Связи настоятельницы гродненского монастыря игуменьи Гавриилы с КГБ, о которых мы недавно рассказывали, могут показаться странной аномалией. Сотрудничество со спецслужбой, которую Беларусь унаследовала от СССР, да еще со стороны священницы, чья семья серьезно пострадала от произвола властей в советское время, выглядит крайне необычно. Но на самом деле для Русской православной церкви, частью которой до сих пор является Белорусская православная церковь, сотрудничество с КГБ — это давняя «традиция». Когда и почему иерархи и священники РПЦ пошли на сотрудничество с чекистами, как оно выглядело в СССР и почему не прекращается в постсоветских Беларуси и России? Рассказываем.
Как и почему советская власть сначала почти уничтожила, а затем возрождала РПЦ
В первые десятилетия установления советской власти ее отношения с РПЦ, как, впрочем, и с другими религиозными объединениями, были крайне напряженными. Коммунистическая партия стремилась укрепить свою монополию на овладение умами и сердцами советских граждан и считала религию опасным соперником. Теоретик коммунизма Карл Маркс называл религию не только «опиумом народа», но и «вздохом угнетенной твари, сердцем бессердечного мира». А упразднение культа он считал необходимым для обеспечения действительного счастья народа — взамен иллюзорному религиозному.
Таким образом, с точки зрения коммунистической идеологии священники и церковные иерархи были для советской власти не просто соперниками, но и естественными врагами. А как поступать со своими врагами, коммунисты тех лет прекрасно знали. По официальным данным российской правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только с 1937 по 1941 год в СССР арестовали 175,8 тысячи священников, из которых 110,7 тысячи расстреляли. Здесь не будет лишним напомнить, что грандиозные советские «чистки» делались как раз руками сотрудников НКВД — будущего КГБ.
Казалось, что полная победа коммунизма над религией на 1/6 суши близка. К весне 1938 года из 25 тысяч церквей в СССР осталось всего 1277 храмов. Но ситуация заметно изменилась с началом Второй мировой войны. После того как СССР поделил с нацистской Германией Восточную Европу, ему достались восточная часть Польши с Западными Беларусью и Украиной, Латвия, Литва, Эстония, Бессарабия и Буковина. На захваченных землях имелась полноценная религиозная инфраструктура — в том числе 3342 действующих храма (то есть в 2,5 раза больше, чем к тому моменту было в остальном СССР). Уже с первых месяцев советская власть начала репрессии православного духовенства и здесь, но 22 июня 1941 года запущенный Сталиным бумеранг большой войны вернулся в Советский Союз.
И вот здесь советской власти пришлось пересмотреть свое однозначно враждебное отношение к религии вообще и к РПЦ в частности. Дело в том, что бесчеловечный и жестокий нацистский оккупационный режим при всех его ужасных преступлениях продемонстрировал понимание к желанию религиозной части населения захваченных земель восстанавливать и вести церковную жизнь.
После захвата советских городов немецкие власти возвращали религиозным общинам уцелевшие храмы и иконы, а также уничтожали атеистические музеи. Всего за период оккупации на территории СССР, занятой немцами, открыли 9 тысяч храмов. Оккупанты разрешили духовенству РПЦ преподавать Закон Божий в приходских и общеобразовательных школах, вести миссионерскую деятельность на радио и в газетах, проводить просветительскую работу с учителями.
Такая религиозная политика сделала немецкую власть более привлекательной как минимум для части глубоко верующих людей и иерархов РПЦ. Например, в июле 1941 года после захвата немцами Риги о своей лояльности нацистам объявил митрополит Сергий (Воскресенский) — патриарший экзарх РПЦ в балтийских республиках. Под его руководством начала оживать практически уничтоженная коммунистами церковная жизнь на северо-западе СССР. Благодаря немецкие власти за возврат более чем тысячи религиозных книг, Сергий заявил: «Мы молим Всевышнего, чтобы он послал Адольфу Гитлеру силу и крепость для окончательной победы над большевизмом».
Успех немецкой религиозной политики стал неприятным сюрпризом для руководства СССР. Он не только свидетельствовал о сохранившейся потребности многих советских граждан в религиозной жизни, но и активно использовался пропагандой нацистов. В этих условиях для борьбы за «своих» верующих советской власти пришлось вдобавок к кнуту (митрополит Сергий был убит заброшенными в тыл врага сотрудниками НКВД в апреле 1944 года) достать и пряник. Вдобавок советскому руководству вдруг стало нужно по-человечески выглядеть в глазах демократических союзников по Антигитлеровской коалиции, общественное мнение которых формировалось во многом на основе христианских ценностей.
