Все цитаты о встрече с Лукашенко в СИЗО в одном тексте. Сравнили их — и кое-где нашли различия

В прошлом году Александр Лукашенко приезжал в СИЗО, чтобы встретиться со своими оппонентами, в том числе Виктором Бабарико и Сергеем Тихановским. С тех пор прошел почти год — часть участников событий уже на свободе и высказалась на эту тему. Zerkalo.io сравнило «показания» присутствующих по основным вопросам. Спойлер: в процессе нашлось одно обещание, которое Лукашенко «забыл» выполнить.

Одно объяснение на всех, почему Лукашенко пришел в СИЗО. Но как он указал на это — описано по-разному

Воскресенский: «Президент сказал: «Я пришел сюда из-за Юры (показал на меня), я посмотрел передачу Марата Маркова, где он сказал, что нужно бороться за каждого человека, и я буду бороться за каждого, поэтому я хочу вас выслушать, что я делал не так, то есть помогите мне разобраться, потому что я люблю эту страну, строил ее так, как считал нужным, сейчас я вижу, что были какие-то моменты, может быть, не совсем правильные, но я был один, мне никто не помогал, возможно, я кого-то отверг, пожалуйста, я хочу выслушать ваше откровенное мнение».

Шкляров: Был момент, когда Лукашенко положил на плечо Воскресенскому руку и сказал: «Если бы не Юрий, я бы вообще сюда не пришел».

Встреча была тайной без исключений

Воскресенский: «Никаких разговоров о том, что будет круглый стол с президентом, не было, даже конвоиры побелели, когда увидели президента. <…> Никто из участников до последнего момента не знал о встрече. Что касается рассадки, стояли таблички, мы не принимали участия в том, кто и где будет сидеть, потому что находились все время в камерах. Потом стояли и смотрели друг на друга, думали, зачем нас собрали, может, для какого-то коллективного интервью. И тут заходит президент».

Власова: «Я сначала не поверила, что это Александр Григорьевич, что это президент пришел. Думала, это двойник, шоу, розыгрыш, но минут через десять, когда мы стали приходить в себя, поняли, что это президент — вот сидят его сопровождающие лица. Тогда стало понятно, что происходит что-то сверхъестественное, потому что никто из присутствующих не ожидал встречи с Лукашенко».

Салей: «Там стаялі таблічкі з імёнамі, толькі побач з адным крэслам не было таблічкі. Што гэта будзе Лукашэнка, я не мог здагадацца. Потым завялі Васкрасенскага, за ім зайшоў Лукашэнка і сказаў: „Прысаджвайцеся“ — усе селі».

Все сошлись на том, что Бабарико был самым подготовленным

Воскресенский: «Часть моих коллег показали свою полную некомпетентность. Например, его спрашивают: как же так, мы же сейчас еще больше зависим от России? Президент отвечает: как ты говоришь такое, если не владеешь цифрами; когда я приходил в 1994 году, экспорт в Россию был 87%, по итогу 2019 года — 47%, то есть я по всему миру езжу, чтобы диверсифицировать нашу экономическую политику. Кстати, Бабарико это подтвердил. И практически все обвинения коллег по круглому столу, я потом их проанализировал и был удивлен, были некомпетентны, они говорили абсолютную чушь. <…> Многие, за исключением Виктора Дмитриевича, который блестяще подготовлен, говорили на эмоциях».

Власова: «Александр Григорьевич заявил, что он бы хотел обсудить новую Конституцию и в связи с этим хотел бы услышать наше мнение. Но никто не был готов. Виктор Бабарико сказал кое-что, основные положения: о частной собственности, о разделении властей, что-то еще».

По поведению Тихановского тоже нет расхождений

Воскресенский: «Начало было очень конструктивным, но тут начал кричать Тихановский: „Отпусти меня!“ В смысле „отпусти“? <…> Тихановский начал кричать на президента, президент начал ему оппонировать, мы начали успокаивать, то есть встреча была на грани срыва. Я тоже успокаивал Сергея Леонидовича».

