С конца апреля — то есть уже более месяца — не известно, что происходит с Виктором Бабарико. После появления информации о госпитализации отбывающего 14-летний срок политика появлялось множество противоречивых сообщений. Речь шла и об избиениях политзаключенного, и об угрозе его жизни. С тех пор принципиально ничего не изменилось — госорганы отказываются предоставить полную информацию о Бабарико, заявляя лишь, что он «жив и здоров». Такое отношение может показаться чем-то новым для белорусских властей, но есть страны, где о судьбе политзаключенных ничего не известно годами и даже десятилетиями. Возможно, что источником «вдохновения» для Беларуси послужил Туркменистан — рассказываем о страшном политическим деле, которое случилось в этой стране, и его последствиях для оппонентов власти.
Из первого секретаря компартии — в Туркменбаши
Имя Сапармурата Ниязова возникло на политическом небосклоне Туркменистана еще в 1980-е. В марте 1985-го, как раз когда к власти в Москве пришел Михаил Горбачев, он возглавил правительство родной республики. А в декабре того же года стал первым секретарем ЦК Коммунистической партии Туркменской ССР — фактическим руководителем республики. Спустя пять лет, в 1990-м, в Союзе стали вводить посты президентов. Туркменистан не был исключением. Правда, выборы оказались безальтернативными: Ниязов их выиграл как единственный кандидат, набрав 98,3% голосов избирателей.
В следующем году Советский Союз рухнул. Но чисто психологически вчерашние первые секретари не были уверены, что распад СССР окончательный, а потому не знали, как себя вести. Например, после августовских событий 1991-го (попытки ГКЧП организовать государственный переворот) лидеры большинства республик Центральной Азии не спешили осуждать путчистов и без пререканий выразили готовность остаться под властью Москвы и Горбачева. Например, в октябре кроме них договор об Экономическом сообществе были готовы подписать лишь Армения, Беларусь и Россия. В декабре договор о Союзе Суверенных Государств (ССГ, будущее СНГ) — лишь центральноазиатские республики, а также Россия, Беларусь и Азербайджан.
Поэтому первой реакцией Ниязова на Беловежские соглашения, положившие конец СССР, стал призыв к руководителям центральноазиатских республик встретиться в Ашхабаде, чтобы объединиться. «Понимаете, он боялся взять ответственность на себя», — вспоминал Нурмухамед Ханамов, который в начале 1980-х работал с Ниязовым в аппарате ЦК, а затем был послом Туркменистана в Турции. Об этом человеке еще зайдет разговор в этом тексте.
Молодые государства Центральной Азии еще долго не могли понять, как существовать без руководства из Кремля. По словам Ханамова, во время визита в Китай Ниязов предложил его руководителю: «А давайте-ка с вами объединимся. Вы для нас будете лидером, мы на вас равняться будем!» Тот, разумеется, ответил отказом. Аналогичные предложения президент Туркменистана делал и Турции.
Ханамов считал, что «уверенно и свободно» Ниязов почувствовал себя лишь после октября 1993-го, когда в Москве произошел расстрел парламента: «Тогда он понял, что дороги назад нет».
С тех пор Ниязов стал меняться. Из обычного партийного чиновника он превращался в авторитарного правителя, отгораживающегося от соседей. В 1992-м была создана Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ) — с момента основания в нее вошли Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан. Ниязов демонстративно не стал туда вступать. Да и в составе СНГ статус страны оказался неопределенным. Туркменистан так и не ратифицировал Устав организации и в конце концов получил в ней лишь статус ассоциированного члена-наблюдателя. Это было сознательное решение Ниязова, сделавшего ставку на полное обособление. Благо, огромные запасы газа (и денег с его продажи) позволяли ему так поступать.
Параллельно шли репрессии и зачистка пространства внутри страны. «Буквально за два года он сделал так, что сопротивляться уже никто не мог. Неугодных отправлял либо работать за границу по дипломатической линии, либо сажал в тюрьму и преследовал их родственников. Параллельно этому проводил грандиозные по своим масштабам сокращения. К примеру, несколько раз увольнял по 10 тысяч учителей и врачей», — рассказывал Ханамов.