В 1942 году государственная атеистическая пропаганда в СССР резко сократилась. Советские власти дали согласие на рукоположение (то есть возведение в сан) новых епископов. А когда Красная армия в 1943 году начала постепенно отвоевывать захваченные вермахтом территории, власти в большинстве случаев уже не закрывали открытые в годы оккупации церкви (однако по-прежнему сдерживали открытие храмов на территориях, которые не были под оккупацией).
4 сентября 1943 года состоялась эпохальная встреча советского лидера Иосифа Сталина, наркома иностранных дел Вячеслава Молотова и начальника Четвертого отдела Третьего управления НКВД по борьбе с церковно-сектантской контрреволюцией полковника Георгия Карпова с митрополитами РПЦ. На этой встрече глава советского государства дал согласие на выборы патриарха, передал для его будущей резиденции бывшее здание немецкого посольства и разрешил открыть в стране несколько духовных школ.
Церковное возрождение под присмотром спецслужб
В сентябре 1943 года Архиерейский собор РПЦ избрал митрополита Сергия (Страгородского) патриархом. Этот священник еще с 1927 года пытался убедить советскую власть в лояльности церкви, чтобы хоть таким образом сохранить то, что от нее осталось. Правда, тогда своим покаянием он никого не спас: гонения на РПЦ и убийства священников властями продолжились.
Многих из 19 архиереев, участвовавших в тех выборах, доставили на самолетах в Москву прямо из мест заключения. Интронизация (то есть торжественное возведение на кафедру) нового патриарха состоялась в присутствии иностранных дипломатов и журналистов, которые должны были зафиксировать возрождение свободы вероисповедания в СССР.
Впрочем, в дополнение к патриарху РПЦ получила еще одного руководителя — но без громкой огласки и без ведома иностранных дипломатов. Это был упоминавшийся выше Георгий Карпов, который стал главой Совета по делам РПЦ при Совете народных комиссаров (то есть правительстве) СССР. На этом посту чекист Карпов дослужился до звания генерал-майора государственной безопасности.
В итоге в послевоенном СССР РПЦ превратилась в своеобразный придаток Комитета государственной безопасности, который втайне управлял церковной жизнью. Курировало эту незаметную для большинства советских граждан работу пятое управление КГБ. Из рассекреченных в начале 1990-х годов документов КГБ известно, что с органами сотрудничали все высшие иерархи РПЦ. В частности, Алексей Ридигер (он же патриарх Алексий II, возглавлявший церковь в 1990–2008 годах) имел у чекистов кличку Дроздов, а нынешний патриарх Кирилл (в миру Владимир Гундяев) имел кличку Михайлов.
В 2012 году патриарх тогда еще подчинявшейся РПЦ Украинской православной церкви Филарет (в миру Михаил Денисенко) так описывал сложившиеся в послевоенном СССР реалии: «Нужно сказать, что с Комитетом госбезопасности были связаны все без исключения архиереи. Все без исключения. В советские времена никто не мог стать архиереем, если на это не давал согласие КГБ. Поэтому утверждать, что я не был связан с КГБ, было бы неправдой — был связан, как и все». К слову, сам Филарет в КГБ был известен как агент Антонов.
Таких агентов советский КГБ использовал, в частности, для лоббирования своих интересов за пределами страны. Священники РПЦ летали на зарубежные конгрессы организаций вроде Всемирного совета церквей (ВСЦ) или Пражской христианской мирной конференции и собирали для КГБ информацию о деятельности этих форумов. Имея право голоса, они продвигали в международных религиозных организациях решения, выгодные советским спецслужбам. Например, на IV ассамблее ВСЦ, проходившей в 1968 году в шведской Уппсале, агентура КГБ сумела даже «провести линию по осуждению агрессивных действий США и Израиля». Также советские священники сорвали «попытки избрать на посты председателя Центрального комитета ВСЦ и его заместителей враждебно настроенных к СССР лиц».
В опубликованных документах КГБ, например, так описывается участие в подобной деятельности нынешнего патриарха РПЦ Кирилла: «В Таиланд и Индию для участия в работе Всемирного совета церквей выводились агенты органов КГБ “Магистр” и “Михайлов”. Данные агенты оказывали выгодное влияние на работу Совета и представили материалы, представляющие оперативный интерес».
