В начале ноября член Постоянной комиссии по национальной безопасности Палаты представителей Марина Ленчевская, рассказывая о работе над проектом закона об амнистии, дважды упомянула представителей «конструктивной оппозиции». Те якобы присутствовали на обсуждении документа и вносили свои предложения. Однако конкретных фамилий участников дискуссии Ленчевская не привела. Разбираемся, что собой представляет «конструктивная оппозиция» в Беларуси, когда она появились и чем выгодна власти.
Краткая (в прямом смысле) история оппозиции в Беларуси
Прежде, чем начать разговор, необходимо определиться с терминами. Проще всего с «оппозицией». Например, «Большая российская энциклопедия» понимает под этим словом «группу, противостоящую правящим силам в рамках государственной системы или политической организации».
Термин появился в первой половине 18 века в Великобритании в условиях развития парламентаризма и первоначально применялся для обозначения парламентского меньшинства — то есть людей, принимающих участие в политике страны, но не определяющих ее. В 19 веке в Британской империи появились партии, после чего оппозиция и приняла преимущественно партийную форму (когда на выборах побеждают лейбористы, оппозицией становятся консерваторы, а также более мелкие партии — и наоборот).
На территории Беларуси, тогда входившей в состав Российской империи, такая оппозиция появилась в 1905 году — во время революции власть пошла на уступки и поменяла законодательство. Возникла Государственная Дума, куда смогли попасть депутаты, не разделявшие государственный курс. В парламенте вплоть до 1917 года заседали и депутаты из Беларуси, хотя они представляли российские, польские и еврейские, но не белорусские партии.
Приход к власти большевиков и установление их диктатуры быстро сделали существование оппозиции невозможным. Как отмечает «Большая российская энциклопедия», «режим является демократическим, если создает институциональные условия для свободного, легального функционирования оппозиции, которая имеет возможность прийти к власти в результате победы на выборах. Авторитарный режим допускает наличие оппозиции, однако ограничивает возможности ее деятельности и перекрывает ей доступ к власти. При тоталитарном режиме легальное существование оппозиции невозможно, попытки ее организации пресекаются с помощью репрессий».
Последняя ситуация как раз была характерна для СССР. Первые относительно свободные выборы случились лишь на излете существования этого государства — в 1989-м. В результате на Съезде народных депутатов сразу же появилась первое оппозиционное объединение — Межрегиональная депутатская группа. В 1990-м прошли частично свободные выборы в парламент БССР, где появилась оппозиция Белорусского народного фронта (БНФ).
Год спустя Беларусь стала независимой и одновременно демократической страной с относительно широкими возможностями для оппозиции. Неудивительно, что в 1994-м на первых президентских выборах победил Александр Лукашенко, выступавший с критикой действующей власти. В следующем году в стране еще прошли парламентские выборы, после которых в парламент попали оппозиционные депутаты.
Но за первые два года после прихода Лукашенко к власти случились:
- ввод силовиков в парламент и избиение депутатов (1995);
- многочисленные нарушения при проведении двух референдумов, а также парламентских выборов (1995 и 1996), что ставит под сомнение законность их результатов;
- принятие законов, не соответствующих Конституции, что неоднократно признавалось Конституционным судом;
- монополизация государственных СМИ.
Финальной точкой стали события конца 1996 года, когда в результате референдума (его законность и результаты, напомним, ставятся под сомнение) в стране возникла суперпрезидентская республика, а баланс между различными ветвями власти был нарушен. Беларусь стала авторитарной страной.
Оппозиция в ней не исчезла, но попасть во власть она уже фактически не могла. Сперва в 1996-м ее выбросили из парламента. Из части депутатов Верховного Совета (избранного законным путем) с нарушениями сформировали Палату представителей — нижнюю палату только что созданного Национального собрания. Ее депутаты представляли только 43% избирателей, участвовавших в парламентских выборах. Оппозиционеров среди них не было.
На следующих же выборах оппозицию в парламент просто перестали пускать. Исключений было несколько (о них мы поговорим ниже), но они лишь подтверждают правило.
На сцене появляется «конструктивная оппозиция»
Что же произошло дальше, после фактического удаления реальной и привычной оппозиции из белорусской политики?
«Большая российская энциклопедия», выделяют системную и антисистемную оппозиции. Первая «выступает против политики правительства, но не подвергает сомнению легитимность существующего политического строя, его принципы функционирования и основные ценности. Вторая противостоит не только господствующим в государстве силам, но и самому политическому режиму, добиваясь его устранения и замены другим, то есть политической революции».
