Сообщения о формировании новых мобилизационных списков и вручении повесток на военную службу приходят из Бурятии, Приморья, Тувы и других регионов российской Сибири. Как «ползучая мобилизация» ставит под угрозу вымирания не только семьи, но и целые народы, в чем коренится феномен «боевых бурятов Путина» и каковыми будут признаки начала новой волны «частичной» мобилизации? Журналисты «Сибирь. Реалии» службы «Радио Свобода» рассказывают о ситуации с малочисленными народами на территории РФ.
«Бросили в мясорубку»
Окинский район Бурятии зажат высоко в горах между Иркутской областью, Тувой и Монголией. Здесь, по официальным данным, живут чуть больше 5000 человек, из них большинство — представители коренного малочисленного народа сойотов. Да и тех, впрочем, на деле куда меньше, чем значится в статистике.
— В конце 90-х — начале 2000-х кто-то наверху придумал этот странный план: искусственно «раздуть» наш народ. Нас было около двух тысяч всего, но в районе жили и буряты, и русские, и украинцы, и их почти всех записали тогда в сойоты, — рассказывает хорошо знакомый с историей края и своего этноса местный житель Батожаргал (имя изменено по соображениям безопасности. — С.Р.). — Я не знаю, по каким критериям и за какой надобностью так сделали — увеличили эту численность. Но мы ведь все друг друга знаем — кто сойот, кто не сойот. Тут не через шесть рукопожатий, а буквально через одно все знакомы. И вот до войны (с Украиной) нас реально было максимум около 1800−1900. А теперь Гугл говорит, что нас чуть ли не пять тысяч, хотя благодаря «могилизации» мы просто поставлены на грань вымирания.
Сойоты — один из субэтносов в составе бурятского народа. Населяют в основном Окинский район Республики Бурятия. Ввиду самобытной истории и языка, начиная со Всероссийской переписи населения 2002 года учитываются как один из коренных малочисленных народов России. Согласно Всероссийской переписи населения 2010 года численность сойотов в России составляла 3608 человек, из них в Бурятии — 3579 человек.
Полномасштабное вторжение российских войск в Украину совпало для сойотов с известием о гибели соплеменника в первый же день войны. Один из жителей села Орлик служил в российской армии по контракту офицером-медиком, и уже вскоре после начала боевых действий его тело вернули вдове и осиротевшей дочери. А затем гробы пошли один за другим.
— Поначалу, когда «груз 200» к нам привозили, главы администрации, района приходили на похороны, какие-то торжественные проводы устраивали. Но потом гробов стало слишком много. Потом их (некрологи) просто перестали публиковать, печатать, стали говорить, что это все фейки. А по сути это геноцид коренных жителей России — то, что нас бросили в эту мясорубку, — констатирует жительница Окинского района Арюуна (имя изменено по соображениям безопасности. — С.Р.).
Некоторые семьи озаботились тем, чтобы спасти от отправки на фронт своих мужчин. Кто-то переехал в соседние или центральные российские регионы; некоторым удалось выехать за границу. Но большинство оставшихся даже не верили в возможность мобилизации гражданских на войну с Украиной. Поэтому ночь с 21 на 22 сентября 2022 года стала для многих шоком.
— Сразу после того, как царь объявил как будто «частичную» мобилизацию, в эту же ночь, раннее утро — 4 часа утра — за нашими ребятами прислали конвои. Забирали и мужиков, и мальчишек. Тогда очень много взрослых мужиков позабирали — сорокалетних, пятидесятилетних. Но туда попали и молодые ребята, — вспоминает Батожаргал. — Вот говорят: «Ой, буряты кровожадные, они сами идут воевать». Вы этому не верьте. Мы своими глазами видели, как автобусы с конвоем приходят. Стучат-долбятся к тебе домой десять человек в форме и мужика забирают. Даже повестку в руки не давали, одна соседка хотела сфотографировать — так у нее телефон отобрали.