Информация о работе патриарха Кирилла на КГБ подтверждается и данными швейцарской полиции, которая пришла к такому выводу еще в 1970-е годы. Тогда будущий глава РПЦ был представителем Московского патриархата при ВСЦ в Женеве.
Ровно то же самое можно сказать и о митрополите Филарете (Вахромееве), который с 1978 по 2013 год возглавлял Белорусскую православную церковь (и некоторое время параллельно руководил отделом внешних церковных сношений Московского патриархата — своеобразным церковным «МИДом»). Как выяснили в 1991 году члены парламентской комиссии Верховного Совета России Глеб Якунин и Лев Пономарев, работая в архивах КГБ, во внутренней документации спецслужбы он проходил под агентурным псевдонимом Островский. Кстати, Филарет был близок с Александром Лукашенко — тот лично открывал умершему иерарху памятник в Минске в 2022 году.
А так в справках КГБ описывалась «внешнеполитическая» работа агента Святослава — под этой кличкой скрывался учитель действующего патриарха РПЦ митрополит Никодим (в миру Борис Ротов): «В США выехал агент “Святослав” с заданием изучения процессов внутриамериканской православной церкви в связи с представлением ей автокефалии и зарубежной Карловацкой церкви, в отношении которой проводятся мероприятия по ее компрометации как антисоветского центра. „Святослав“ в целях опровержения злобной пропаганды о положении церкви в СССР провел ряд пресс-конференций, имел встречи с некоторыми видными церковными деятелями США, а также нанес визит генеральному секретарю ООН У Тану».
Впрочем, агентура в высших эшелонах РПЦ помогала чекистам решать вопросы и внутри СССР. Когда в 1965 году священники Глеб Якунин и Николай Эшлиман написали патриарху письмо о необходимости либерализации церковной жизни, руководство РПЦ сначала отстранило обоих от службы, а затем, по указанию КГБ, провело пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. Фактически РПЦ приняла участие в травле Якунина, которого в КГБ назвали «экстремистом»: «В целях упреждения экстремиста Якунина и его единомышленников по поводу их обращения с требованием либерализации религиозной жизни в СССР через возможности пятого управления КГБ осуществлена пресс-конференция митрополита Ювеналия и Филарета. Священнослужители критически рассмотрели обращение Якунина и его связей».
Через несколько лет Якунина при полном молчании со стороны РПЦ арестовали и отправили в тюрьму на Урал, а затем в Якутию.
Бывший генерал КГБ Олег Калугин так пересказывал слова патриарха Алексия II, в которых тот оправдывался за сотрудничество с советскими спецслужбами: «Вот ты тут меня публично обозвал агентом КГБ. Ты же не знаешь историю. Когда советская власть взяла в руки все, одной из первых жертв советской системы стала православная церковь. Треть эмигрировала, треть попала в концлагеря, некоторых расстреляли, а еще одна треть приспособилась, чтобы спасти нашу православную веру. Вот я принадлежу именно к этому числу людей. Я помог спасти православие, сотрудничая с вашими органами ради высших целей».
После распада СССР — все по-старому
В период перестройки и распада СССР казалось, что РПЦ наконец превратится из придатка КГБ в самостоятельную религиозную организацию. Глеба Якунина после 12 лет в тюрьмах и ссылках с началом перестройки выпустили на свободу и восстановили в сане (причем тоже по команде из КГБ). В 1991 году смелый священник стал членом комиссии по расследованию дела ГКЧП и на несколько недель получил доступ к архивам КГБ. Там он и обнаружил документы о том, как иерархи РПЦ беспрекословно выполняли приказы чекистов и рассказывали на Западе о том, что в СССР нет религиозной несвободы. Во многом на найденной им информации основан и наш текст.
Как оказалось, РПЦ была не готова к такому повороту событий. По требованию тогдашнего патриарха Алексия II и руководителя службы внешней разведки России Евгения Примакова комиссию распустили — и Якунин лишился доступа к архивам КГБ. Затем патриархия снова лишила его сана, а спустя несколько лет и вовсе объявила ему анафему. Якунин скончался в Москве в 2014 году без права быть отпетым Русской православной церковью, за перемены в которой он боролся на протяжении 30 лет жизни.
