми, лишь бы было хорошо людям.
«Низкий поклон всему белорусскому народу, который отважно пришел нам на помощь»
— Давайте поговорим о Беларуси. После выборов в 2020-м у нас были массовые протесты. Людей начали избивать, в них стреляли, против них использовали водометы, светошумовые гранаты, слезоточивый газ, их пытали (и продолжают делать это до сих пор) — и они перестали выходить на улицы. Ситуации в Беларуси и Херсоне похожи в этом контексте?
— Да, похожи, но мне кажется, наши люди более радикальны, они настроены стоять до конца. У ваших людей есть мужество и отвага, но есть и страх, он берет верх. Не хватает до конца дожать. Мне так кажется, но я думаю, что у вас все получится однозначно — сколько веревочке ни виться, а конец будет.
— Белорусские добровольцы тоже участвовали в освобождении Херсона, вы кого-то из них встречали, общались?
— К большому сожалению, я не знаю ни одного добровольца лично, низкий поклон всему белорусскому народу, который отважно пришел на помощь нам, украинцам, стоит рядом с нашими солдатами, берет в руки оружие и борется за независимость. Вы — сила и мужество. Вы пример для всех постсоветских стран, как надо бороться за свободу. У вас все получится. С такими несломленными белорусами, которые пришли на помощь нам, мы обречены на успех. Это 100%.
— Еще до освобождения вашего города Лукашенко заявил, что вопрос с Херсоном, Донецком, Луганском «уже не обсуждается». Что бы вы ему ответили?
— Господи, какая каша в голове у этого человека, хочется, чтобы он там порядок навел и разложил все по полочкам. У него там мусор, ему нужно провести уборку. У меня нет комментариев, это ужас.
— По-вашему, Лукашенко может отдать приказ напасть с севера на Украину?
— Думаю, что он этого не сделает ни при каких раскладах, потому что своя рубашка ближе к телу. Лукашенко понимает, что победитель в этой войне уже определен — это Украина, Европа и весь мир. Думаю, что он не самоубийца, он все понимает и только играет роль.
— Когда и как закончится война?
— Я думаю, она обязательно закончится в этом году. Херсонщина, левый берег будут освобождены, потому что я верю в нашу армию и президента. У меня ощущение, что мы выходим на финишную прямую. Мы будем освобождены в этом году. Вся Украина.
Читайте также