По словам жителей Орлика, райцентра Окинского района, хотя бы по одному мужчине изъяли почти из каждого дома. На сборы давали 15 минут, на прощание с семьей времени не отводилось. Некоторые в ту страшную ночь работали в ночной смене — за ними пришли прямо на работу и забрали, не позволив даже зайти домой и попрощаться с родными.
— Вот у нас в селе есть женщина 1968 года рождения. Два раза была замужем — не могла родить, всем богам молилась, по всем врачам ходила, еле-еле ребенка родила, когда ей уже было хорошо за 30. Единственный сын, — рассказывает Арюуна. — Он окончил Горный институт, работал вахтовым методом бригадиром. И вот, не успел с вахты приехать, как его забрали — даже сутки не дали дома побыть, пришли с конвоем. А через два месяца он в цинковом гробу домой вернулся. И вот этой женщине сейчас сколько получается, 56 лет? И она никому не нужна, а сына у нее больше нет.
Хроники необъявленной мобилизации
Местные жители утверждают, что «частичная» мобилизация, анонсированная чуть ли не как разовое мероприятие, беспрерывно идет до сегодняшнего дня. На протяжении всего 2023 года каждый месяц из села забирали по 10−20 мужчин. А теперь сельчане передают из рук в руки попавший к ним в первых числах апреля мобилизационный список, в котором значится сразу 82 фамилии. На этот раз в перечне потенциальных смертников в основном молодежь — мужчины до 40 лет, а также несколько женщин, которые оттитрованы как «медсестры» и «санитарки». Впрочем, не это главная особенность списка.
— Пропаганда по телевизору говорила, что никого не будут забирать из семьи, если кто-то из родственников уже воюет или тем более погиб или пропал в ходе боевых действий. Но мы видим, что это правило вообще не соблюдается. Там в этом списке много родных братьев — мы насчитали как минимум 8 человек, а двоюродных еще больше, — рассказывает соосновательница проекта Indigenousofrussia Виктория Маладаева, первой обнародовавшая мобилизационный список по Окинскому району, переданный одному из сельчан сердобольным чиновником.
По ее словам, список «составлялся тяп-ляп» — в нем обнаружили несколько человек, которых мобилизовали еще в сентябре — октябре 2022 года и которые уже погибли на фронте или числятся пропавшими без вести. Попали в этот перечень и двое супругов, воспитывающие четверых детей, — жену в итоге вычеркнули из списка вручную, а мужу вручили повестку. Один из самых возмутительных случаев: в списке оказались двое родных братьев 1981 и 1986 года рождения, чей средний брат Леонид уже сгинул на фронте.
— Я хорошо знаю эту семью, — делится подробностями Батожаргал. — Леня был очень талантливым мальчишкой — выступал всегда на сцене, пел, танцевал. И вот этого парня в 18 лет увезли срочником на войну в Чечню. Он там всякого навидался, чуть не погиб — и все, вернулся в село с ПТСР. Нормальной жизнью уже не жил, не женился, детей не завел, начал бухать. И 22 сентября его забрали опять на войну. Там он и пропал, никаких известий о нем давно нет. И вот у него есть два брата, старший и младший. И оба они в этом списке. Можете себе представить? Мать одна троих сыновей вырастила, и всех ее сыновей хотят на погибель отправить!
— Там в эти списки попали ребята, чьи родные братья уже отдали свою жизнь за ж*пу царя. Вот, например, Амгалан там погиб — он этим летом должен был выйти на пенсию. Он был водителем и в первые же дни войны погиб. А сейчас в этом списке его родной брат вместе с женой. У них четверо детей, дедушек-бабушек нет. Кто будет детей их воспитывать? — возмущена Арюуна.