По мнению российского правозащитника и журналиста Александра Подрабинека, инфильтрация РПЦ осведомителями КГБ оказалась очень полезной для будущего спецслужб. Коммунистическая власть рухнула, КГБ в России был переформатирован в Федеральную службу безопасности (ФСБ), но старая церковная агентура осталась на месте. И когда чекисты стремительно переместились из старой советской власти в новую российскую, в их распоряжении остались и завербованные в прежние времена агенты.
Президент России Владимир Путин сам служил в КГБ, а в 1998–1999 годах занимал пост директора ФСБ. Неудивительно, что в современной России РПЦ послушно обслуживает интересы Кремля. После начала полномасштабного российского вторжения в Украину Московский патриархат однозначно поддержал войну, повторяя нарративы государственной пропаганды о пытающихся разделить православных россиян и украинцев «внешних силах», о «сатанизации Украины» и об обязанности российского народа «умирать за веру и отечество».
Священники РПЦ молятся за верховного главнокомандующего Владимира Путина, благословляют мобилизованных на войну против Украины и призывают освободить «матерь русских городов Киев» от «всех тех, кого наши дети не смогли зачистить». А 9 мая 2023 года патриарх Кирилл начал акцию «Всероссийский молебен за победу» над Украиной. При этом солдат-захватчиков он в унисон с российскими пропагандистами назвал «защитниками родины».
Выполняя этот «госзаказ», некоторые российские священники отправляются окормлять свою паству непосредственно на фронт. Так, 6 ноября 2022 года на оккупированной территории Херсонской области погиб настоятель подмосковного храма при штабе ракетных войск стратегического назначения протоиерей Михаил Васильев. Незадолго до своей гибели он призывал российских женщин рожать больше детей — ведь тогда не так страшно будет расставаться с ребенком, которого забрали на войну.
Сотрудничество РПЦ с ФСБ ведется и на низовом уровне. Так, в октябре 2022 года настоятель православного храма в поселке Тельма Иркутской области Сергей Кандыбин написал донос в ФСБ на прихожанина своей церкви. Тот «провинился» в его глазах тем, что ставил в церкви свечки за победу Украины в войне против России. Верующий имел неосторожность поделиться своими мотивами со священником на исповеди. Такой донос со стороны священника грубо противоречит нормативным актам самой РПЦ, которые строжайше запрещают нарушать тайну исповеди «даже в целях помощи правоохранительным органам». Согласно древним православным нормам, за такой грех священника на три года следует отстранять от службы — причем в этот период он должен ежедневно совершать по 100 поклонов.
А что в Беларуси?
Сотрудничество со спецслужбами белорусского подразделения РПЦ, Белорусской православной церкви, имеет свою специфику. С одной стороны, органы госбезопасности в Беларуси не изменили даже свою вывеску — и, в отличие от России с ее ФСБ, до сих пор работают под зловещим советским «брендом» КГБ. Белорусский комитет не делал попыток дистанцироваться от своего советского прошлого и гордо возводит свою историю к советской ЧК, созданной Феликсом Дзержинским.
С другой стороны, как утверждал в свое время журналист Павел Шеремет, хотя КГБ в Беларуси сохранил прежнюю вывеску и методы работы, правят в стране не чекисты (как в России), а семья Лукашенко. Кадры в белорусском КГБ подбираются не по принципу преданности спецслужбе, а исходя из преданности конкретно Александру Лукашенко. Чекисты в Беларуси, безусловно, обладают заметным весом — но не являются самостоятельным политическим субъектом, а обслуживают интересы правящего клана.
Еще одну особенность в «церковную» работу белорусского КГБ вносит подчиненный характер БПЦ по отношению к РПЦ. ФСБ контролирует напрямую ее главного иерарха, патриарха Кирилла, завербованного еще в советское время. А тот, в свою очередь, может принимать кадровые решения по назначению церковных иерархов в подчиненную БПЦ.
Благодаря этому в декабре 2013 года руководителем белорусского православия (патриаршим экзархом) стал россиянин, бывший митрополит Рязанский и Касимовский Павел (в миру Георгий Пономарев). Этот архиерей был последовательным проводником пророссийской церковной политики РПЦ и за почти семь лет пребывания в Беларуси даже не получил белорусского гражданства.
При этом белорусские спецслужбы так и не смогли полностью «перевербовать» Павла. В августе 2020 года он было поздравил Лукашенко с «победой» на выборах, но затем, получив информацию о насилии по отношению к протестующим, отозвал возмутившее многих верующих поздравление и извинился за него. Вдобавок Павел не принимал репрессивных мер к сочувствующим протестам священникам и благословил верующих собираться на общие молебны, чтобы оказывать молитвенную поддержку всем безвинно задержанным и пострадавшим.
