37-летний Андрей Марченков участвует в российском вторжении в Украину практически с самого начала: сперва как контрактник от ЧВК Вагнера, теперь — от Минобороны. Последний год, по его словам, он командовал штурмовыми взводами: например, «брал село Глубокое» в Харьковской области. На последнем штурмовом задании его вместе с солдатами ранило и контузило, часть команды погибла. Руководство приказало продолжать штурм, но Марченков не подчинился. За это его вместе с сослуживцем бросили в яму, где не кормили и не оказывали медицинской помощи. Вызволить его оттуда через шесть суток смогла жена, Instagram-блогерка Ирина Сорока. Как ей это удалось и что теперь грозит семье — в материале «Холода».
Андрей Марченков в марте 2022 года подписал контракт с ЧВК Вагнера, где, как он говорит, был бригадным инструктором. В июле 2023 года контракт истек.
«Я месяц пожил дома и сказал жене, что не могу так: просто смотреть новости, прекрасно понимая, что творится [на фронте]. В августе 2023 года я подписал контракт с Минобороны, потому что я обязан, чтобы жена и ребенок спали спокойно. Мне надо помогать родине», — рассказал Марченков «Холоду», лейтенант по званию.
По словам Марченкова, после подписания контракта с Минобороны сперва его назначили заместителем командира штурмового взвода, а через несколько месяцев повысили до командира. Служит он в 11-м танковом полку войсковой части № 41611 — их подразделение базируется в Белгородской области, на штурм они ездят в Харьковскую область Украины.
10 июля Марченков с солдатами отправился на боевое задание. С того дня он не выходил на связь: на штурм военные не берут с собой телефоны. 16 июля жена Марченкова Ирина Сорока через его сослуживцев узнала, что его вместе с одним из подчиненных, Ильей Коротуном, после задания отправили в яму в качестве наказания.
На следующий день она поехала из Москвы в Белгород. Все происходящее она записывала на видео и показывала в своем Instagram.
«Выехала в четыре утра 17 июля. По дороге позвонила руководителю мужа — замполиту полка Ширинову Николаю, сказала, что еду к ним. Он мне пообещал, что я смогу увидеться с мужем. Но когда я приехала в Белгород, вместо этого на встречу приехал только сам замполит. Он сказал, что муж действительно был отправлен в яму за невыполнение приказа. Однако прямо сейчас якобы отправлен на очередное задание, поэтому связи с ним нет. Я ему не поверила», — говорит Сорока.
На следующий день после встречи с замполитом Сорока с помощью военного юриста составила заявления в Военную прокуратуру и Следственный комитет и лично отвезла их туда. К тому моменту Марченков находился в яме четвертые сутки.
«В прокуратуре мне пообещали, что военная полиция в этот же день поедет в часть и разберется с этой ситуацией. Но я не стала ждать и поехала на машине в часть сама», — говорит Сорока.
Она рассказывает, что, когда ехала в село Черемошное (в 30 километрах от Белгорода), видела, как беспилотник сбросил бомбу и недалеко от нее взорвался трактор. «Я приехала к части, ко мне вышел старшина управления с позывным Луна. Я начинала вопить, орать, стояла на коленях. Умоляла: „Дайте увидеться с мужем“. Но мне не разрешили», — говорит Сорока.
После этого она поехала в другую часть (в село Мясоедово, которое находится в 45 километрах от Черемошного), чтобы пообщаться с сослуживцем мужа и попробовать узнать какую-то информацию у него.
«Два часа я рыдала, умоляла сослуживца, просила дать мужу телефон, чтобы мы хотя бы созвонились. Говорила, что никуда не уйду, буду жить в лесу рядом с частью, если мне не дадут поговорить или увидеть мужа», — говорит Сорока.
Но и это не сработало. Она уехала в гостиницу в Белгороде, а на следующее утро, 19 июля, подчиненный Марченкова Илья Коротун, которого после штурма также посадили в яму, позвонил своей невесте. Он рассказал, что Марченкова перевели в другую яму, куда — неизвестно. «Тогда я с военным юристом написала новые заявления и вновь поехала в Военную прокуратуру и Следственный комитет. В этих кабинетах я плакала, говорила, что никуда не уеду, пока не увижу мужа, что буду жить под их кабинетами, если понадобится», — говорит Сорока.
Цитаты из заявления Ирины Сороки в Военную прокуратуру
Мой муж Марченков Андрей, ветеран боевых действий, офицер, командир штурмового взвода войсковой части 41 611, находился на СВО, где проходит военную службу.
На его жалобы по состоянию здоровья командование подразделения не реагируют, должную медицинскую помощь ему не оказывают, на лечение в медицинские учреждения не направляют. По моим сведениям держат его в яме и пытают. У него забрали средства связи (личный телефон), и он девятые сутки на связь не выходит (четыре дня из них он был на задании, пять дней — в яме. — Прим. «Холода») <…>.
Такое обращение с военнослужащими незаконно, а просто так закрыть под замок военнослужащего нельзя. Юридически это означает похищение и незаконное лишение свободы человека.
На основании вышеизложенного и руководствуясь ст. 141 УПК Российской Федерации, заявляю о совершении должностными лицами войсковой части 41 611 преступления в отношении моего мужа, связанного с лишением его свободы и ограничением свободного передвижения, угрозы жизни и здоровью <…>.
Прошу проверить на признаки преступления действия командира части, ответственность за которое предусмотрена ст.ст. 117, 119, 127, 286 Уголовного кодекса Российской Федерации. Прошу незамедлительно принять срочные меры реагирования и взять данный вопрос на личный контроль.
Фото заявления имеется в распоряжении редакции «Холода».
