Министр иностранных дел Беларуси Владимир Макей неожиданно призвал ЕС восстановить диалог. Это произошло после почти двух лет обвинений Запада в попытке госпереворота, уничтожения властями европейских институтов в стране и обещания «вырезать» оставшиеся НГО. Пока Евросоюз, кажется, на взаимность особо не настроен: об этом, по мнению некоторых аналитиков, говорит сам факт публикации конфиденциального по задумке Макея письма. В то же время за почти тридцать лет нахождения Лукашенко у власти попытки наладить диалог с Западом были — и неоднократно. Мы решили вспомнить некоторые из них и рассказать, чем все закончилось.
90-е: молниеносный раздор и посредничество ОБСЕ
Для того, чтобы заняться восстановлением отношений с Западом, нужно сначала их разрушить. Александру Лукашенко после прихода к власти в 1994-м это удалось поразительно быстро. Если в начале 90-х отношения с западными странами активно развивались, а руководство Беларуси открыто говорили о возможном будущем вступлении в Евросоюз (к примеру, министр иностранных дел Петр Кравченко во время визита в Германию в марте 1994-го заявлял, что к 2005 году Беларусь рассчитывает полностью соответствовать критериям Маастрихтского договора и будет интегрирована в ЕС), то после президентских выборов 1994-го все кардинально изменилось.
После того, как Лукашенко в 1995 году провел первый из многочисленных референдумов, Парламентская ассамблея ОБСЕ заявила, что плебисцит прошел с нарушениями международные стандартов, а также выразила обеспокоенность государственным контролем над СМИ, влиянием властей на процесс голосования и созданием препятствий для оппозиции. Это мнение разделяли и в Госдепе США.
Однако по-настоящему серьезное возмущение на Западе вызвал второй референдум — 1996-го. Кратко напомним: проведение плебисцита было вызвано конфликтом между Лукашенко и Верховным советом, большинство мест в котором тогда принадлежало коммунистам и аграриям (Беларусь к тому моменту была парламентско-президентской республикой со все еще заметным влиянием законодателей). Парламент не давал хода подписанным в Администрации президента правовым актам, признавая их незаконными через Конституционный суд. Тогда Лукашенко решил сконцентрировать в своих руках всю полноту власти и инициировал проведение референдума по этому вопросу.
Назначенный Верховным Советом глава Центризибиркома Виктор Гончар заявил, что результаты референдума из-за многочисленных нарушений при его организации не подпишет. В ответ силовики заблокировали для Гончара вход в ЦИК, а на его место в обход всех существующих процедур была назначена Лидия Ермошина. Депутаты Верховного Совета инициировали в отношении Лукашенко процедуру импичмента. Госдеп США предупредил о возможном расколе страны.
Лукашенко спасли от отставки приехавшие из Москвы представители российского парламента и правительства, под началом которых конфликтующие стороны подписали компромиссное соглашение: парламент отзывает импичмент, а результаты референдума будут иметь рекомендательный характер. Однако рассмотрение соглашения в парламенте сорвалось — по одной из версий, из-за действий сторонников Лукашенко в ВС. Тот в итоге объявил, что результаты референдума все же будут носить обязательный характер. Парламент попытался возобновить импичмент, но было уже поздно. Сразу после референдума Лукашенко распустил Верховный Совет, вместо него из лояльных депутатов было создано двухпалатное Национальное собрание. Республика стала президентской.
Запад, естественно, с таким ходом событий согласен не был — многие страны попросту не признали легитимность нового парламента. Члены разогнанного Верховного Совета продолжали представлять Беларусь на международном уровне, в том числе в Парламентской ассамблее ОБСЕ. ЕС отказался признавать изменения в Конституции легитимными, белорусский парламент лишился статуса «специально приглашенного» в Парламентской ассамблее Совета Европы, большинство программ сотрудничества было свернуто (за исключением гуманитарной помощи, региональных программ и программ помощи развития демократии). Прекратилась и прямая финансовая поддержка: по информации литовского дипломата Рамунаса Давидониса, по программе Технической помощи СНГ (TACIS) Минск в 1991—1995 годах получал по 10 миллиардов ЭКЮ (предшествовавшая евро безналичная валютная единица ЕС, в 1999 году была заменена на евро в соотношении 1 к 1) ежегодно, в 1996—1999 было запланировано перечисление еще 37 миллиардов ЭКЮ (на конец 1996 года 1 ЭКЮ был эквивалентен 1,27 доллара, то есть речь шла о 29 млрд долларов за четыре года). Однако после второго референдума программа была почти свернута — Беларусь в итоге получала всего 5 миллионов ЭКЮ ежегодно.
