Во вторник, 16 января, Иран нанес несколько ударов ракетами и беспилотниками по территории соседнего Пакистана. По данным иранской стороны, атака пришлась по штабам террористической группировки «Джейш аль-Адль» в Пакистане. Однако пакистанские власти заявили, что от иранских ударов погибли двое и получили ранения трое детей, и отозвали на следующий день из Тегерана своего посла. А в четверг утром уже пакистанцы нанесли «целенаправленные высокоточные военные удары по укрытиям террористов» в иранской провинции Систан и Белуджистан. Комментируя эту атаку, в Тегеране заявили, что ее жертвами стали три женщины неиранского происхождения и четверо детей. Почему обмен ракетными ударами между крупными азиатскими государствами выглядит неожиданным, может ли он перерасти в полноценную войну, чья армия сильнее и кто в этом конфликте может поддержать каждую из сторон? Рассказываем.
Почему вооруженного конфликта между Ираном и Пакистаном никто не ожидал?
Отношения Ирана и Пакистана нельзя назвать безоблачными, но в текущем моменте они точно не являются главными или принципиальными соперниками друг для друга.
Внешнеполитическая деятельность Ирана с октября прошлого года направлена на поддержку террористической группировки ХАМАС в ее войне против Израиля. Кроме того, уже около десяти лет точкой приложения военных усилий Тегерана является Йемен, в котором шиитский Иран поддерживает оружием и разведданными своих единоверцев-хуситов.
Таким образом, для властей Ирана конфликт с Пакистаном — это уже даже не второй, а третий фронт. А то и четвертый — если не выносить за скобки массовые протесты внутри страны, в ходе подавления которых иранские силовики убили более 500 человек, а еще многих казнили.
Для Пакистана же все 76 лет его существования главный противник всегда находился на востоке. С момента раздела бывшей Британской Индии в 1947 году он находится в состоянии перманентного конфликта с Индией, который регулярно перерастает в полноценные боевые действия. Хотя в последний раз полномасштабные столкновения на индо-пакистанской границе отгремели в 1999 году, отношения между Исламабадом и Нью-Дели остаются напряженными и сейчас.
Так, в октябре 2023 года Пакистан обвинил индийскую разведку в поддержке террористов из движения «Талибан», устроивших 29 сентября теракты в пакистанском Белуджистане (тогда погибло 57 человек). А совсем недавно, в декабре 2023 года, Индия лишила автономного статуса Джамму и Кашмир — приграничную союзную территорию со значительным мусульманским населением, на которую претендует Исламабад. Террористические сепаратистские группировки в Кашмире, по индийским данным, поддерживает Пакистан.
Более того, Тегеран и Исламабад непосредственно перед атакой провели совместные военно-морские учения в Ормузском проливе и Персидском заливе. В ходе этих маневров в территориальных водах Ирана находилась «Флотилия мира и дружбы» ВМС Пакистана в составе двух военных кораблей. Одной из целей учений было названо «расширение дружественных отношений» между ВМС обеих стран.
Все выглядело так, будто обострение на общей границе не нужно ни Пакистану, ни Ирану. Поэтому вероятность иранско-пакистанского конфликта не упоминалась даже в самых мрачных прогнозах на 2024 год. Например, американский журнал Foreign Policy не включил его в число восьми назревающих угроз, которые нельзя игнорировать в 2024 году (хотя, например, добавил в этот список вероятность гражданской войны в Беларуси).
Тем не менее обмен ракетными ударами между двумя государствами, претендующими на лидерство в исламском мире, все же произошел.
А разве Иран и Пакистан не входят в ШОС? Почему союзники обстреливают друг друга ракетами?
Действительно, Иран и Пакистан являются членами Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) — той самой, через членство в которой официальный Минск собирается вырваться из международной изоляции. А это значит, что ракетные удары друг по другу наносят члены организации, которую Китай и Россия стремились превратить в своеобразное евразийское «анти-НАТО».
Как и следовало ожидать, взаимные противоречия между очень разными странами, которые Пекин и Москва смогли «рекрутировать» в ШОС, оказались гораздо более глубокими, чем слабый и ненадежный «цемент» в виде неприязни к США или Западу в целом. НАТО и ЕС — это организации единомышленников, чья солидарность основана на общих ценностях в виде демократии, верховенства права и уважения прав граждан. Между членами западных блоков тоже полно противоречий и взаимных претензий — но разрешать их гораздо проще, когда в основе союзов лежит общая система ценностей. Благодаря этому демократические страны практически не воюют между собой.