Неудивительно, что власть Ниязова все более усиливалась. В мае 1992-го была принята Конституция страны. После этого выборы провели снова. Сценарий был тем же: один кандидат — Ниязов, он же и победил. В 1993-м власти Туркменистана предложили оставить Ниязова президентом до 2002 года без перевыборов, и идею, по официальным данным, поддержали жители на референдуме в 1994-м. Но и это не все: в 1999-м Народный совет Туркменистана (формально бывший высшим коллективным органом власти в стране) принял решение назначить Ниязова пожизненным президентом.
Культ личности Ниязова достиг невиданных масштабов. В честь Туркменбаши («главы туркмен») назвали город, поселки, залив, аэропорт. В 2002-м он ввел новый календарь. Январь назвали в честь него самого — «туркменбаши». Апрель переименовали в «гурбансолтан-эдже» — в честь матери президента, сентябрь — в «Рухнама» (в честь книги, написанной Ниязовым), ноябрь — в «санджар».
Именно в этот месяц произошли ужасающие события, которые вошли в историю этой страны.
«Покушение» на Ниязова и задержания
Сперва расскажем официальную версию. 25 ноября (или 25 саджара по новому туркменскому календарю) 2002 года стало известно о якобы случившейся попытке покушения на жизнь Ниязова. Утром того дня он направлялся из загородной резиденции на работу в центр Ашхабада, столицы страны. На одном из участков на проспект якобы неожиданно выехал КамАЗ, который отрезал машину Ниязова, за рулем которой находился сам Туркменбаши, от автомобилей сопровождения.
Кортеж якобы попал под жесткий перекрестный автоматный и пистолетный огонь, который велся из легковых BMW и двух «Газелей», стоявших между домами. Из них, а также из соседнего жилого дома, выскочили несколько человек и открыли огонь по кортежу. В результате нападения ранили несколько человек, в том числе одного офицера, который пытался остановить КамАЗ, но был сбит грузовиком. А вот Туркмебаши при этом не пострадал и благополучно доехал до президентского дворца. По словам Ниязова, об обстреле он вообще узнал, лишь когда прибыл во дворец. «Моя машина проскочила вперед, выдвинутый на перекресток многотонный КамАЗ сдержал ход лишь двух машин, следующих в конце кортежа», — говорил Туркменбаши.
Прибыв в свой дворец, Ниязов собрал экстренное заседание Кабинета министров и на нем заявил, что покушение организовали экс-министр иностранных дел Борис Шихмурадов, упомянутый выше экс-дипломат Нурмухамед Ханамов, экс-глава Центробанка Худайберды Оразов и замминистра сельского хозяйства Сапармурат Ыклымов. Все они, кроме последнего, входили в высшее руководство оппозиционного Народно-демократического движения Туркменистана (НДДТ) и — кроме Шихмурадова — находились в эмиграции в Китае.
Генпрокуратура оперативно возбудила уголовное дело. Уже 26 ноября власти арестовали свыше ста человек. Всего же число задержанных достигало примерно тысячи. Например, в одной только семье Сапармурада Ыклымова были взяты под стражу более ста человек.
Оставшиеся на свободе чиновники стремились выслужиться и избежать аналогичной судьбы. 30 ноября начальник отдела международной информации Аппарата президента Сердар Дурдыев опубликовал в газете «Нейтральный Туркменистан» статью под заголовком «Заговор обреченных». В ней был такой текст: «Они [Шихмурадов и Ханамов] стреляли в народ, в туркменскую историю, в наши национальные идеалы, в нашу мечту о независимом, гордом, сильном и сплоченном государстве. Их сейчас называют предателями Родины. Не согласен. Нет у них Родины, нет и не будет. Их родина — уголовная ''малина'', их религия — деньги, их мораль — урвать побольше, а если не удается — залить кровью все вокруг».
Публичное высказывание оказалось услышанным. Дурдыев сделал карьеру — правда, не такую, о какой, судя по всему, мечтал. В 2019-м он был всего лишь советником посольства своей страны в России.