Существуют, однако, и альтернативные оценки вливаний от TACIS. В одном из документов ОБСЕ фигурирует цифра в 7,3 млрд долларов для всего СНГ в период с 1991 по 2006.
Такая ситуация не могла устраивать ни одну из сторон. В итоге уже в 1997 году Евросоюз выступил с инициативой о проведении переговоров с участием властей и оппозиции об изменениях в Конституцию. Лукашенко согласился — точнее, не он сам, а назначенный глава министерства иностранных дел Иван Антонович (в дальнейшем Лукашенко практически всегда будет разговаривать с Западом не лично, а через МИД). Министр заверял, что страна будет приветствовать сотрудничество экспертов власти и ЕС и готова принять представителей ОБСЕ и других европейских организаций.
Переговоры прошли в формате «три на три»: сторону Лукашенко представляли Антонович, замглавы Администрации президента Иван Пашкевич и начальник Главного управления общественно-политической информации (по сути, пресс-секретарь) АП Михаил Подгайный, оппозицию — вице-спикер Верховного Совета на момент роспуска Геннадий Карпенко, упомянутый выше председатель комиссии ВС по международным делам и бывший глава МИД Петр Кравченко, а также спикер ВС в 1994—1996 Мечислав Гриб. Посредниками выступали представители ЕС.
Все закончилось ничем — после нескольких встреч сторона Лукашенко отказалась от дальнейших переговоров. Фактически, единственным результатом «диалога» стало то, что Петр Кравченко вскоре вернулся на работу в МИД — на должность посла в Японии.
После провала переговоров 1997-го Запад попытался возобновить процесс. В Минск для этой цели направили консультативно-наблюдательную группу ОБСЕ под руководством авторитетного немецкого политика Ханса-Георга Вика. В 1999 удалось организовать вторую попытку диалога — Лукашенко вновь пошел навстречу. При этом со стороны власти в нем участвовали в основном общественные деятели, не имевшие реальных политических полномочий, от оппозиции — опытные политики (Станислав Шушкевич, Анатолий Лебедько, Николай Статкевич и другие). На первом этапе главным итогом стала договоренность о допуске оппонентов власти на телевидение.
Благодаря этому Лукашенко поехал на Стамбульский саммит ОБСЕ, где появился известный снимок с президентом США Биллом Клинтоном. На том же мероприятии Лукашенко подписал Стамбульскую декларацию глав государств и правительств. В ней утверждалось, что «только реальный политический диалог в Беларуси может открыть путь к свободным и демократическим выборам, способным содействовать развитию основ подлинной демократии».
Однако по возвращении из Стамбула переговоры вновь провалились. Уже в начале 2000-го Лукашенко отозвал свою подпись под Стамбульской декларацией, заявив, что вместо переговоров будет «диалог общественно-политических сил» со всеми группами общества под его руководством — это было неприемлемо для оппозиции. Такой ход событий позднее подтолкнул аналитиков к мысли, что идея о переговорах с оппозицией при посредничестве Запада изначально была рассчитана лишь на то, чтобы Лукашенко смог поехать в Стамбул. Это было нужно политику для создания образа легитимности как на родине, так и за рубежом: снимки с Клинтоном и другими мировыми лидерами тиражировались белорусскими и международными СМИ.
КНГ ОБСЕ вместе с Виком вскоре выдавили из Беларуси (участникам просто не выдавали новые визы), обвинив в ангажированности. В ответ 14 стран Евросоюза (за исключением Португалии) запретили въезд на свою территорию Лукашенко и другим высшим должностным лицам. В том же 1999-ом году в Беларуси начали исчезать политические противники Лукашенко: еще в мае пропал бывший министр внутренних дел Юрий Захаренко, а в сентябре — за месяц до саммита в Стамбуле — упомянутый выше Виктор Гончар и его друг, бизнесмен Анатолий Красовский. В июле 2000-го та же судьба постигла оператора российского телеканала ОРТ Дмитрия Завадского. Участник первых переговоров, бывший вице-спикер Геннадий Карпенко, внезапно умер в апреле 1999-го от инсульта и кровоизлияния в мозг, часть общественности не верит в естественные причины его смерти.
Об обеих попытках переговоров конца 90-х мы рассказывали подробнее в отдельном материале.