Откуда взялись «боевые буряты»
Последняя строчка в таблице мобилизационного списка содержит приписки — сведения о судимости или детали «брони». Значатся там и данные о здоровье, семейном положении и месте проживания: «отец троих детей», «инвалид», «работает на вахте», «по месту прописки не проживает», «сержант», «опекун». У некоторых в конце таблицы стоит вопросительный знак — это в основном люди, которые решили избежать отправки на фронт и переехали в другие регионы или смогли выбраться за границу.
— Я обычно крайне редко матерюсь, но, когда война началась, никаких слов, кроме матерных, подобрать не смог в принципе. Как увидел по видео в соцсетях, как половину жилого дома в Украине снесло, понял, что в этот раз царь себе не только кусок империи очередной решил прихватить, но и нас всех заодно, — рассказывает бывший житель Окинского района Намдаг (имя изменено по соображениям безопасности. — С.Р.). — Я не стал дожидаться, когда за мной придут. Сказал жене собирать детей, документы, вещи — и двигать как можно дальше от всего этого. И мы буквально в течение месяца перебрались в Европу.
Когда в безопасную Португалию пришли новости об объявлении «частичной мобилизации», Намдаг принялся созваниваться с родственниками и друзьями, чтобы призвать их последовать его примеру и спасти свои жизни. И больше всего его потрясло наличие тех, кто готов был пойти на бойню по собственной воле.
— Реакции разные были. Кто-то в тихом ужасе находился, кто-то пытался храбриться, ну, а у кого-то уже такой сдвиг в головах произошел из-за смотрения телевизора, что там и обсуждать нечего. Говоришь человеку: у тебя жена, пятеро детей, зачем тебе с автоматом бегать, убивать тех, кто свой дом защищает, — ты же многодетный отец! А он тебе в ответ ровно то, что пропаганда вбивает в головы людям: «на нас напали враги», что это защита родины от «нацистов», от НАТО, вот эти все избитые клише.
По словам Намдага, вменяемыми оказались лишь те, кто давно отвык смотреть телевизор. А ориентировочно 80% населения района «топят за войну», причем некоторые с энтузиазмом готовы сами идти воевать. Тем более что за это обещают хорошие деньги.
— Я вижу прямую корреляцию с уровнем благосостояния населения Бурятии — мы же, по-моему, третье или второе место с конца занимаем по уровню бедности, закредитованность жуткая. Так что это ключевой фактор, который сыграл роль в том, что так много бурятов отправились воевать, — полагает Намдаг. — По сути, у нас есть всего лишь три социальных лифта, чтобы чего-то добиться в жизни. Это нужны либо деньги, либо связи, либо все — военная служба по контракту. Человек заключает контракт, и ему сразу дают квартиру в ипотеку по пониженной ставке, зарплату тысяч 80 — для региона это огромные деньги. Ну, и плюс сыграло роль то, что и сойоты, и буряты в целом настолько колонизированы, настолько русифицированы, что многие люди даже не идентифицируют себя в качестве отдельного этноса.
После трагедии в Буче и свидетельств об участии в военных преступлениях солдат из Бурятии в СМИ вновь вспомнили о так называемых «боевых бурятах Путина». Так украинские интернет-пользователи называли военных, которых, по сообщениям СМИ, направляли воевать из войсковых частей в Бурятии на восток Украины еще в 2015 году. Тогда в интернете появилась информация о том, что «боевые буряты Путина» отправились на подмогу к сторонникам так называемых ДНР и ЛНР.
С началом крупномасштабного вторжения России в Украину словосочетание «боевые буряты Путина» снова появилось в информационном пространстве. В интернете распространяются видеоролики, где украинские командиры, беседуя с пленными солдатами из Бурятии, спрашивают: «Так ты боевой бурят Путина, да? Ты пришел сюда, чтобы убивать?»
По мнению Батожаргала, феномен «боевых бурятов» коренится не только в массовой бедности и даже не в том, что люди черпают сведения о мире из пропагандистских информационных ресурсов. Значительную роль сыграла целенаправленная кампания федеральных властей по идеологической «вербовке» школьников, которая стартовала задолго до начала войны с Украиной.
