Когда боевики увозили Цачи Идана в Газу, его руки были в крови его дочери. Ему не позволили их вымыть после того, как он обнял 18-летнюю Мааян, убитую хамасовцами на глазах у всей семьи, рассказывает Русская служба Би-би-си.
При первых звуках взрывов, раздавшихся возле их дома, Цачи прикрыл своим телом двух младших детей. Все это боевики снимали на камеру и транслировали ужас и боль семьи Идан на весь мир в Facebook Live.
Сегодня жена Цачи, Гали Идан, находится далеко от их любимого кибуца Нахаль-Оз, одного из многих на юге Израиля, на которые 7 октября напал ХАМАС.
Она вместе с выжившими детьми окружена вниманием и заботой в другом кибуце, но это все же не дом. А дом — это место, где семья жила с тех пор, как Мааян исполнилось 4 года. Это дом, где она росла, с которым связано столько воспоминаний, где родились ее младшие брат и сестры.
Мааян, старшая дочь, была очень серьезной, но при этом застенчивой, «идеальная девушка», как рассказал мне их сосед.
Она только что получила водительские права, и у нее появился первый бойфренд. Мааян очень любила читать и даже просила дарить ей книги на день рождения, который справили за четыре дня до того, как ее убили. Теперь, говорит ее мать, девочке всегда будет 18.
Сидя в тени деревьев, Гали говорит, что не хочет вспоминать о боли того дня, она еще слишком свежа, но все же готова сделать это ради Цачи: «Я хочу, чтобы он вернулся, целый и невредимый, я хочу, чтобы он вернулся прямо сейчас».
7 октября семья проснулась под звуки сирены, оповещающей о ракетном ударе из Газы. Они знали, что делать в таких случаях, но в то раннее утро все пошло иначе.
«Обстрел был необычным и очень сильным, волна за волной, — рассказывает Гали. — Мы не могли выбраться из убежища, чтобы передохнуть, нам пришлось запереться в мамаде, специальной укрепленной комнате внутри дома».
«Мы с Цачи посмотрели друг на друга и решили, что что-то не так, происходит что-то ужасное. По системе внутреннего оповещения кибуца пришло сообщение, что на нас напали, и нужно оставаться внутри мамада. Потом нам сообщили, что нужно сидеть тихо, потому что скорее всего террористы проникли в сам кибуц», — говорит она.
«Поймите, такого никогда не должно было произойти, это всегда было самым страшным кошмаром, власти и службы безопасности всегда должны были находить выход из такой ситуации, и вдруг это стало реальностью, кошмар стал явью», — продолжает Гали.
Гали говорит, что когда что-то взорвалось снаружи, в окнах дома вылетели стекла. Потом послышались шаги и голоса внутри дома. Мужской голос выкрикнул по-английски с акцентом «мы не стреляем». Но они стали стрелять.
«Цачи удерживал дверь и не давал им ее открыть, — продолжает рассказ Гали. — На этой двери нет замка, дети кричат, в комнате царит полный хаос, темнота, но Мааян поняла, что происходит. Она увидела, что они приоткрывают дверь, вскочила и стала помогать Цачи ее удержать».
Из глаз Гали начинают течь слезы, но она продолжает свой рассказ.
«Они кричат „мы не будем стрелять“ и тут же стреляют. „В кого попали, в кого попали?“ — кричит Цачи. В Мааян. Она упала рядом с ним, и тут хамасовцы смогли ворваться в комнату. Снова раздались крики, и они включили свет».
«Мааян была в огромной луже крови, я осмотрела ее и поняла, что пуля попала в голову, и это было смертельное ранение. Боевики стали орать на нас, чтобы мы выходили из мамада. Тогда мы попросили детей не смотреть, и я вывела их из комнаты».
«В моем доме идет война, и враг внутри», — говорит Гали.
Цачи, Гали и двое их младших детей, 11-летняя Яэль и 9-летняя Шахар, сидели на полу в пижамах под звуки стрельбы.
Один из боевиков отобрал у Гали телефон, спросил пароль и стал снимать семью в прямом эфире в Facebook Live. Это видео тяжело смотреть. Больше 26 минут семья сидит скорчившись на полу под вой сирен, пока разворачивается нападение ХАМАС. Дети подскакивают от ужаса при звуках стрельбы и плачут на руках у родителей. А в нескольких метрах от них лежит безжизненное тело Мааян.
«К счастью у меня неописуемо храбрые дети, — говорит Гали. — Они даже разговаривали с террористами. Уж не знаю, как у них это получилось. Дети спрашивали, почему эти люди здесь, почему они стреляют и убивают. Может быть, именно это и спасло нас?»
«Цачи был совершенно сломлен. Он видел, как погибла его дочь, видел, как пуля попала ей в голову, и она умерла рядом с ним. Его дочь, которая только что справила 18-летие, в доме полно шариков, поздравительных открыток, и вот теперь еще крови».
Цачи приказали подняться, его руки были связаны за спиной проводом. Дети кричали хамасовцам, чтобы они не забирали папу и не убивали его. А потом его увезли.
15-летняя Шэрон, вторая по старшинству дочь Гали, которая была в Тель-Авиве во время нападения, старается успокоить мать, которая рассказывает о трагедии.
Шэрон смогла поговорить с отцом по телефону прямо во время нападения боевиков. «Шэрон, у нас беда, я перезвоню позже, я люблю тебя», — успел сказать Цачи и повесил трубку. Это был их последний разговор. Гали запомнила и последние слова, которые она сказала мужу.
«Когда его уводили из дома, я сказала ему, „я люблю тебя, не будь героем, будь умным, позаботься о себе и вернись ко мне невредимым“, вот и все. И сейчас я хочу только одного, чтобы он вернулся целым и невредимым», — говорит Гали.
«Цачи обязан быть здесь, чтобы оплакивать свою дочь, а я должна обнять его».
По данным Израиля в заложниках у ХАМАС в Газе находится более 200 человек. Их родственники в Израиле и по всему миру пребывают в отчаянии.
«Я не понимаю, в чем их цель, — говорит Гали. — Они хотят показать, какие они монстры? Ну вот, да, вы монстры. Вы — худший кошмар наших детей. Вы — это террор. Другого способа описать это просто нет. Это ужасно. Я не знаю, как долго будет заживать этот шрам, но они должны отдать всех гражданских. Они должны вернуть их всех».
В другом кибуце, далеко от дома, перед многочисленными рядами стульев стоит гроб Мааян. Для сотен скорбящих, пришедших с венками и цветам, чтобы почтить ее память, не хватило мест. Друзья и родственники произносят речи и делятся воспоминаниями о девушке, которая любила волейбол и любила жизнь.
Выступила перед собравшимися и Гали. Когда у нее в руках нет микрофона, она плотно прижимает к себе оставшихся детей.
Яэль и Шахар пережили такие ужасы, что их маленькие лица то и дело искажаются от плача. Их сестра погибла, их отца нет рядом, чтобы утешить их.
Отсутствие Цачи ощущается постоянно. По словам Гали, она хочет, чтобы весь мир узнал его имя. Она готова сделать все, что угодно, любую вещь, только чтобы его освободили.
У многих людей, пришедших на похороны, были майки с фотографиями Цачи и Мааян (у них счастливые лица, фото были сделаны в мирное время) и подписями «похищенный отец» и «убитая дочь».
А на спине — простой и доходчивый призыв: «Верните Цачи». Потому что в это невероятно черное время семье нужен отец.