Александр Лукашенко сегодня провел «Большой разговор» во Дворце независимости. В зале были сотрудники госСМИ, провластные блогеры, активисты и политологи, а также иностранные журналисты. Мероприятие продлилось 8 часов 15 минут, это самое продолжительное публичное выступление Лукашенко.
Если вы не готовы слушать полную версию, предлагаем краткое содержание в тысяче слов. Это не дословные цитаты, а очень сжатый пересказ.
Я не занимался предвыборной кампанией потому, что боролся с коронавирусом. Мы все правильно сделали с пандемией, не остановили экономику, не вводили комендантский час и порядочно относились к людям. Нас за это «били», критиковали. Но специалисты ВОЗ негласно признавали, что опыт Беларуси нужно перенять на Западе.
Мы эти выборы выиграли. Если вы хотите, чтобы я сказал, что не 80% — хорошо, я согласен, только отцепитесь. Может, кто-то где-то четверть процента, полпроцента добавил, глядя на соседа. Хорошо, не 80%, давайте запишем 75%. Если мне еще придется баллотироваться — я буду более серьезно участвовать, вы больше 10% не получите. Возможно, на каких-то участках победила Тихановская, а на каких-то —Лукашенко. Бюллетени можем подарить, везите их в Америку.
Основа протестов — «обезумевшие люди». На пике в Минске на улицы выходило 46 700 человек, их собрали со всей страны ради картинки. Это десятая часть тех, кто не согласен с властями. С первых выборов я неприемлем для 10% людей, это националистически настроенные люди с фашиствующим ядром. Несогласные со мной были и в Администрации президента, с некоторыми по два часа разговаривал, сейчас они все поняли.
Я был очень обижен на людей. Мне казалось, что их гораздо больше, что «очумевших» очень много. Это я сейчас понимаю, какие там технологии и сколько там было людей. Я думал: почему люди меня не слушают? Объяснял это тем, что пандемия многих затронула. Мне уже было все равно, президент я или нет, мне это осточертело. Я не себя защищал, а вас. Понимал, что не должен сдаться, тем более что мне было на кого опереться.
В Беларуси никогда не было и не будет репрессий, мне это не нужно. Я принял правила игры бандитов, которыми руководили американские спецслужбы. Протесты не были мирными, туда заранее принесли заточки, ножи и прочую взрывчатку. Заезжали с тыла и ломали омоновцев и прочих. Первые три дня наши ребята животами выдавливали людей с улиц. Потом я дал приказ поставить всех на место без стрельбы. Если бы мы проявили слабину, нас бы исполосовали, началась бы мировая война.
Пытки на Окрестина — это фейк, это неправда. Если кто-то был с синяками, они получили на улице, когда ринулись на внутренние войска и ОМОН. Окрестина — не санаторий. На Окрестина попало много бывших осужденных, у них патологическая ненависть к милиционерам. Они сразу ринулись бить милиционеров, а те их «мочканули». Дайте мне хоть одну фотографию, мы сейчас их найдем и спросим, кто бил и где бил. Некоторые люди попали под замес случайно, перед ними мы извинились. Западу глубоко наплевать, кого тут избили. Пытки выдумали журналисты, чтобы Лукашенко доставить в Гаагу. Би-би-си — фейковая компания.
Мысль, что Виталия Шишова убили белорусские спецслужбы, — глупость. Всех не перевешаешь. Его поддерживали спецслужбы Украины, Украина должна расследовать этот случай.
Я сегодня не рад, что Роман Протасевич оказался в Беларуси. Мне бы было проще, чтобы он был в Польше или Литве, эти страны его заказали. Не дай бог он погибнет — крыть нечем, преступление на территории Беларуси.
Кристиной Тимановской управляли извне, она сама бы это не сделала. Ни одного человека из спецслужб Беларуси в Японии не было, мы не практикуем этого. МОК «накатил» и рекомендовал включить в национальную сборную семерых человек с БЧБ-шным прошлым. Их нельзя было включать, их вообще не видно там было.
В конце 2021 года, думаю, мы примем эти 28 союзных программ по интеграции с Россией. Но как можно интегрироваться, если у вас цены на природный газ в два-три раза ниже, чем в Беларуси? Мы никогда не были против теснейшего союза с Россией. Беларусь пытаются оттолкнуть от интеграции, от отдельных лиц идут намеки. Интеграция Беларуси и России возможна только без потери государственного суверенитета, наднациональных органов в Союзном государстве не будет.