4 декабря генпрокурор республики Курбанбиби Атаджанова рассказала по телевидению подробности «покушения». По ее словам, на жизнь Туркменбаши покушались шестеро турок, 12 граждан Туркменистана, трое чеченцев, один молдаванин с американским паспортом и армянин. Она назвала главным организатором покушения Шихмурадова, среди его помощников якобы были Ханамов, Оразов и Ыклымов, которые намеревались, убив Ниязова, захватить власть в Туркменистане. Генпрокурор утверждала, что нападавших возглавлял бизнесмен Гуванч Джумаев. Якобы именно он первым открыл огонь из автомата — в той же передаче показали фрагменты его допроса, во время которого Джумаев признался в участии в покушении на Ниязова.
«Наемникам платили по 500 долларов США в месяц, в случае удачного завершения операции им была обещана выплата 25 тысяч долларов, если же кто-то из них пострадает во время операции, то их семьи получат по 50 тысяч долларов», — заявила тогда Атаджанова. По словам генпрокурора, оружие якобы закупили в России и нелегально переправили в Туркмению «в тайниках транзитных грузовых фур».
Пытки и психотропы
Задержания продолжились и после заявления генпрокурора. Всех арестованных пытали. Например, сестра задержанного экс-министра иностранных дел Батыра Бердыева, рассказывала, что ее брата, прикованного наручниками к двери, трое сотрудников спецслужб демонстративно и жестоко избивали прямо на ее глазах (саму женщину тоже задерживали). Сестра Шихмурадова, сама жившая в Москве, утверждала, что ее родных пытали изощренно: силовики приходили к их 85-летней матери, которая не поднималась с кровати, и допрашивали ее по ночам.
Тем временем Борис Шихмурадов находился в подполье: он скрывался на квартире друзей и в узбекском посольстве. «В последние дни поиски людей и аресты начали носить ожесточенный характер в связи с тем, что я еще находился на свободе. Людей начали избивать и оказывать психологическое давление самым жестоким образом лишь ради того, чтобы они признались в том, что меня где-то видели или что-то слышали о моем местонахождении. <…> Я не нашел для себя возможным все это наблюдать со стороны», — заявил Шихмурадов 24 декабря. Он выразил надежду, что с его арестом преследования ни в чем не повинных людей прекратятся, и решил добровольно сдаться. 25 декабря политик сообщил властям о своем местонахождении.
Зная о репрессиях в тюрьмах, Шихмурадов не имел иллюзий о своем будущем. «Мы уже были неоднократными свидетелями того, как на людей не только воздействовали физическими пытками, но и применяли жестокие методы психологического давления с использованием различных психотропных препаратов и прочих средств воздействия на личность. Прошу вас принять во внимание, что не могу нести ответственность за все свои слова, которые, возможно, будут растиражированы через подконтрольные Ниязову СМИ и правоохранительные органы», — заявил он.
Решение Шихмурадова частично помогло его родным. Допросы его матери прекратились. По словам сестры, отпустили еще несколько родственников — до этого мужчин задерживали без разбора. Но задержанный брат Шихмурадова Константин так и остался за решеткой. А самого Бориса ждала страшная судьба, которую он предчувствовал.
Уже 29 декабря, меньше чем через неделю после задержания, Шихмурадов выступил по телевидению и заявил, что «никакой оппозиции не существует, была создана преступная группировка для дестабилизации обстановки в Туркмении, подрыва конституционного строя и совершения покушения на президента». Политик призвал оставшихся на свободе своих соратников сдаться властям. «Президент Сапармурат Туркменбаши — это дар народу Туркменистана свыше», — отметил он.
30 декабря, на следующий день после этого выступления (и всего через месяц с небольшим после «покушения»), политика приговорили к максимальным по законодательству 25 годам заключения. Но после этого Народный совет в срочном порядке внес поправку в Конституцию, изменив самый высокий допустимый срок, и единогласно приговорил Шихмурадова и шестерых его соратников к пожизненному заключению. Делегаты, правда, первоначально требовали присудить ему смертную казнь, но Туркменбаши проявил «гуманизм». Еще 55 человек приговорили к различным срокам лишения свободы, шесть из них — к пожизненным.