При этом в энциклопедии отмечалось, что «в современных демократических странах антисистемная оппозиция включает право- и леворадикальные группировки, организации религиозных фундаменталистов; в авторитарных и тоталитарных государствах к ней могут относиться также демократически ориентированные группы». Последний пример как раз подходит к авторитарной Беларуси. На протяжении четверти века демократическая оппозиция настаивала на изменении избирательного законодательства и свободных выборах при допуске к ним международных наблюдателей. Регулярное участие противников Лукашенко в организованных им выборах (всеобщий бойкот случился лишь при выборах в парламент в 2000-м) не должно вводить в заблуждение: это был единственный легальный способ агитации, пропаганды своих взглядов и возможность получить кратковременный доступ в государственные СМИ. Недовольство общества существующей политической системой регулярно выливалось в протесты, особенно массовые случились после президентских выборов 2006, 2010 и 2020 годов.
Под словом «оппозиция» в Беларуси обычно понимают именно такую — антисистемную. Правда, после референдума 1996-го практически все ее представители подвергались преследованиям и репрессиям, а после 2020-го — оказались либо в тюрьме, либо были вынуждены уехать за границу. Но властям по-прежнему нужно было создавать видимость плюрализма и наличия в обществе разных мнений, которые якобы учитываются при выработке государственной политики. Здесь и пригодился другой термин.
В «Большой российской энциклопедии» упоминается «системная оппозиция», которая подразделяется по своим задачам на «классическую» и «политических конкурентов» (последнее определение принадлежит исследователю Отто Киркхаймеру).
Первая «стремится к реализации альтернатив правительственной политике». Это, например, лейбористы Великобритании, находящееся в оппозиции к очередному консервативному правительству, республиканцы США, противостоящие администрации Джо Байдена. А «политическими конкурентами» энциклопедия называет людей, которые «расходятся с правящей группировкой лишь по тактическим вопросам». Кажется, это идеально подошло бы для белорусский ситуации — но использовать такой термин в пропаганде было бы сложно: все же он научный, а не массовый. К тому же его автор, немецкий антифашист Киркхаймер, после бегства из нацистской Германии одно время работал на ЦРУ. Поэтому вместо этого слова в Беларуси, как впрочем и в России, стал использоваться термин «конструктивная оппозиция» (уточним, что ученые используют этот термин немного в другом контексте, но мы исходим из белорусской практики).
Точной даты отсчета, когда он появился в публичном пространстве, мы не нашли. На сайте Лукашенко счет его упоминаний идет на десятки. Впервые это словосочетание встречается в 2003-м. Затем политик обращался к термину в 2004-м, 2005-м (о конструктивном взаимодействии с профсоюзами), в 2006-м, 2008-м, 2011-м и позднее. Представление о «конструктивной оппозиции» в его словах в целом повторяется.
Лукашенко напоминал, что в 1994-м «пришел из оппозиции, конструктивной, не националистической», хотя Россия тогда поддерживала Вячеслава Кебича. В этих словах есть доля истины. Москва действительно поддерживала тогдашнего премьера, а Лукашенко действительно критиковал не столько реальную власть в лице Кебича, а в первую очередь его соперников — главу парламента Станислава Шушкевича и главного оппозиционера Зенона Позняка. Но существовавшая тогда демократия не помешала ему прийти к власти. Теперь же он требовал соблюдения своих новых правил игры ото всех, не давая при этом своим оппонентам возможностей, которые имел сам. Лукашенко в итоге кардинально изменил существовавшую на момент его прихода к власти политическую модель, так что с точки зрения истории его правильнее было бы отнести к наиболее радикальной, антисистемной оппозиции.
В 2003-м Лукашенко сформулировал смысл термина «конструктивная оппозиция» наиболее точно: «В новых [местных] Советах количество мест, которые получили представители оппозиции, ничтожно. И это логично. Не надо плакать и говорить, что тут какой-то административный ресурс — приполз какой-то медведь в виде административного ресурса и все сломал. Все не сломаешь. Вряд ли смогут конструктивно они работать в местных органах самоуправления. Нет знаний, нет опыта, нет и понимания нашего курса». Последние слова ключевые. «Понимание курса» — следование политике, заложенной и проводимой самим Лукашенко.