— Это все началось в 2007–2008 годах, когда в школах Бурятии начали проводить уроки «патриотического воспитания», — утверждает Батожаргал, не понаслышке знакомый с системой среднего образования. — Стали приходить в классы представители военкоматов и под видом «патриотизма» фактически вербовать пятиклассников. Говорили: «Вот, ты самый старший сын в семье, давай мы поможем тебе поступить в высшее военное училище. Мы тебя оденем-обуем, будем кормить, и все у тебя хорошо в жизни сложится». И вот эти самые дети как раз и оказались контрактниками на тот момент, когда началась война. Их первыми и отправили туда погибать за царя.
О том, что речь шла не о патриотическом воспитании, а о самой настоящей вербовке, говорит и Арюуна — мать троих дочерей, чьих бывших одноклассников позабирали на фронт:
— Мы, буряты, мирный народ. Просто наших ребят не жалко же никому. Поэтому Путин сделал так, что во всех школах у нас во всех классах проходила натуральная агитация. И теперь их отправляют как мясо. Кому, скажите, охота ребенка своего отдавать на войну? Ты его растишь-растишь, а потом его забирают на смерть, приносят будто бы в жертву. Поэтому у кого сыновья есть и понимание есть, что происходит, отправляют детей в тайгу, спасают как могут.
Вербовка на смерть
По данным антивоенных активистов, Окинский район не единственный, куда пришла разнарядка под сотню человек. Сообщения о существовании подобных списков приходят и из других районов республики. В Закаменском, Баргузинском и Курумканском районах военнообязанных мужчин из запаса отправляют на «учения». Рассылают повестки и в соседних регионах.
— В Дульдургинском районе ходят по домам, и там, по слухам, якобы есть предписание забрать минимум по два человека. И по Забайкальскому краю тоже писали, что уже всю неделю раздают повестки. Из Башкортостана женщина прислала, что ее мужу мобилизационное предписание принесли, — перечисляет Виктория Маладаева. — Путин объявил этот год «годом семьи», а получается, что забирают вообще всех членов семьи мужского пола — это просто дикость какая-то! Такое ощущение, что рубят весь род под корень.
Юрист коалиции «Призыв к совести» Николай (имя изменено по соображениям безопасности. — С.Р.) утверждает, что речь на самом деле идет о вербовке на военную службу на контрактной основе. Просто подается это как продолжение «частичной мобилизации», на что у властей есть свои резоны.
— Есть призыв по мобилизации — когда людей из запаса отправляют в вооруженные силы принудительно, в недобровольном порядке. И этого не происходит с ноября 2022 года, когда в армию набрали 300 тысяч человек (по некоторым оценкам, гораздо больше). Вместо этого власти перешли к вербовке на контракт, — разъясняет правозащитник. — И вот то, что мы сейчас наблюдаем на Дальнем Востоке, в Бурятии, Туве и других национальных республиках, — это просто особенности проведения набора на контрактную службу. Потому что перед всеми регионами поставлена задача набрать определенное количество граждан на военную службу. Где-то регионы богаче — например, недавно в Краснодарском крае объявили, что будут платить миллион рублей тем, кто контракт подпишет. А регионы победнее не могут себе позволить по миллиону платить. И они просто принуждают подписывать контракты. И когда начинаешь разбираться в каждой ситуации, что там якобы кого-то мобилизовали, то оказывается, что там либо подписанный контракт есть, либо заявление о том, что человек якобы желает такой контракт заключить.
По словам Николая, разговоры о том, что мобилизация якобы продолжается, по сути, помогают властям принуждать людей к прохождению службы под угрозой мнимой ответственности. На деле же и в Бурятии, и в других регионах России происходит вербовка, в ходе которой граждане отправляются на войну в условно «добровольном» порядке.