В свою очередь, в ШОС представлены страны, власти которых разделяют абсолютно разные, а в некоторых случаях даже противоположные взгляды. Здесь есть коммунистический и атеистический Китай и теократический Иран, демократическая Индия и авторитарные Россия с Узбекистаном. К слову, похожая ситуация складывается и еще в одном «антизападном» блоке — БРИКС.
Какие противоречия есть между Пакистаном и Ираном? И почему они вылились в ракетные удары прямо сейчас?
Между двумя странами, начавшими на этой неделе обмениваться ракетными ударами, немало общего. Например, схожесть официального названия и высокий уровень религиозности.
Правда, Исламская Республика Иран — это теократическое государство, верховным лидером которого является назначаемый на пожизненный срок «Советом экспертов» исламский богослов — аятолла, а правовая система основана на религиозных предписаниях шариата. А Исламская Республика Пакистан, несмотря на название, носит заметно более светский характер, имеет преимущественно светскую конституцию, парламентскую систему правления и правовую систему с минимальными вкраплениями из шариата.
Но именно заметная исламизация Ирана и Пакистана (пусть и разная по силе) является ключом для понимания первого глубокого противоречия между ними. Дело в том, что население этих стран исповедует разные, конкурирующие формы ислама.
Жители и представители политических элит Ирана — это преимущественно шииты, тогда как в Пакистане живут главным образом сунниты. В то же время обе страны претендуют на лидерство в исламском мире. Причем Иран — в первую очередь в шиитской его части (в частности, по этому принципу он выбирает своих союзников — хуситов в Йемене или «Хезболлу» в Ливане), а Пакистан — в суннитской. Уровень геополитических амбиций Исламабада еще в 2011 году обозначил посол Ирака в этой стране Рушди Аль-Ани. Тогда дипломат, желая простимулировать экономические отношения между двумя странами, признал Пакистан «сверхдержавой».
Казалось бы, здесь не должно быть почвы для противоречий, но проблема в том, что во многих странах мусульманского мира живут и сунниты, и шииты. Даже в Иране есть заметное суннитское меньшинство — как и в Пакистане шиитское. Страны же, в которых много и суннитов, и шиитов (например, Йемен, Сирия, Ирак, Ливан) годами могут находиться в состоянии вялотекущей или интенсивной гражданской войны.
В 2011 году Фонд Фауджи (пакистанский энергетический конгломерат, связанный с местными военными) завербовал не менее 2500 отставных пакистанских военнослужащих для поддержки этими силовиками арабских стран Персидского залива. Совместными усилиями они смогли подавить шиитский мятеж в Бахрейне — островном арабском государстве, которым управляет суннитская династия.
Хотя Пакистан и Иран обычно открыто не конфликтуют между собой, принадлежность к противоположным исламским лагерям накладывает отпечаток на их взаимоотношения. Дело в том, что Пакистан имеет традиционно тесные, союзнические отношения еще с одной страной, претендующей на лидерство в исламском мире — и особенно в его суннитской части. А именно — с Саудовской Аравией, которую Иран считает своим заклятым врагом.
Эти две страны, недотягивающие по разным причинам по отдельности до статуса великих держав, почти идеально дополняют в этом отношении друг друга. Пакистану с населением, в полтора раза превосходящим население России, а также с ядерным оружием и большой армией для того, чтобы стать полноценной великой державой, не хватает самой малости — развитой экономики и денег (с ВВП на душу населения в 1589 долларов в 2022 году Пакистан оставался одной из беднейших стран Азии). А вот у Саудовской Аравии мало людей и нет ядерного оружия — зато она по азиатским меркам очень богата (ВВП 30 448 долларов на душу населения в 2022 году) и имеет огромные залежи нефти.
Пакистанско-саудовский тандем эффективен и очень выгоден для обеих стран. Например, в малолюдной Саудовской Аравии, испытывающей нехватку рабочей силы, трудятся около 1,5 миллиона пакистанцев. А когда в конце 1990-х годов США наложили санкции на Исламабад после того, как тот обзавелся собственным ядерным оружием, Саудовская Аравия поддержала своего союзника поставкой бесплатной нефти на сумму в 2 миллиарда долларов. Считается, что, если Саудовская Аравия решит возобновить свою программу по созданию ядерного оружия, Пакистан быстро поможет ей в этом.