00-е: от заморозки отношений — к «реальной политике»
После двух попыток конца 90-х реальных переговоров об устройстве власти в Беларуси при посредничестве Запада уже не было. Вопрос стоял уже не о том, как будет устроена белорусская власть, а о том, будет ли Запад вообще общаться с Лукашенко. ЕС и США не признали итоги президентских выборов 2001-го, а также референдума 2004-го, позволившего Лукашенко баллотироваться на третий и последующий сроки.
Президентские выборы 2006-го прошли по прежнему шаблону с одним лишь отличием — несогласные с официальными результатами провели в Минске несколько крупных акций протеста, одна из которых завершилась установкой палаточного городка на Октябрьской площади. Протест был жестоко разогнан милицией через пять дней, только по официальным данным более 500 человек было задержано. На следующий день митингующие, шедшие к ИВС на Окрестина, также были разогнаны силовиками, а бывший кандидат в президенты Александр Козулин был осужден на 5,5 года лишения свободы (помилован Лукашенко в 2008-м). Ответом Запада на репрессии стали санкции, введенные против Лукашенко и его ближайшего окружения.
Тем не менее, после продолжительного холода в отношениях в начале «нулевых» к концу десятилетия страны ЕС и США вновь начали контактировать с белорусскими властями. Объясняется это тем, что в этот период обе стороны оказались заинтересованы в хоть каком-то диалоге. В мире в 2008-м разгорелся экономический кризис, что оказывало давление и на белорусскую экономику. А потому поддержка западного вектора для Лукашенко, ранее опиравшегося на дотации Москвы, вдруг стала актуальной. Оставляли желать лучшего и отношения с новым президентом России Дмитрием Медведевым. Запад со своей стороны приветствовал некоторые внешнеполитические шаги Беларуси — в частности, отказ признавать независимость Абхазии и Южной Осетии.
Не менее важно было и то, что в 2004 году Евросоюз расширился, после чего получил общую границу с Беларусью протяженностью около 1200 км. Это вынуждало Запад вести диалог с белорусскими властями по некоторым двусторонним вопросам, в частности — по миграции. Результаты парламентских выборов, прошедших осенью 2008-го, не были признаны ОБСЕ демократическими и соответствующими международным стандартам, однако организация отметила, что белорусская сторона шла на сотрудничество активнее, чем раньше.
В итоге Минск для начала получил так необходимые деньги — уже в январе 2009 года МВФ одобрил выделение Беларуси громадного стабилизационного кредита на 2,5 миллиарда евро. На сайте Лукашенко появилась публикация под заголовком «Беларусь продолжает последовательное выстраивание конструктивного и всестороннего диалога с ЕС», в которой рассказывалось о полученном ЕС разрешении на работу на территории страны Представительства Комиссии Европейских сообществ. В апреле того же года Лукашенко совершил свой первый за 14 лет визит в Европу — в Ватикан на встречу с папой римским Бенедиктом XVI, премьер-министром Италии Сильвио Берлускони и министром иностранных дел этой страны Франко Фраттини.
В марте 2009-го на заседании Европарламента в Страсбурге депутаты обсуждали «новую политику» в отношении официального Минска.
«Европарламент с пониманием отнесся к предложению Еврокомиссии и Совета Евросоюза возобновить отношения с Беларусью, предложить ей участие в программе „Восточное партнерство“, поскольку политика изоляции в целом себя не оправдала, — рассказал по итогам дискуссии евродепутат от Литвы Юстас Палецкис. — <…> Были, конечно, и высказывания о том, что со стороны ЕС шаги навстречу Беларуси сделаны слишком рано, что в стране до сих пор не произошли изменения, которые позволили бы уже сейчас переходить к диалогу. Но такие голоса оказались в меньшинстве. Большинство считает, что, естественно, нужно следить за тем, как будут дальше развиваться события в Беларуси применительно к соблюдению прав человека и демократизации, но все-таки нужно путем диалога и снятия барьеров постараться сделать так, чтобы Беларусь встала на путь демократических перемен».
Также Палецкис заявлял, будто бы возвращаясь к повестке конца 90-х, что «будут использованы все меры, чтобы усадить за общий стол представителей властей и оппозиции». Фактически, это знаменовало собой переход ЕС в отношениях с Беларусью к концепции «реальной политики», когда идеологические расхождения уходят на второй план, а рассматриваются исключительно практические аспекты взаимодействия.