После очередных заявлений в прокуратуру и Следственный комитет Ирине Сороке позвонил муж. Он сказал, что с ним все в порядке, чтобы она не переживала и «не наводила кипиш», мол, скоро им дадут увидеться. «Мне показалось очень странным то, как говорил муж, — словно какими-то заученными фразами. На вопрос про сослуживца, с которым у него дружеские отношения, сказал, мол, пусть дальше в яме и сидит. Это все было очень не похоже на мужа», — говорит Сорока.
По телефону Марченков сказал жене, что сможет увидеться с ней следующим утром, 20 июля. Однако утром он не вышел на связь, а его телефон был отключен. Тогда Сорока позвонила следователю и попросила помощи. Вскоре следователь ей перезвонил и сказал, что днем Марченкова привезут к ней на трехчасовую встречу.
Шантаж и побег
Сорока рассказывает, что мужа привез на машине водитель и оставил на три часа в гостинице, где она остановилась. «Он был грязный, с фингалом, голодный, обессиленный. Упал в обморок в номере и обмочился. Я его накормила, и он рассказал обо всем, что с ним произошло», — говорит Сорока.
Марченков рассказал, что на штурм их отправили в простреливаемую украинцами позицию. «По нам работало все: танк, миномет, Баба Яга (так называют ударные украинские беспилотники. — Прим. „Холода“), кассеты, FPV-дроны. Меня контузило, у меня два осколочных ранения в ногах, один глаз не видит, второй плохо видит, одно ухо не слышит совсем, из него вытекает гной и кровь. У нас было шесть двухсотых (убитых. — Прим. „Холода“), остальные тоже ранены. 14 июля я запросил эвакуацию, а мне командир сказал, чтобы я шел с солдатами обратно на штурм. Я им ответил, что нам надо в госпиталь, меня не слушали. Сказали, что „обнулят“ (убьют. — Прим. „Холода“) моих солдат, если не подчинимся. Но мы не подчинились. Тогда меня и Коротуна [подчиненного] посадили в яму», — говорит Марченков.
По его рассказам, яма, куда их отправили, — это вырытое в земле углубление размером два на три метра, где помимо них находилось еще больше десяти человек. Их не кормили, давали минимальное количество воды, они могли либо стоять, либо лежать по очереди. При этом температура днем на улице была больше 30 градусов.
«Я у Коротуна из уха осколок руками достал, чтобы рана не загноилась. Промыл каплями воды, которые нам доставались. У себя из ноги тоже достал осколок, потому что очень сильно болело. Просил привести врача, но никого не приводили. Писали мы в бутылку, позвонить, написать смс родным не давали», — говорит Марченков.
Когда Ирина Сорока подала заявления в прокуратуру и Следственный комитет в Белгороде, а Марченкова перевезли из села Черемошное в другую яму, ему начали угрожать.
«Меня шантажировали и заставляли сказать ей по телефону, что у меня все нормально. Мне говорили, что заведут на жену уголовное дело, мол, она же блогер, наверняка не платит налоги. Сказали, что отпустят меня на три часа, лишь бы я уговорил ее забрать заявления из прокуратуры. Угрожали тем, что отправят меня в Зайцево — там находится военная тюрьма: по сути, это просто сырой подвал, куда свозят провинившихся солдат, например, за пьянку или невыполнение приказа. Туда приезжают „покупатели“ и разбирают людей для пополнения своих частей, грубо говоря, мясо — таких людей используют только на штурм», — говорит Марченков.
По совету военного юриста Марченков и Сорока решили самостоятельно обратиться за медицинской помощью. «Юрист сказал, что у мужа есть 48 часов до момента, пока его не признают самовольно оставившим часть. Мы поняли, что обращаться за помощью в белгородские больницы не имеет смысла, потому что, грубо говоря, там все повязаны друг с другом, и надо ехать в другой регион», — говорит Сорока. Именно это они и сделали.
Чтобы Марченко не забрали силой обратно в войсковую часть, Сорока увезла его в торговый центр, а сама вернулась в гостиницу, чтобы собрать вещи. Там она встретила водителя из воинской части, который приехал за Марченко, но смогла с ним разминуться, забрать из номера вещи и уехать.
Ирина Сорока увезла мужа в другой регион (она попросила не указывать город в целях безопасности. — Прим. «Холода»), где Марченков наконец попал в военный госпиталь, где он сейчас проходит обследование. Медицинскую выписку Марченко еще не получил, но после осмотра врачей и диагностики рассказал «Холоду», что его левое ухо находится в критическом состоянии (оно полностью не слышит из-за разрыва рядом с ним мины и длительного отсутствия лечения, рана загноилась). Также, со слов Марченко, у него проблемы с правым ухом и левым глазом, и несколько осколков, которые нужно будет вытаскивать.
Марченков рассказал, что сослуживцы сообщили ему о том, что на него завели дело как самовольно оставившего часть еще 20 июля — в тот день, когда он не вернулся после разрешенного свидания с женой. За это ему может грозить до 10 лет лишения свободы.
Сорока и Марченков уверены, что их обращения в Военную прокуратуру и Следственный комитет помогут Марченкову избежать наказания за оставление части. Кроме того, они обратились в «Комитет — совет солдатских матерей России», придав историю огласке.
«Сама я не боюсь, что на меня заведут какое-то дело. Я оформлена как самозанятая, когда у меня покупают рекламу для блога, я выставляю счета, плачу с доходов налоги — у меня все чисто», — говорит Сорока. Она считает, что если кто и нарушил закон, так это командование мужа, посадив его в яму и не оказывая медицинской помощи, превысив таким образом свои полномочия и нарушив права человека. Она надеется, что после всего пережитого муж все же больше не вернется на фронт.