Салей: «Ціханоўскі быў у сваім стылі, даволі рэзкі, <…> мы часам нават спрабавалі папрасіць яго паводзіць сябе спакойней. Лукашэнка таксама зрабіў яму заўвагу, „каб не перапыняў прэзідэнта“, на што Ціханоўскі адказаў, што яго гэтым не здзівіць — у яго жонка прэзідэнт. Усе засмяяліся. „Тады ў жонкі аб вызваленні і прасі“, — сказаў Лукашэнка».

Шкляров: «Сережа тогда на повышенных тонах говорил с экс-президентом: «За что вы Шклярова взяли?! Я его первый раз вижу!»

Непонятно, были озвучены условия выхода или все же нет

Тихановский: «Он прямо сказал, что в его власти, сидеть нам или нет. Что те, кто будет „сотрудничать“, выйдут. Сказал, что двое выйдут уже завтра (так и получилось: Воскресенский и Рабцевич вышли на следующий день после встречи в СИЗО. — Прим. ред.)».

Власова: «Для Виктора Бабарико были озвучены конкретные условия выхода. Я, наверное, не имею права сказать их, но они были озвучены на этой встрече. Больше никаких условий перед нами поставлено не было».

Лукашенко (со ссылкой на распечатку их разговора, который состоялся в бане после встречи в СИЗО): «Ему сын Эдуард говорит: папа, надо деньги отдавать. А он даже не разговаривает. И он начал с ним обсуждать, сколько надо вернуть денег наворованных — там 10 миллионов, 20 миллионов. А я думаю: боже мой! Ты одной ногой в тюрьме. И ты еще обсуждаешь, сколько вернуть, а сколько не вернуть. (…). Пусть возвращает все, что есть, и с богом едет в Турцию в свои особняки, которые он там построил. И среди турков живет, чтобы понял, что такое Беларусь и что он потерял».

Салей: «[Лукашэнка] сказаў, што ў нас прававая дзяржава, няма палітвязняў, а нашымі крымінальнымі справамі будзе займацца следства і суд».

В интервью KYKY.org Шкляров отметил: «Мне предложили сходить на БТ, дать интервью кому-то, но я отказался. Изначально эти эфиры и были условием освобождения, на что я ответил: „Окей, везите меня обратно в СИЗО“. И меня отвезли, но спустя пару дней все же выпустили», — однако неясно, эти условия были озвучены на встрече или все же после.

Впечатления от Лукашенко остались разные

Шкляров: «За это время [27 лет] он научился мастерски врать и манипулировать, и начал верить в свою ложь — я это понял во время встречи в КГБ. Поэтому нельзя сказать, что Лукашенко — слабак, но это не значит, что он умный и правильный».

Салей: «Ён шчыра верыць, што ён найлепшы кіраўнік краіны, што яго падтрымлівае большасць».

Воскресенский: «Президент записывал мнение всех, он оппонировал очень эффектно. <…> Я верю, президент понял, что надо найти общий язык для сохранения страны. На круглом столе он подчеркнул: „Мне ничего не надо, мне нужен порядок и спокойствие в стране“, поэтому я лично ему поверил».

Диалог, который как бы был, но его не было

Здесь мнения у участников встречи разные.

Власова: «Я вам скажу, что диалога как такового не было. Если четыре с половиной часа разбить, то полчаса — минут сорок пять говорили заключенные, а все остальное время — Александр Григорьевич».

Воскресенский: «Президент дал вводную, все высказывали свои предложения, прежде всего по Конституции, политическому формату, высказывали недовольство по итогам избирательной кампании. <…> Диалог со всеми участниками был на равных».

Бабарико через адвокатов передал, что субботнюю встречу диалогом назвать нельзя, так как участники диалога должны быть равны, а Лукашенко говорил с людьми, находящимися в СИЗО.

Знак тоже сказал адвокатам, что это не были переговоры, это было изложение мнений.