В Избирательный кодекс Беларуси даже внесли несколько поправок в соответствии с рекомендациями ОБСЕ, а действие печально известной статьи УК за действие от имени незарегистрированной организации «заморозили». Такая политика ЕС в 2010-м привела к, наверное, самым удивительным выборам президента в истории Беларуси с точки зрения свободы во время предвыборной кампании. К участию в гонке, кроме самого Лукашенко, были допущены 9 человек — существуют даже сомнения, что часть из них действительно собрала требуемые 100 тысяч подписей. На улицах городов появились пикеты независимых кандидатов, на которых открыто критиковали власть, в киоски вернулась негосударственная пресса.
Сами выборы, состоявшиеся 19 декабря, обернулись для Запада разочарованием. В центре Минска вновь собрались протестующие, которых при попытке проникнуть в здание Дома правительства атаковали силовики. Жесткий разгон акции с применением дубинок завершился задержанием более чем 600 человек, семеро из них были кандидатами в президенты.
Все это не могло не сказаться на реакции Запада: кроме уже привычного непризнания выборов честными, свободными и прозрачными, прозвучали обвинения в чрезмерном применении силы. Начавшийся вскоре уголовный процесс против задержанных кандидатов в президенты также не способствовал диалогу с Лукашенко. В то же время сменилась и миролюбивая риторика самих белорусских властей — уже в январе 2011-го газета Администрации президента «СБ» обвинила в организации протестов спецслужбы Польши и Германии.
10-е: торг политзаключенными и окончательный (?) разрыв
После выборов 2010-го отношения Беларуси с Западом вернулись даже не на привычный уровень «нулевых», а, вероятно, опустились на более низкий. Получив свои бонусы от кратковременного потепления в отношениях, Лукашенко вернулся к прежней риторике. Евросоюз запретил въезд в Европу самому политику и его приближенным (оставив, тем не менее, возможность для контактов с другими официальными представителям власти). Лукашенко устами представителя МИД Андрея Савиных обещал «пропорциональные и адекватные по содержанию меры», а в случае применения экономических санкций анонсировал «самый жесткий» ответ. Церемонию инаугурации Лукашенко западные дипломаты бойкотировали, тот в свою очередь заявил, что «плевать хотел» на мнение и комментарии западных экспертов.
В тот же период власти Беларуси начали осваивать в общении с Западом новый инструмент, впоследствии прозванный «торгом политзаключенными». После президентских выборов за решеткой оказались как кандидаты в президенты, так и участники их штабов, а также другие политические активисты и простые участники митинга 19 декабря. По уголовному делу об участии в массовых беспорядках проходило более 50 человек, еще части обвиняемых вменялась организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, отдельным — хулиганство. Всего в итоге осужден был 41 человек.
В западном (да и частично в белорусском) обществе в то же время шла дискуссия о том, нужно ли идти на диалог с Лукашенко в целях освобождения политзаключенных. В Евросоюзе были очевидно растеряны провалом политики нескольких предыдущих лет.
Немецкая депутат Уте Цапф в январе 2011-го, рассуждая об обысках, арестах, увольнениях с работы, угрозах в адрес родных и близких белорусских оппозиционеров, говорила, что это является «прямым ударом по курсу на сближения с Европой». Цапф признала, что прежняя политика кнута и пряника в отношении Беларуси не принесла результата: «У нас больше нет кнута, а пряники они не хотят брать, поэтому мы сегодня пребываем в растерянности».
«Вопрос санкций остро ставит перед политиком и в Беларуси, и на Западе проблему выбора: руководствоваться прагматическими интересами или моральными. Для того, чтобы освободить политзаключенных, безусловно, нужны самые жесткие санкции, и в первую очередь экономические. Мы здесь, в Беларуси, не имеем права жертвовать судьбами арестованных», — рассуждал в комментарии для BBC один из задержанных 19 декабря кандидатов в президенты Виталий Рымашевский.
Путь, избранный Евросоюзом, стал очевиден ближе к концу 2011-го — тогда начался постепенный выход политзаключенных на свободу. Усиления санкций против Беларуси не последовало. Тогда же глава МИД Болгарии сообщил, что Лукашенко пообещал уже к октябрю освободить вообще всех политзаключенных (забегая вперед, скажем, что этого не произошло).