— Понятно, что есть административное давление, есть фактически принуждение к тому, чтобы поступать на службу по контракту. И зачастую пользуясь уязвимым положением людей в национальных республиках, у которых и владение русским языком может быть не на достаточно приемлемом уровне, которых легко ввести в заблуждение, обмануть, — их принуждают поставить подпись и отправляют военнослужащими по контракту. Поэтому очень важно как раз говорить, что нет призыва, нет мобилизации, а на военную службу сейчас идет только тот, кто хочет идти сам либо недобровольно подписывает контракт, — убежден Николай.
Повестки в военкомат для того, чтобы заключить контракт, по его словам, быть не может. Однако процедура околпачивания населения проста до безобразия. Людям, попавшим в «мобилизационные списки», приносят повестки якобы для «уточнения данных» либо для обязательных военных сборов на учения для резервистов. И уже в военкомате уточнение данных превращается в принуждение к заключению контракта. А для весомости «аргументов» повестки приносят, как и в период мобилизации, с военным конвоем.
— В Кяхтинском районе тоже списки есть, приходят домой или прямо с работы забирают по повестке и тут же контракт заставляют подписывать. Угрожают, говорят: тебя посадим, жену посадим. Вот у тебя дети — детей в детдом заберем, самого по-любому на передовую отправим. А если посадить жену, детей кто будет воспитывать? Вот мужики и уходят, — рассказывает Арюуна. — А потом в некрологах сообщают, что «ушел добровольцем». А какой же он доброволец, если его заставили подписать и увезли под конвоем? На самом деле практически никто не хочет воевать. Вообще, знаете, какие семьи трогают? Тех, у кого нет родных, у кого нет родственников-начальников. А те, которые начальники, их родственников не трогают.
В коалиции «Призыв к совести» такого рода практики называют произволом. И настаивают, что в условиях, когда поступление на военную службу добровольно, люди должны не поддаваться давлению, а вместо этого искать защиту, обжаловать неправомерные действия со стороны представителей властей в прокуратуре и в военно-следственном отделе, писать заявления о совершении преступления, о принуждении и превышении должностных полномочий.
— Представители власти используют беззащитность этих людей, их уязвимое положение, потому что мы же прекрасно понимаем, что власти могут все эти угрозы претворить в жизнь. И уголовные дела у нас возбуждаются на пустом месте, и органы опеки могут к кому-то прийти просто потому, что семья бедная, и попытаться детей отобрать. И, пользуясь этим бедственным положением людей, конечно, их проще заставить поступить на контрактную службу, — констатирует Николай. — Поэтому нужно понимать, что эти угрозы — это преступное действие. Когда человек сталкивается с произволом, нужно обязательно это фиксировать: стараться записать на диктофон, вести разговор с вербовщиками при свидетелях, записывать видео. И потом жаловаться в надзорные органы.
«Начало конца»
Батожаргал поделился с «Сибирь. Реалии» наблюдением, что в Окинском районе «на каждом шагу» стоят будки с рекламой военной службы по контракту. А вокруг будок бродят женщины-вербовщицы, которые буквально вцепляются в местных жителей и уговаривают их заключить контракт с Минобороны. Если человек, будучи уставшим, навеселе или еще по каким-то личным обстоятельствам выказал готовность поддаться на уговоры, его сразу же принуждают поставить подпись под документом и без всяких медкомиссий, обучений и прочих «излишеств» отправляют «за ленточку».
— Набирают сейчас всех подряд, одним днем. Там настолько упростили условия поступления на контракт, что сгодится буквально любой, уже ничего вообще не проверяется: ни медицинское освидетельствование, ни судимости, даже гражданство неважно. Просто человек с руками, ногами — все, подходит, — констатирует юрист коалиции «Призыв к совести». — И тем не менее мы видим по косвенным признакам, что даже это не приносит того результата, который им необходим. Что, безусловно, создает риск того, что рано или поздно будет новая волна так называемой мобилизации.