Как достигались такие признания по телевидению? «Пару раз случайно видел [Шихмурадова] в прокуратуре. Меня вели по коридору, и дверь в кабинет, где его допрашивали, была открыта. И я увидел, как его кололи в затылок какой-то гадостью. Они совершенно ничего не скрывали… Меня тоже кололи, и каждый раз в месте укола образовывался синяк», — вспоминал бизнесмен Леонид Комаровский, задержанный по этому же делу, об использовании психотропов (об этом человеке мы еще расскажем ниже).
В другом интервью он же рассказывал подробности: «В подвале изолятора МНБ (Министерства национальной безопасности, аналог КГБ. — Прим. ред.) есть специальные камеры для пыток. Меня туда завели, ударили по почкам так, что я чуть было не потерял сознание. Усадили в кресло, на морду натянули черную вязаную шапочку. Руку прижали к столу и начали делать укол в вену. У меня еще вены поганые, раз пять тыкали, пока попали. Я почувствовал панику, решил, что меня убивают таким образом. Когда лекарство пошло в вену, голова загудела, навалилась тяжесть, потом провал. А потом пришел в себя как после обморока. И ничего не помню. Вот в этом состоянии меня и снимали на видео. Я что-то читал по бумажке, которую мне подсунули».
Всего Комаровского, по его словам, за пять месяцев били семь-восемь раз: «Отбили почки, начались дикие колики, я на стенку лез от боли». Бизнесмен вспоминал и других осужденных, сидевших вместе с ним: например, иранца, у которого «на щеке был отек размером с дыню — результат постоянных избиений. Его пять дней держали в железном гробу, вертикально, подвешенным за руки. Он рассказал, за что сел: пытался торговать с Туркменией, продавал мрамор. Ну, мрамор они взяли, деньги не заплатили, иранец приехал разбираться».
По словам Комаровского, его как американского гражданина при этом раз в неделю водили в душ и — по первому требованию — в туалет. А вот большая часть обвиняемых сидела в ИВС. «По 40 человек на 15 метров. Им месяцами не давали умыться. Случалось мне ездить с ними на допросы в одной машине. Такой смрад!» — говорил он в 2003-м.
Самое страшное, что такие пытки не стали чем-то новым, а были нормой в стране еще с 1990-х.
Как рассказывал бывший следователь МВД Туркменистана Чары Аннамурадов, практика применения пыток в правоохранительных органах Туркменистана началась в 1995-м, а закрепилась в 1996 году: «Допустим, подвешивали за члены, привязывали человека вниз головой, к члену кирпич привязывали, или в задний проход вводили раскаленную паяльную лампу, под ноготь „горячий кол“ подбивали — то есть вводили хлорид кальция. Допустим, тебя задерживают, твою жену тоже арестовывают и тебе предлагают: или ты даешь показания признательные и показываешь на нужных людей, или мы твою жену тоже [арестуем] как соучастника».
Последний шанс оппозиции
Что же в реальности случилось в 2002-м? Незадолго до этого, в начале нулевых, туркменская оппозиция действительно попыталась сместить диктатора. Одним из ее лидеров стал Борис Шихмурадов. Он был на девять лет младше Ниязова. Тот родился в 1940-м, его подчиненный — в 1949-м. В советское время сделал журналистскую и дипломатическую карьеру, работая в посольствах СССР в Пакистане и Индии. При Ниязове был министром иностранных дел и вице-премьером. По состоянию на 2001-й — послом Туркменистана в Китае.
В ноябре 2001-го Шихмурадов объявил о переходе в оппозицию, а в декабре создал оппозиционный сайт «Гундогар». Политик стал лидером созданного им Народно-демократического движения Туркменистана (НДДТ). Вторым сопредседателем организации стал упомянутый выше Ханамов, в 2002-м также ушедший в оппозицию.