«Пресса и общественность начинают аплодировать, забывая о давних и серьезных грехах белорусского лидера, а европейский бизнес ликует и подталкивает политиков к переговорам с Минском, — объяснял происходившее директор Центра имени Бертольда Бейтца в Германском обществе внешней политики Александр Рар. — Это такая циничная игра, которой уже много лет, но Запад ведь тоже в нее играет. <…> Лукашенко пытается спасти ситуацию, однако старые методы управления уже не работают, а сам он не хочет зависеть от одной России».
Продвижение переговоров и постепенный выход политзаключенных на свободу не всегда находили отклик в белорусском обществе. Так, белорусский правозащитник Алесь Беляцкий полагал, что на решение не вводить против Беларуси экономические санкции в 2011-м повлияли неафишированные усилия белорусских дипломатов и чиновников. «Мне кажется, нынешнее решение ЕС реально ограничиться визовыми санкциями есть результат закулисной дипломатии, которая не принесет пользы народу Беларуси. Опыт отношений Европы с режимом Лукашенко уже мог бы убедить европейцев, что полумерами здесь ничего не решишь. Арестованные оппоненты Лукашенко в который раз становятся предметом политического торга для белорусских властей», — замечал он.
Итогом стал постепенный (в течение нескольких лет) выход политзаключенных на свободу. Некоторые провели в заключении весь срок — к примеру, лидер «Молодого фронта» Дмитрий Дашкевич отбыл за решеткой два года, присужденных за «хулиганство», отказавшись писать прошение о помиловании в адрес Лукашенко. Затем к его сроку добавили еще год, признав виновным в злостном неподчинении требованиям администрации исправительного учреждения. На свободу Дашкевич вышел лишь в конце августа 2013-го, проведя в колонии почти три года.
Однако решение вопроса с «узниками совести» привело к постепенной разморозке отношений с Западом, которая еще больше ускорилась после событий в Украине в 2014 году. Беларусь на официальном уровне так и не признала Крым, продемонстрировав субъектность во внешней политике, а также приложила множество усилий для формирования имиджа миротворца, став в итоге основной площадкой для переговоров между конфликтующими сторонами.
После российской агрессии в Украине белорусские власти все чаще говорили о многовекторности внешней политики и пытались нащупать точки соприкосновения в контактах с ЕС и США. Незадолго до очередных президентских выборов, в августе 2015-го, Лукашенко внезапно помиловал всех считавшихся политзаключенными людей — одним из них был Николай Статкевич, находившийся за решеткой с 19 декабря 2010-го (он стал последним вышедшим на свободу из числа осужденных по тому делу).
Ближе к концу десятилетия стремление Беларуси к диалогу вновь стало давать свои плоды. В 2016-м с Лукашенко и ряда чиновников были сняты запреты на въезд — тот, правда, вновь съездил в Ватикан, а от многочисленных приглашений на организованные структурами ЕС мероприятия отказался. В 2019-м, на фоне обострения в отношениях с Россией, политик отправился с визитом в Австрию. В свою очередь зачастили с визитами в Минск и европейские, а также американские чиновники. В том же 2019-м президент Польши Анджей Дуда пригласил Лукашенко на памятные мероприятия в связи с 80-й годовщиной начала Второй мировой войны, при этом Владимир Путин такого приглашения не получил.
Апогеем развития западного вектора белорусской дипломатии «десятых» стали визиты сначала советника президента США по нацбезопасности Джона Болтона, а затем — госсекретаря Майка Помпео. Последний в том числе пообещал Лукашенко помочь решить вопрос с российскими энергоносителями. Спустя 11 лет после взаимной высылки послов стороны договорились о возвращении в Беларусь посла США.
В 2019-м произошло и событие, которое сейчас трудно даже представить: представитель Беларуси поучаствовал во встрече заместителей начальников генштабов Беларуси, Литвы, Украины и Польши в Варшаве. Белорусскую сторону настойчиво приглашали на саммиты программы «Восточное партнерство».
В конце 2019 года глава МИД Владимир Макей даже призывал начать сотрудничество между ЕС и ЕАЭС. «Задача — уйти от зависимости от одной страны и наладить сбалансированные отношения и с другими направлениями. Чем мы сейчас и занимаемся, налаживая отношения с ЕС, США и другими странами, которые являются дружественными для нас и открывают двери для Беларуси», — заявлял он в том же 2019-м в своем интервью пяти независимым СМИ (на данные момент продукция всех этих медиа признана «экстремистской»).
Однако очередной «медовый месяц» вновь обернулся катастрофой. 8 мая 2020 стала известна дата будущих президентских выборов — 9 августа. С этого момента началась очередная президентская гонка.