По мнению правозащитника, готовиться к новой волне власти начали очень давно — еще в конце прошлого мобилизационного призыва. Потому что не успела отгреметь массовая «частичная мобилизация», как Владимир Путин подписал указ о проведении информатизации воинского учета и создании государственного электронного реестра военнообязанных. Запуск этой системы постоянно откладывается, но в декабре 2023 года президент дал поручение, чтобы уже к 1 ноября текущего года министр обороны и министр цифрового развития отчитались перед ним о проведении призыва на срочную службу по новым правилам. А это, в свою очередь, означает, что информатизация воинского учета должна заработать уже осенью.
— Ну, и другим маркером того, что вскоре начнется мобилизация, будет принятие законопроекта, о котором давно ходили слухи и который уже обсуждается, — он вводит уголовную ответственность за уклонение от мобилизации, — объясняет Николай. — Сейчас существует только административная ответственность, хотя ее ужесточили летом 2023 года. За неявку по повестке раньше грозил штраф до 3000 рублей, и его повысили в 10 раз — до 30 тысяч. А еще ввели возможности наложения на человека временных ограничительных мер: запрет на вождение автомобиля, получение кредитов, проведение сделок с недвижимостью, оформление ИП и самозанятости. Чтобы человек, который не явился по повестке, был ограничен в правах до тех пор, пока он не явится в военкомат. И хотя теоретически в ручном режиме эти меры могут применяться и сейчас, фактически они не применяются. Потому что заработать в полную силу они смогут, опять же, только когда произойдет информатизация воинского учета.
После введения в действие электронного реестра военнообязанных и принятия уголовной ответственности за уклонение от мобилизации новая волна призыва будет практически предопределена, разводит руками правозащитник:
— Как это может произойти? Ну, просто Генштаб оформит задание на призыв в рамках уже идущей частичной мобилизации. Что вот им сейчас нужно еще 300 тысяч человек. Или 500 тысяч. Или миллион. В общем, неизвестно сколько. Понятное дело, что это нельзя провести скрытно. Скорее всего, это будет объявлено как очередная «частичная» мобилизация, и тогда начнется призыв.
По мнению опрошенных «Сибирь. Реалии» сойотов, очередная волна мобилизации может поставить их этнос на грань вымирания. Как, впрочем, и другие малочисленные коренные народы России, о судьбе которых в Кремле задумываются исключительно в утилитарном смысле.
— Мы очень боимся за свой народ. Нас рубят под корень целыми семьями. Многие ребята уехали кто в Корею, кто в Якутию, кто в Америку. Многие прячутся в тайге. В конце марта — начале апреля из Бурятии увезли на войну 500 ребят, якобы «добровольцев». А на самом-то деле их мобилизовали, увезли под конвоем, — утверждает Батожаргал. — Так что мобилизация никогда не прекращалась. Как не прекращают пополняться списки погибших. Зайдите туда и посмотрите — какой ужас происходит, сколько мужчин погибает. А без вести пропавших тьма тьмущая.
— Ну, а что, это же логично? Почему царь должен забирать москвичей и петербуржцев, которые смуту ему в Кремле могут устроить? А вот набрать людей из колоний — это как бы да, это как раз колониальное мышление работает, — с горечью иронизирует Намдаг. — Если бы я был у власти, я бы, наверное, так и размышлял на их месте — что проще взять людей из глубинки, из каких-то бедных дотационных регионов, дать им стимул деньгами и отправить всех на войну. Потому что когда тебе говорят, что все будет хорошо, а ты ходишь в «гендерно нейтральный» туалет, всеми ветрами продуваемый, и получаешь зарплату 15 тысяч рублей, то очевидно, что не все хорошо. Но наши люди об этом, к сожалению, не задумываются.
Читайте также