При этом военное сотрудничество Пакистана и Саудовской Аравии давно налажено и иногда направляется непосредственно против Ирана. Так, в 1980-х годах, когда Иран воевал против Ирака, Пакистан отправлял свои войска в Саудовскую Аравию, чтобы защитить королевство от иранской угрозы. В это же время Эр-Рияд сотрудничал с Исламабадом и Вашингтоном в обучении и вооружении моджахедов, сражавшихся против СССР в Афганистане. А во время войны в Персидском заливе в 1991 году 11 тысяч пакистанских солдат находились в Саудовской Аравии, прикрывая святые для мусульман места от возможных атак со стороны Ирака.
Еще один камень преткновения между Пакистаном и Ираном находится на их совместной 900-километровой границе. Страны делят между собой уже упоминавшийся выше Белуджистан — богатый полезными ископаемыми, но слабо развитый регион, населенный свободолюбивыми белуджами. В языковом отношении этот этнос ближе к крупнейшему народу Ирана, персам, но исповедуют жители Белуджистана в основном суннизм — основную религию Пакистана.
По обе стороны от границы сепаратистские группировки белуджей борются за независимость. Причем те, которые воюют против Ирана, скрываются в Пакистане, а те, которые стремятся отсоединиться от Пакистана, имеют базы в Иране. Как раз по базам различных группировок белуджей, судя по официальным заявлениям, Иран и Пакистан и наносили удары на этой неделе. Хотя оба государства не имеют взаимных территориальных претензий друг к другу в Белуджистане, их правительства явно раздражает наличие баз враждебных сепаратистов на территории соседки.
В 2017 году белуджи из группировки «Джейш аль-Адль» (той самой, которую, по официальным заявлениям, атаковал на днях Иран) убили 10 иранских пограничников, а затем бежали через границу на пакистанскую сторону. Иран тогда призвал Пакистан разгромить эту группировку и предупредил, что, если Исламабад этого не сделает, Тегеран способен сам атаковать боевиков, где бы они ни находились.
А в 2022 году повстанцы-белуджи, стремящиеся к независимости от Пакистана, убили уже 10 пакистанских пограничников — после чего Исламабад обвинил Иран в поддержке теракта. И предупредил его о том, что если нападений станет больше, то Пакистан предпримет «решительные действия». Нынешний обмен ракетными ударами выглядит естественным, хоть и чересчур резким продолжением этой цепочки пограничных инцидентов.
Кто сильнее?
Если между Пакистаном и Ираном вспыхнет полномасштабная война, она будет очень тяжелой и кровавой. Обе страны обладают крупными военными потенциалами, сопоставимыми по численности, боеспособности и вооруженности. Правда, Пакистан имеет «джокера» в виде ядерного оружия — которого, вероятно, пока еще нет у Ирана.
Потенциальной войне «поможет» унести больше жизней и вероятный театр военных действий. Белуджистан — это пустынная гористая страна со сложным рельефом и нехваткой воды. Но, в отличие от непроходимых лесов на границе Венесуэлы и Гайаны, здесь есть автомобильные дороги — соответственно, сюда легко доставить войска, технику и боеприпасы.
Достаточно пригодной для ведения крупных наступлений с танками выглядит полоса шириной в 10−20 километров на берегу Аравийского моря — скорее всего, главные удары будут направлены вдоль нее. При этом на сотни километров в обе стороны от границы нет крупных городов. Возможно, что с точки зрения потерь мирного населения боевые действия здесь будут не такими кровопролитными, как, например, российское вторжение в Украину.
Согласно рейтингу Military Strength Ranking 2024 года, армия Пакистана находится на девятом месте в мире, а армия Ирана — на 14-м. То есть между ними гораздо меньший разрыв, чем между второй армией России и 18-й — Украины. Но даже в текущей российско-украинской войне у заведомо более сильного агрессора не хватило сил и ресурсов, чтобы за два года разгромить обороняющуюся сторону. Это значит, что многочисленные армии Пакистана и Ирана в войне друг против друга почти наверняка быстро зайдут в позиционный тупик — что обернется огромными жертвами среди военных. Впрочем, людских ресурсов у участников конфликта много. Очень много.
В Пакистане живет около 248 миллионов человек — это больше, чем в Беларуси и во всех ее странах-соседках вместе взятых (России, Украине, Польше, Латвии и Литве). Это пятая страна в мире по численности населения. Население Ирана поменьше, но тоже достаточно велико — около 88 миллионов человек. Мобилизационный ресурс (то есть численность пригодных для военной службы людей) в Пакистане составляет 48,5 миллиона человек, а в Иране — 23,6 миллиона.