Мы остались вдвоем — Беларусь и Россия. Если бы оппоненты власти далеко забрались, я ввел бы российскую армию, ни один мускул бы не дрогнул. Беларусь ведет диалог с Россией о поставке ЗРС С-400, уверен, что мы эти комплексы получим. Размещать в Беларуси российскую военную базу невыгодно ни России, ни Беларуси. Но если понадобится — все Вооруженные силы России будут здесь.
Беларусь и Литва всегда жили мирно, но сейчас промелькнул «грязный луч». Литва не имеет права ставить Беларуси условия. Я не делал недружественных шагов в отношении Литвы, не прятал в Беларуси литовских боевиков или оппозиционеров. Мы никому не угрожаем миграцией. Вы нас ставите в те условия, мы вынуждены реагировать, как умеем.
Санкции Запада могут иметь обратный эффект. Если Литва остановит транзит калийных удобрений, Беларусь перенаправит потоки в другие порты на территории России. Великобритания может подавиться своими санкциями. Мы тысячу лет не знали этой Великобритании и знать не хотим, вы прихвостни американцев. Меня пытаются запугать или подвести к международному трибуналу. Бесполезно меня пугать, я все равно когда-то умру.
Украина перешла красную черту, Зеленский побежал за Западом. Оружие идет в Беларусь в основном с Украины, мы видим, кто из силовиков и официальных органов власти в Украине это организовывает. Сейчас мы закрыли намертво эту границу. Беларусь не будет вводить санкции против Украины. Если бы Минск хотел поставить Киев на колени, то вместе с Россией прекратил бы поставлять ей горюче-смазочные материалы. Я однажды рискну и переступлю границу без оружия, и у меня будет не 40% украинцев, а минимум 90%. И мы Украину вернем.
Я признаю Крым, когда последний олигарх в России начнет поставлять туда продукцию. Представители ЛНР были в Минске и допросили Протасевича, остались удовлетворены разговором. К концу года все переселенцы из Донбасса должны получить белорусское гражданство.
Воскресенский должен заложить голову за тех, кто просит о помиловании. Мы договорились об этом в СИЗО. В списке около 100 человек: «заблудившиеся», банкиры и бывший директор могилевской филармонии.
Я сам принял решение посетить СИЗО КГБ, Вакульчик чуть в обморок не упал. Я думал, что мне придется решать с ними вопрос, у меня должны были быть основания для помилования. Честно говоря, мне как-то жаль их стало. Есть у меня такая слабость, несмотря на мои героические подвиги.
Мы должны честно провести референдум по Конституции, все сделаем демократично. В проект новой конституции можно добавить приоритет национального законодательства над международным. О нейтралитете Беларуси там писать не нужно, его фактически нет.
Не надо гадать, когда уйдет Лукашенко. Очень скоро. После него будет президентом тот, кого белорусский народ изберет. У нас человек 15−20, которые могут вырасти в президенты, они все на виду.
17 сентября — святой праздник. Если бы не было 17 сентября 1939 года, не было бы самой Беларуси. Спасибо Иосифу Сталину, надо ему где-то памятник за это поставить.
У нас такой закон: если показался с экстремистской символикой — мало не покажется. Мы будем наращивать эти усилия. Независимые СМИ все изворотили, искромсали государство, такие организации будут зачищены.
Не знаю, какие полторы тысячи айтишников уехали, у нас постоянный прирост в ИТ-парке. С теми, кто уехал, до нитки разберемся, будем персонально по каждому разбираться. Основатель EPAM Аркадий Добкин перечислял деньги на протестные акции, это уже установлено. Деньги дали — перечислили, а они тут делили. Мы не будем зажимать айтишников, но мы должны видеть все финансовые потоки, об этом мы изначально договаривались.
Мы наведем порядок в образовании, установим стандарт, которому должны все соответствовать. В вузах не будем больше растить противников нашего государства. Но обязательно молодые люди должны иметь свою точку зрения.
Я рад, что все так закончилось. Это была хорошая ревизия нашего общества. Меня радует, что не было массового предательства в силовых структурах и госорганах. Некоторые под плинтусом сидят до сих пор. Но мы их достанем, никто из предателей в госструктурах работать не будет. Могли бы государственные структуры и органы быть поактивнее. Мне пришлось каждый день сидеть и управлять определенными моментами.