Движение попыталось сменить власть — с помощью мирных протестов. Ханамов остался за границей, а вот Шихмурадов нелегально вернулся на родину. По его словам, это случилось в сентябре 2002-го. По другой же версии, рассказанной Комаровским, уже непосредственно перед «покушением»: «Перешел границу через пески <…>. Точнее, переехал на мотоцикле „Урал“ в ночь с 23 на 24 ноября».
Шихмурадов утверждал, что на конец ноября было запланировано проведение массовых демонстраций одновременно во всех областных центрах и в Ашхабаде. «Я знала, что они хотели сместить Ниязова. Но ни о каком покушении и тем более об убийстве речи никогда не шло, Борис с товарищами рассчитывали, что Ниязов добровольно сложит полномочия», — вспоминала Татьяна Шихмурадова, супруга политика.
По ее словам, она узнала о случившихся 25 ноября событиях из интернета. «Мы с Борисом понимали, что все разговоры могут прослушиваться, и никогда не произносили никаких слов, которыми можно было назвать задуманное: „демонстрация“, „переворот“, „смена власти“, еще как-то… Мы эти слова не употребляли. Мы говорили — „свадьба“, — вспоминала она. — И когда я услышала о том, что случилось [25 ноября], я сразу же позвонила Борису, и он сказал: „Это была свадьба, но не наша“. И я это навсегда запомнила. Он сразу дал понять, что это был не их сценарий. Очень скоро связь с ним прервалась. И в следующий раз я увидела его уже в новостях по телевизору».
О планах заговорщиков можно судить благодаря рассказу упоминавшегося выше бизнесмена Леонида Комаровского — единственного, кто смог уехать из страны и рассказать свою историю. Это стало возможным благодаря его американскому гражданству — за него как за своего гражданина боролись Соединенные Штаты (русский по национальности, он в 1995-м эмигрировал в США).
«Посудите сами: специальная сотрудница Госдепа ежедневно звонила моей жене и моему сыну, рассказывая о том, какие предпринимаются действия для моего освобождения. Почти ежедневно посольство США в Ашхабаде бомбардировало МИД Туркменистана нотами с требованиями обеспечить регулярные контакты со мной, требовало различных объяснений по самым разным поводам и, в конечном итоге, моего освобождения. <…> Вместе со мной по этому делу проходили 15 граждан Российской Федерации, в отношении которых власти РФ не предпринимали вообще никаких действий. Я дважды выступал в Госдуме РФ с требованиями помочь этим заключенным, но реакция оказалось нулевой», — рассказывал Комаровский.
Этот бизнесмен еще с 1990 года дружил с другим предпринимателем, уже упоминавшимся Гуванчем Джумаевым (который якобы и открыл огонь по кортежу). Того преследовал Ниязов, и Комаровский решил помочь. По совпадению он прилетел в Ашхабад утром 23 ноября и остановился у друга. Там он узнал о планах, направленных против Ниязова.
«Накануне, 24 ноября, мы с Гуванчем были на дне рождения у его племянницы, затем поехали в дом к его отцу <…>. Там собрались будущие участники акции, человек 15−20. Потом мы поехали в дом, где находился Борис Шихмурадов. Пробыли там около часа. Шел разговор о предстоящей акции. Что люди устроят демонстрацию перед зданием меджлиса (парламента. — Прим. ред.), попытаются войти внутрь, переговорить с депутатами. Что туда же привезут <…> Ниязова. Сядут все вместе и обсудят, что надо сделать, чтобы страна пошла по демократическому пути», — говорил он в интервью в 2003-м.
Позже, в 2017-м Комаровский рассказывал этот эпизод с немного другими деталями: «Предполагалось, что оппозиционеры войдут вместе с депутатами в парламент, и кто-то, возможно, что и сам Борис, обратится с трибуны с призывом соблюдать Конституцию».
Несостоявшаяся акция
По словам Комаровского, он и сам принял участие в акции. Детали о ней в разных СМИ различные. Сразу после освобождения он рассказывал об этом так: «Утром меня разбудил Гуванч, и мы поехали к меджлису. Там собралось несколько десятков человек. Простояли, не выходя из машин, тридцать минут с 6.50 до 7.20. Потом разъехались. Акции как таковой не состоялось. Все ждали еще одну группу, которая должна была задержать кортеж президента и привезти Ниязова в меджлис. Они должны были подъехать на двух микроавтобусах — белых „Газелях“. Позвонили, сказали, что едут, но так и не приехали».