При этом размеры экономик двух стран примерно одинаковые (ВВП 1,2 трлн долларов по паритету покупательной способности в 2021 году у Пакистана и 1,3 трлн долларов — у Ирана). Во многом это связано с огромными залежами нефти и газа в Иране. Пакистан в 2022 году потратил на военные нужды 4% своего ВВП, Иран — 2,5%.
Вооруженные силы Пакистана насчитывают около 630 тысяч человек (в том числе 550 тысяч в армии, 30 тысяч во флоте и 50 тысяч в ВВС). Еще 150 тысяч служат в военизированных формированиях — пограничном корпусе и в рядах пакистанских рейнджеров. Таким образом, общая численность армии и вооруженных формирований Пакистана — около 780 тысяч человек.
В Иране под ружьем находится около 600 тысяч человек. 350 тысяч из них служат в сухопутных войсках, 18 тысяч — во флоте и 40 тысяч — в ВВС. 150−190 тысяч бойцов насчитывает Корпус стражей исламской революции (КСИР) — фактически это параллельные исламизированные вооруженные силы со своим флотом (20 тысяч человек) и ВВС (15 тысяч человек). Примерно 90 тысяч человек служат в специфических вооруженных формированиях сторонников действующей власти «Басидж» — о них мы уже рассказывали подробно.
Соотношение сил Пакистана и Ирана по основным типам военной техники выглядит следующим образом:
| Вид техники | Пакистан | Иран |
| Танки | 3742 | 2842 |
| Боевые бронированные машины (БМП, БТР и т.д.) | 8710 | 3555 |
| Буксируемая артиллерия | 6308 | 4873 |
| Самоходная артиллерия | 1225 | 1030 |
| Реактивная артиллерия | 1738 | 1755 |
| Военные самолеты и вертолеты | 1531 | 973 |
| Военные корабли | 96 | 272 |
Обе страны умеют сами производить разнообразное оружие, включая танки. А Пакистан делает даже реактивные истребители — пусть и не самые современные и в кооперации с Китаем.
В целом пакистанская армия выглядит крупнее и мощнее иранской. Однако, как уже упоминалось выше, это преимущество представляется совершенно недостаточным для быстрого разгрома армии Ирана. Кроме того, у Тегерана есть почти неиссякаемый источник нефти, остро необходимой в современной войне. И ему по силам хотя бы на время перекрыть Ормузский пролив, по которому кратчайшим путем из Персидского залива могли бы поставлять Пакистану нефть дружественные ему арабские страны. А значит, если полноценная ирано-пакистанская война и начнется, она станет затяжной и приведет к огромным потерям с обеих сторон.
Следует упомянуть здесь и о ядерном оружии Пакистана. Исламабад имеет около 170 ядерных боеголовок. Безусловно, их использование способно помочь Исламабаду достичь победы. Однако, если судить по действиям Ирана, который первым нанес ракетный удар по территории соседа, там не особо верят в реалистичность пакистанского ядерного удара. Таким образом, на этой неделе мир получил еще одно опровержение очень любимого белорусскими пропагандистами, но ложного тезиса о том, что на ядерные державы никто и никогда не нападает.
Кто поддержит Иран и Пакистан в возможной войне?
Если конфликт между Пакистаном и Ираном разгорится, он может потянуть за собой весь огромный клубок противоречий, накопившийся на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Ситуация здесь будет совсем не такой однозначной, как вокруг российско-украинской войны, в которой, как правило, демократические страны поддержали жертву нападения, а некоторые диктаторские режимы — агрессора.
Начнем с Пакистана. Эта страна традиционно является важным партнером США в регионе. В 2004 году она получила статус «основного союзника США вне НАТО» — такой же имеют, например, Израиль, Япония, Австралия и Новая Зеландия. Периодически между Исламабадом и Вашингтоном возникают определенные противоречия. Но если добавить к статусу «основного союзника» ужасные отношения, сложившиеся между правящим в Иране режимом аятолл и США, Пакистан вполне может рассчитывать на заметную американскую помощь в подобном конфликте.
При этом официальный Исламабад остается и ключевым союзником Китая (объединяет их при этом в первую очередь дружба против общего соперника — Индии). Но если предпочтения США в возможной войне Ирана и Пакистана очевидны, то позицию Пекина предсказать здесь будет сложно. Ведь и с Ираном Китай активно выстраивает партнерские отношения, «скрепленные» в том числе и общей неприязнью обеих стран к США.