В результате уже в конце августа 2020 года Павел лишился своего поста, на который взошел новый митрополит Вениамин (в миру Виталий Тупеко) — компромиссная фигура для Московского патриархата и белорусских властей. С одной стороны, он известен как ярый сторонник «единства» народов Беларуси, России и Украины и противник автокефалии — что делает его удобным для руководства РПЦ. С другой, как отмечал белорусский священник Александр Шрамко, Вениамин еще в бытность борисовским епископом зарекомендовал себя как твердый и верный сторонник правящего в Беларуси политического режима.
И все же опека белорусского КГБ над БПЦ до событий 2020 года, видимо, не была особенно плотной. Конечно, какое-то сотрудничество между этими структурами существовало.
Так, например, священники БПЦ регулярно поднимали боевой дух спецподразделения Комитета госбезопасности «Альфа», окропляя святой водой его военную технику. А в 2008 году миссионер РПЦ диакон Андрей Кураев рассказал о том, что в Гродно двумя годами ранее местное отделение КГБ вмешивалось в церковные дела и «советовало» убрать из городского собора иконы новомучеников, на которых красноармейцы изображены убивающими священников палачами с винтовками. По словам Кураева, гродненский архиепископ Артемий (в миру Александр Кищенко — к нему мы еще вернемся чуть позже) тогда отказался снять эти иконы, ответив чекистам, что он не может переписать историю. А настоятель собора отец Александр Елисейчик, комментируя эту ситуацию, сослался на то, что иконы написаны полностью по церковным канонам — поэтому убирать их из храма нельзя.
Так что, судя по всему, полного контроля над церковью по образцу своих советских коллег белорусские чекисты установить не смогли.
И речь идет не только о рядовых священниках вроде упоминавшегося Александра Шрамко. В 2020 году один из самых высокопоставленных и авторитетных архиереев БПЦ, архиепископ Гродненский и Волковысский Артемий (тот самый, что не захотел убирать из собора не понравившиеся КГБ иконы) отказался закрывать глаза на произвол властей и насилие. Священник неоднократно высказывался в своих заявлениях и проповедях против фальсификации результатов выборов и насилия.
Например, 14 августа 2020 года он высказался так: «Мы не говорим, какая там политика, какой политик, какая власть. Мы говорим, что совершается беззаконие. Наши люди превратились в зверей и терзают своих же братьев. К нам, священникам, приходят и рассказывают со слезами на глазах, „что с моей дочкой делают“. К нам приходят, рассказывают пожилые люди — на лавочке сидели, а их избили, унизили. Они жизнь отдавали за наше Отечество. И множество таких примеров… Поэтому в этом послании мы говорим: „Остановитесь! Вы поступаете не по Евангелию! Вы подняли руку на Христа, и вам не будет прощения! И дело ваше никогда не устоит!“»
Согласно данным объединения «Хрысціянская візія», на январь 2024 года известно о 74 белорусских священниках, которые подверглись преследованиям по политическим мотивам. 19 из них представляют как раз БПЦ — самую многочисленную конфессиональную группу страны. Это не так много, как 25 католических священников (в их числе даже такие иерархи, как архиепископ Тадеуш Кондрусевич и епископ Павел Кособуцкий). Но однозначно свидетельствует о том, что никакого тотального контроля над БПЦ у белорусских спецслужб как минимум к середине 2020 года не было.
С другой стороны, массовое преследование инакомыслящих священников может быть признаком того, что сейчас именно такой контроль над Белорусской православной церковью (как и над другими религиозными организациями страны) власти и спецслужбы и стремятся установить. В январе 2021 года (то есть после смены митрополита Павла на более сговорчивого Вениамина) стало известно, что власти вынесли БПЦ предупреждение и пригрозили, что могут запретить ее деятельность, если представители церкви не прекратят своей «антигосударственной» деятельности. Похоже, что эта угроза была услышана руководством БПЦ. Сейчас «неугодные» священники подвергаются нападкам сразу с трех сторон:
- в виде уголовного либо административного преследования со стороны власти;
- в виде снятия с должностей или запрета в служении со стороны руководства БПЦ;
- в виде травли со стороны провластных активистов вроде Ольги Бондаревой (которая, впрочем, в ближайшем будущем, возможно, сама станет представительницей законодательной власти страны).