В 2017-м говорил уже немного другое: «Мы с Гуванчем встали в шесть утра и поехали к Парламенту. Там уже собралась довольно большая толпа, но не тысячи, о которых потом говорилось, а человек сто-сто двадцать. Мы стали ждать депутатов. Я-то пришел туда как журналист, мне было интересно посмотреть, что такое мирная демонстрация в Туркменистане. Но депутатов не было. Скорее всего, туркменские спецслужбы их предупредили. Часам к девяти, когда стало понятно, что депутаты на службу не пришли, мы разошлись».
Чем объясняется разница в версиях? Возможно, сразу после освобождения рассказчик боялся подставить остававшихся в заключении людей. В 2017-м многих из них уже не было в живых.
Такого же мнения придерживался и журналист Аркадий Дубнов, друживший с Шихмурадовым: «Основная цель всего этого мероприятия была — вынудить Ниязова отречься от власти, передать временные полномочия власти некоей структуре, которую мог возглавить председатель парламента, и спустя некоторое время объявить президентские выборы». Он также считал, что покушение было инсценировано, а сам Ниязов тем временем находился в своем кабинете в президентском дворце.
«Вы спросите, откуда Ниязову стало известно? — говорил Дубнов. — Ответ достаточно тривиален — многие туркмены были настолько счастливы от возможной причастности к отстранению от власти этого изверга, они так гордились этим, что не могли скрыть этого факта от своих близких. Утечка очень быстро дошла до сотрудников госбезопасности. Никто точно не знает, как это произошло и кто „слил“ информацию о готовящемся мероприятии, но о нем стало известно спецслужбам буквально за несколько дней, они перехватили инициативу. Ну, а дальше все понятно…»
В том, что покушения не было, не сомневались и правозащитники. Уже 28 ноября Хельсинкская группа по защите прав и свобод в Туркменистане выпустила официальное заявление:
«Все, что произошло 25 ноября в Ашхабаде, есть не что иное, как спектакль (причем самой низкой пробы), разыгранный спецслужбами по заказу президента Ниязова С. Цель этого примитивного зрелища — сохранение власти за счет решения как минимум четырех задач:
1. Отвлечение внимания народа от стоящих перед ним серьезнейших проблем [в экономике] <…>;
2. Усиление террора против инакомыслия, дальнейшее подавление прав и свобод человека в Туркменистане;
3. Компрометация оппозиции в глазах мировой общественности с одновременной попыткой связать ее деятельность с международным терроризмом, а также устранение ее актива путем массового преследования родственников;
4. Создание нового образа Ниязова С. — Ниязова-мученика».
Впрочем, что точно произошло 25 ноября, мы, скорее всего, узнаем лишь после кардинальной смены власти в этой стране.
Тюрьма в центре пустыни
2006 год принес большие перемены в жизни Туркменистана. Сперва в апреле того года арестовали генпрокурора Курбанбиби Атаджанову, обвинявшую участников дела о «покушении». «Она превзошла саму себя в тщеславии и корысти, обзаведясь домом-дворцом, немыслимым количеством квартир. По ходу следствия у нее изъят целый автопарк, огромное количество ковров и ювелирных изделий, зарытые в землю миллионы долларов», — констатировал Ниязов.
Но совещании, которое транслировалось по телевидению, сообщили, что у Атаджановой арестовали 13 жилых домов, кирпичный завод, мельницу для очистки риса, пять автомобилей, три трактора, бульдозер, два строительных башенных крана, 40 гектаров земли, более шести миллионов долларов и так далее. Экс-генпрокурора отправили в тюрьму на севере Туркменистана, которую она называла «курортом» во время прокурорской инспекции в начале 2006 года — за три месяца до ареста. Там она попыталась покончить с собой. Что сейчас с этой женщиной, неизвестно.