В то же время практически наверняка Пакистан получит помощь от ряда исламских стран с суннитским большинством — и в первую очередь от Саудовской Аравии. Не исключена также поддержка даже от Израиля. Теплых отношений с Пакистаном у ближневосточного государства нет, но открытая антиизраильская политика Ирана может сыграть здесь свою роль.
Иран, в свою очередь, может рассчитывать на поддержку от различных шиитских группировок в различных странах исламского мира — например, от тех же хуситов в Йемене. Правда, в войне Тегерану напрямую могут пригодиться разве что собственно пакистанские шииты, которых теоретически можно использовать как пятую колонну. Тем более что отношения между суннитской и шиитской общинами в Пакистане далеки от идеальных. А вот активизация шиитских группировок в других регионах исламского мира может привести к выходу ирано-пакистанского конфликта за границы двух стран. В таком случае с новой силой заполыхать может весь Ближний Восток.
Согласно формуле «враг моего врага — мой друг» естественным союзником в войне против Пакистана для Ирана выглядит Индия. Маловероятно, что она напрямую вступит во внутримусульманские «разборки». Ведь в Индии живет около 200 миллионов мусульман — как суннитов, так и шиитов, — и прямое вмешательство в войну на одной из сторон может привести к волнениям среди них. Но само присутствие на восточной границе огромной индийской армии требует от Исламабада держать основные силы своей армии на востоке. Что не позволит ему навалиться всеми силами на Иран.
Помощь, которую Иран оказывает России в войне против Украины, может стать основанием для того, чтобы Тегеран обратился за поддержкой и к Москве. Но вот сможет ли РФ хоть чем-то существенным помочь Ирану, даже если захочет? Ответ на этот вопрос лежит на полях сражений в Украине. Вдобавок сложно представить, что Москва рискнет ссориться с Пекином, выступая против его важнейшего союзника Исламабада.
Начнется ли война?
Нелепость войны между Ираном и Пакистаном очевидна. Ни одна из стран не сможет быстро победить соседа, такой конфликт просто обречен превратиться в многолетнюю мясорубку. В ней погибнут сотни тысяч, если не миллионы людей. Две главные экономические и военные силы современного мира — США и Китай — также не заинтересованы в появлении новой горячей точки и, вероятно, приложат силы к тому, чтобы она не возникла. Пекину не нужна война между двумя его близкими партнерами и союзниками. А Вашингтону накануне президентских выборов, которые должны пройти в ноябре, все сложнее находить ресурсы для поддержки союзников даже уже в текущих войнах в Украине и Израиле.
Поэтому реакции Пекина и США на обмен ракетными ударами между Пакистаном и Ираном оказались схожими. Китай призвал обе страны проявлять сдержанность и избегать дальнейшей эскалации напряженности. А представитель Госдепартамента США Мэт Миллер на вопрос о том, будет ли давний союзник США Пакистан принимать ответные меры против атаки со стороны Ирана, заявил: «Мы надеемся, что эту проблему можно решить мирным путем». Да и соседняя с Пакистаном Индия дала понять, что не собирается вмешиваться в конфликт, и назвала его «делом между Ираном и Пакистаном».
Скорее всего, стороны не захотят переходить к полномасштабным боевым действиям из-за повстанческих группировок Белуджистана, которые обе страны считают своими врагами. После первых ракетных ударов МИД Пакистана уже успел назвать Иран «братской страной» и подчеркнул необходимость «найти совместные решения». А министр иностранных дел Ирана назвал Пакистан «дружественной страной».
Огромные жертвы, ненужность войны самим странам и ключевым силам мира и региона — достаточные причины для того, чтобы Иран и Пакистан спустили конфликт на тормозах. Однако в условиях охватившей мир новой холодной войны и, в особенности, после начавшегося два года назад полномасштабного вторжения России в Украину военное решение конфликтов выглядит все более приемлемым для руководства некоторых стран.
В очень похожих условиях в разгар предыдущей холодной войны, когда сверхдержавы того времени — СССР и США — были отвлечены войной в Афганистане, началась никому не нужная, бессмысленная и кровопролитная ирано-иракская война. Она продолжалась восемь лет, велась с применением оружия массового поражения (нервно-паралитических и горчичного газов) и унесла около миллиона человеческих жизней. Война окончилась ничем — границы между странами не сместились ни на метр.
Остается надеяться, что руководство Ирана и Пакистана помнят об этом горьком уроке.
Читайте также