Параллельно в БПЦ укрепляются позиции лояльных к режиму Лукашенко священников — вроде той же игуменьи Гавриилы из Гродно, которая собирала в 2020 году подписи за отставку архиепископа Артемия. Эта священница, похоже, тесно связана с КГБ — кроме длительных близких отношений с митрополитом Филаретом (напомним, агентом Островским) известно, что несколько лет ее водителем был сотрудник Комитета госбезопасности Александр Сыроватко.
Уже вскоре после начала протестов игуменья называла мирно протестующих белорусов, несогласных с фальсификациями на выборах и произволом со стороны властей, «толпой безумцев» и «разъяренным стадом». А с 2021 года она и вовсе стала вести себя как внештатный государственный пропагандист. Так, на КПП погранперехода «Брузги», где собрались для прорыва в Польшу ближневосточные мигранты, она якобы с помощью крещения «на все четыре стороны» и чтения псалмов вывела из строя польские водометы. А на Рождество в 2024 году вместе с пропагандистом Григорием Азаренком пообещала противникам Лукашенко «прямую дорогу в ад».
В 2022 году Гавриила поддержала российскую агрессию против Украины и назвала российское вторжение «настоящей битвой добра со злом». В этой своей позиции она не одинока. Например, минский Свято-Елисаветинский монастырь регулярно собирает помощь российским военным — с инициативы и благословления духовника монастыря протоиерея Андрея Лемешонка. Такая активность укладывается в официальную политику белорусских властей, поддерживающих российское вторжение, и в январе 2023 года получила одобрение со стороны Лукашенко.
Чем заканчивается сотрудничество церкви и спецслужб
О том, к чему приводит полное подчинение церкви спецслужбам тоталитарного государства, напомнил в своей книге «Поруганное православие» белорусский журналист и историк Андрей Заерко (факты из нее пересказывал журналист Андрей Дынько).
К 1938 году советские чекисты полностью подчинили уцелевшие православные церковные структуры в БССР (тогда в нее входила только Восточная Беларусь). На всю республику остались три действующие церкви: в Бобруйске, Орше и Мозыре. В них, как считает Заерко, почти наверняка служили завербованные агенты НКВД, в задачу которых входило выявлять верующих активистов. Выявленных — арестовывали, судили по статьям об «антисоветской деятельности» и расстреливали либо отправляли на 10−25 лет в лагеря.
Такое «сотрудничество» даже внезапно обернулось мнимой пользой для белорусского православия. В НКВД БССР посчитали, что трех церквей недостаточно для того, чтобы собирать информацию о таких людях. И нарком Алексей Наседкин предложил открыть еще 10−12 церквей, в которых должны были служить агенты НКВД: «Для быстрого нанесения оперативного удара по антисоветскому церковному активу и для антирелигиозного разложения отсталых религиозных масс считаем необходимым допустить возобновление служб в ряде церквей (10−12), которые функционируют и вопрос о которых не поднимался».
Главной проблемой, с которой столкнулся этот план, был дефицит кадров. Если в 1928 году, после первой волны репрессий, в БССР оставалось около 1080 православных священников, то к 1938 на свободе находилось всего 15. Остальные к тому времени были либо убиты чекистами, либо отправлены в лагеря. В это время были уничтожены под корень целые династии потомственных белорусских священников.
Очень символическая развязка в деятельности тех священников белорусского православия, которые всеми правдами и неправдами пробовали вписаться в советские реалии и подстроиться под правила, установленные НКВД, произошла в 1937 году. На тот момент на свободе оставался лишь один православный белорусский епископ — Филарет (Раменский). Он, к слову, был представителем Белорусской автокефальной православной церкви, вокруг которой в это непростое время сплотилось около трети восточнобелорусских православных приходов.
Чекисты оставили Филарета на свободе последним потому, что считали его слабовольным и робким. Но весной 1937 года, когда казалось, что полная победа советской власти над православием и христианством вообще уже не за горами, Филарет сделал отчаянный, символический — но очень важный в сложившихся условиях жест. Он позволил верующим-католикам, которые к тому времени лишились уже вообще всех своих храмов, молиться в последней действующей православной церкви Святой Марии Магдалины в Минске, на Сторожовке. Кроме того, Филарет дал указание православным священникам крестить детей-католиков, давая им католические имена по католическому календарю. Таким образом в тяжелейших для верующих людей условиях христиане стали едиными.
Через три месяца чекисты расстреляли Филарета вместе с последней группой самых смиренных минских священников.
Читайте также