Конкретный пример показывает, как этот термин понимается на практике. В 2006-м Лукашенко поблагодарил белорусских парламентариев «за конструктивную деятельность»: «Вы помните, как когда-то в этом Овальном зале бушевали страсти (в этом же помещении в 1990-е годы работал Верховный Совет, который затем ушел в оппозицию к Лукашенко. — Прим. ред.). Как только вы начали работать, заниматься делом, так и в обществе все стабилизировалось. В этом большая заслуга такого важного элемента власти, как наши законодатели. Поэтому благодарю вас за все, что вы сделали для народа».
Вот только за эти годы (1996−2006) депутаты инициировали не более 3,5% принятых законов. Остальные вносились самим Лукашенко или правительством, но парламентарии ни разу даже не предпринимали попытки наложить на них вето. Таким образом на практике деятельность «конструктивной оппозиции» — это абсолютное невмешательство в политику власти, полное с ней согласие и выражение осторожных пожеланий по отдельным частным вопросам.
Президентские гонки и спарринг-партнеры
Классическим примером «конструктивной оппозиции» стала династия Гайдукевичей. В 1994-м подполковник-ракетчик, лидер Либерально-демократической партии Сергей Гайдукевич сделал неправильную ставку и ориентировался на Кебича (о готовности поддержать Лукашенко политик заявил только через месяц после его избрания). Но затем ЛДП стала классическим примером «конструктивной оппозиции». Гайдукевич-старший выдвигал свою кандидатуру на выборах 2001, 2006, 2010 (тогда он сам снял свою кандидатуру) и 2015 годов. По официальным данным, он набрал, соответственно 2,48%; 3,48% и 3,3% голосов избирателей. При этом он всегда соглашался с итоговыми результатами, хотя другие кандидаты протестовали против фальсификаций выборов.
«Мне скажут: Сергей Васильевич, вы кандидатом в президенты ходили… Да, ходил! И правильно делал, что ходил. Потому что должна быть везде альтернатива. Но электорат у нас с Александром Григорьевичем, я чувствовал, был одинаковый. Потому что ничего мы разного не говорили», — говорил Гайдукевич-старший.
В благодарность политик в нулевые годы был депутатом Палаты представителей, в 2016-м стал членом Совета Республики. Спустя три года он передал сыну Олегу Гайдукевичу партию, а также возможность участвовать в выборах. В 2020-м тот зарегистрировал свою инициативную группу, но затем, как и его отец в 2010-м, отказался от участия в выборах и стал доверенным лицом самого Лукашенко. Теперь он активно выступает спикером, оправдывающим его действия.
Еще одним примером «конструктивного» кандидата в президенты стал Николай Улахович, с начала нулевых — бессменный лидер провластной Белорусской патриотической партии, а также лидер общественного объединения «Белорусское казачество». В 2015-м он принял участие в выборах (вместе с Гайдукевичем-старшим и представителем оппозиции Татьяной Короткевич), но набрал, по официальным данным, 1,67% голосов.
Пожалуй, на статус «конструктивного оппозиционера» претендовала и сама Короткевич, представитель компании «Говори правду». Как отмечала политолог Валерия Костюгова (ныне — политзаключенная), «оппозиционные партии и организации поставили под сомнение подлинность (и/или достаточное количество) собранных за выдвижение Татьяны Короткевич подписей. <…>. В результате сложилась парадоксальная ситуация: единственный демократический кандидат не был поддержан ни одной из оппозиционных партий (что отдельно отмечено в докладе ПАСЕ по результатам выборов). Более того, некоторые политики и медиаперсоны обвинили Татьяну Короткевич и лидера «Говори правду» Андрея Дмитриева в том, что они действуют по согласованию с властями с целью обеспечения признания выборов».
Совпадение или нет, но избирательная кампания-2015 характеризовалась абсолютно спокойным течением. Какой-либо угрозы для власти никто из кандидатов не представлял. Год спустя Улахович стал депутатом Палаты Представителей. Но тремя годами позже, на следующих выборах, в парламент уже не попал. А вот Короткевич в Палату представителей сразу не пустили.
Парламент — не место для дискуссий?
В парламенте даже после его разгрома чаще бывали как раз представители «конструктивной оппозиции». В 2000-м депутатами стали генерал Валерий Фролов, бизнесмен Сергей Скребец и олимпийский чемпион по гребле Владимир Парфенович.