А в декабре того же 2006 года умер сам Ниязов. Его преемником стал Гурбангулы Бердымухамедов, до того бывший вице-премьером (правительство возглавлял сам Туркменбаши).
Новый руководитель страны вскоре начал косметические реформы и в 2007-м подписал указ об амнистии — по разным сведениям, под нее попали от 11 до 15 человек. Их имена не были названы. Одним из исключений стал бывший муфтий страны Насруллах ибн Ибадуллах. После начала репрессий он пытался бежать из Туркменистана, но был схвачен силовиками. В 2004-м получил 22 года тюрьмы по обвинению в причастности к покушению на Ниязова. В реальности предполагали, что экс-муфтий пострадал за то, что неоднократно возражал против широкого использования в мечетяx книги Туркменбаши «Руxнама», а также не поддержал вынесение приговоров по делу 25 ноября.
Среди других освобожденных называли Эсена Ыклымова (однофамильца Сапармурата Ыклымова), Юсупа Хаитова (по версии следствия, после переворота он должен был возглавить коммунистическую партию, чтобы создать политическую конкуренцию в стране), а также Ольгу Прокофьеву, которая была просто знакома с кем-то из организаторов «покушения». В 2009-м вышел на свободу племянник Бориса Шихмурадова и его жена.
Но о главных задержанных не было ничего известно на протяжении многих лет. Например, вышедшие из тюрем заключенные в последний раз слышали голос Батыра Бердыева в мае-июне 2005 года.
Бердымухамедов единственный раз высказался о судьбе задержанных в 2007 году. Тогда он выступал в Колумбийском университете в Нью-Йорке и у него спросили о судьбе Шихмурадова и Бердыева. «Я пока молодой президент, занимаюсь улучшением экономики, процветанием страны, но я уверен, что они живы», — ответил политик.
Однако, возможно, к тому времени Шихмурадова уже не было в живых. В 2017-м правозащитники распространили информацию, что он и еще несколько других политзаключенных, возможно, погибли в тюрьме БЛ-Т/5 в период между апрелем 2003 и ноябрем 2005 года. В 2008-м здание тюрьмы снесли под предлогом того, что в стране снизился уровень преступности. Подвалы были взорваны. Однако авторы исследования считают, что причиной было намерение избавиться от каких-либо следов убийства оппозиционеров.
В следующем году один из сотрудников правительства Туркменистана анонимно рассказал, что заключенные по делу о ноябрьских событиях 2002 года находятся в исправительной колонии AH-T/2 в Овадан-депе. Это тюрьма строгого режима в 70 км от Ашхбада, построенная в пустыне Каракумы.
«Кстати, из более четырех десятков узников за все эти годы их осталось менее десяти человек. Я до сих пор не слышал, чтобы оттуда кто-то выходил живым. Только „Самый большой“ (речь о Бердымухамедове. — Прим. ред.) может решить их судьбы», — говорил он.
Правозащитники уже много лет публикуют список исчезнувших в тюрьмах Туркменистана под названием «Покажите их живыми». До сих пор 64 из 162 фигурантов списка кампании — это участники ноябрьского «заговора» против Ниязова.
Власти Туркменистана до настоящего времени предоставили информацию о судьбе десяти «заговорщиков» — да и то по состоянию на 2016-2018 годы. По девяти из них ответили международным организациям и лишь в одном случае — семье. Так вот согласно этим данным, трое ранее «исчезнувших» были освобождены из заключения, трое после освобождения находились в ссылке, двое умерли, двое оставались в заключении. Что произошло со всеми якобы освобожденными — неизвестно.
Добавим, что 33 человека, пропавших в тюрьмах после 25 ноября 2002 года, уже отбыли свои сроки, но судьба практически всех из них по-прежнему остается неизвестной.
Зачастую родные получают возможность узнать о судьбе своих близких только когда им выдают тела для захоронения. Например, в 2020-м в колонии умер Язгельды Гундогдыев — бывший хяким (глава администрации) Ташаузской области, получивший 25 лет лишения свободы (5 лет тюрьмы и 20 лет в колонии строгого режима).
Но и это милость дарована далеко не всем.
Читайте также