На выборы они шли как провластные кандидаты. Но уже после избрания неожиданно объединились в оппозиционную группу «Республика». Правда, их критика власти была достаточно мягкой, поэтому депутатов даже звали на гостелевидение. Все изменилось в 2004-м. Тогда пошли слухи, что Лукашенко объявит референдум, победа на котором позволила бы ему занимать пост президента неограниченное количество раз (до этого в Конституции было прописано ограничение в два срока, а выносить вопросы такого характера на референдум и вовсе запрещалось).
3 июня Скребец, Фролов и Парфенович объявили бессрочную голодовку. Они требовали прекратить политические репрессии, изменить меру пресечения в отношении оппозиционера Михаила Маринича, а также включить в повестку дня проходившей тогда сессии Палаты представителей изменения в Избирательный кодекс, разработанные группой «Республика». Предлагалось изменить принцип формирования избирательных комиссий, включив в них представителей политических партий, расширить права наблюдателей и отменить пятидневное досрочное голосование. К трем депутатам присоединились активисты «антисистемных» ОГП и БНФ.
21 июня, на 19-й день, организаторы прекратили голодовку. Основным аргументом стал следующий: в Палате представителей пообещали рассмотреть изменения в Избирательный кодекс. Но в итоге депутаты так и не приняли никаких изменений. Лукашенко объявил референдум и выиграл его. А в сентябре 2004 года всем трем парламентариям отказали в регистрации кандидатами в депутаты на новых выборах.
В нулевые годы «конструктивным оппозиционером» считалась Ольга Абрамова, входившая в состав Палаты представителей двух созывов (2000−2008), а также успевшая побыть депутатом разгромленного в 1996-м Верховного Совета XIII созыва. По ее словам, успехов в работе у нее было не много. «Не так давно принимали Закон „О СМИ“. Я голосовала против. Я одна голосовала против отмены социальных льгот. Но всегда, когда я голосую против, я предлагаю альтернативу. Если бы была депутатская фракция с такими подходами — это то, что я называю конструктивной оппозицией», — рассказывала она в 2008-м.
После этого в целом лояльные власти оппозиционные депутаты появились в парламенте лишь в 2016-м. Тогда мандаты получили представитель «Таварыства беларускай мовы» Елена Анисим и представитель Объединенной гражданской партии Анна Канопацкая. Последняя, впрочем, вскоре вышла из ОГП. Анисим поднимала в парламенте вопросы культуры и принципиально разговаривала на белорусском. Но в целом обе не доставили власти каких-либо серьезных хлопот.
После окончания срока работы в парламенте Анисим ушла из политики, а вот Конопацкая выступила спарринг-партнером Лукашенко на президентских выборах-2020. Как отмечал аналитик Вадим Можейко, «Канопацкая активно конкурирует не с действующим президентом, а с другими альтернативными кандидатами. Ее тактика — ругать не столько действующую власть, как всех остальных претендентов». Неудивительно, что именно ее власть выбрала своим представителем: осенью 2022 года Канопацкая активно общалась с западными дипломатами и политиками по вопросам амнистии.
События 2020 года вывели на политическую орбиту еще одного политика, представляющего «конструктивную оппозицию». Речь о Юрии Воскресенском. Бывший член инициативной группы Виктора Бабарико, он стал руководителем провластного «Круглого стола демократических сил». На форуме «патриотических сил», прошедшем в августе 2022 года, Воскресенский назвал бывших соратников «политическими самозванцами, погрязшими в склоках и дрязгах».
Из всего сказанного выше белорусское определение «конструктивной оппозиции» становится предельно понятным — под ним власть подразумевает людей, допущенных к формальному участию в политическом процессе, но никак не претендующих на реальную самостоятельность и продвижение альтернативной повестки. Главное же, на что нельзя покушаться «конструктивному оппозиционеру», — исключительное право на власть Александра Лукашенко. Редкие примеры, когда к государственной политике привлекли людей, нарушивших это запрет, обернулись в лучшем случае их изгнанием из властных кабинетов — как в случае с группой «Республика», которая пыталась помешать Лукашенко избираться бесконечное число раз.
Является ли феномен белорусской «конструктивной оппозиции» чем-то уникальным? Пожалуй, нет. Например, в 2021-м председатель российской Госдумы Вячеслав Володин заявил, что только конструктивная оппозиция будет участвовать в развитии страны. Так что явление, кажется, будет существовать, как минимум, столько, сколько и режимы, которые их поддерживают.
Читайте также