Все запомнили, что срок президентства будет ограничен (а еще Лукашенко дал обещание, которое не выполнил)

Власова: «Из того, что я помню, было сказано, что президентский срок будет ограничен двумя сроками и что он на следующих выборах участвовать не будет. А сейчас ему нужно время для реформ. Реформы будут идти, Конституция будет принята, а потом будут выборы. Во-первых, звучал срок — два года. А потом прозвучало „к лету следующего года (то есть к лету 2021-го. — Прим. ред.) будет принята Конституция и пройдут выборы“. Тут я не могу сказать, какой срок был реально озвучен».

Воскресенский: «Скажу вам еще одну сенсацию с круглого стола, Лукашенко заявил: даю вам слово, я сам выступил с поправкой, чтобы в Конституции количество сроков президента было ограничено до двух. <…> Он дал слово всем участникам круглого стола, что наелся президентства, что это его последний срок: «Даю вам слово, ребята».

Подход Лукашенко каждый оценил по-своему

Участники встречи по-разному восприняли поведение Лукашенко.

Власова: «Лукашенко не проявлял к нам эмпатии, но и не проявлял негатива откровенного. Он даже высказывался: «Я вижу, что вы любите Беларусь так, как и я».

Салей: «[Лукашэнка] асабіста хацеў глянуць на кожнага і ацаніць. Я думаю, ён пераканаўся, што гэта адукаваныя людзі, якія любяць сваю краіну, а не злачынцы».

Тихановский: «Он трижды [на встрече] назвал меня будущим президентом и при этом смотрел на Виктора Бабарико, чтобы воздействовать на него и внести раскол».

Непонятно, как везли в баню. Есть разные версии

Со слов участников встречи, ехали без наручников. Но Шклярову почему-то запомнилось, что его туда везли в них.

Шкляров: «После встречи с Лукашенко меня увели в камеру СИЗО КГБ № 12, Бабарико сидел в девятой. Пришли на следующий день рано утром, еще даже завтрака не было, и повели в знаменитую камеру, где обычно людей избивают. Страшное место, изнутри обитое мягким дерматином, все в кровоподтеках. Выглядит как психушка. Когда завели туда, раздели догола и надели наручники, я тогда стоял и думал: все, сейчас начнут колошматить. Но в итоге я попал в баню».

Салей: «Лукашэнка сказаў, што трэба нам лазню арганізаваць. Ноч я быў СІЗА КДБ. На наступны дзень пасадзілі ў аўтобус без кайданкоў: «Па распараджэнні вышэйшага кіраўніцтва спецсродкі да вас ужывацца не будуць»».

Воскресенский: «…на следующий день [после встречи в СИЗО] мы вышли без наручников, а любые выходы вне СИЗО сопровождаются наручниками, нам ничего не говорили, мы сели в микроавтобусы с конвоем и поехали».

Пили сок (или чай?), о политике не говорили (или говорили?)

Воскресенский: «Когда зашли в комплекс, там уже был накрыт стол — сок, бутерброды, нарезка, картошка, но без алкоголя — вот это нас очень расстроило, но нам сказали, что это запрещено».

Салей: «Прыехалі за горад: старая лазня з перадбаннікам, басейнам невялікім, быў накрыты стол з бутэрбродамі, чай, — поўны сюррэалізм, але лепш, чым у СІЗА. Мы там жартавалі, усе разумелі, што ўсё запісваецца і праслухоўваецца, але мы бачылі неба, гаварылі свабодна, гулялі па тэрыторыі, Ціханоўскі патрабаваў піва, але нам піва не далі».

Шкляров: «В бане никто про политику не говорил. <…> Все в тот момент были веселыми, смеялись, обнимались. Были очень рады увидеть друг друга. К тому же на столе впервые за долгое время была тушеная картошка, какое-то сало, свежий хлеб — хороший, не тюремный. Да и сама баня приводила в восторг».

Интересно, что Шкляров заметил, что никто не говорил о политике, при этом Воскресенский говорит об обмене новостями: «…мы все свободно общались друг с другом, передавали новости, ведь мы <…> в информационном вакууме, смотрели только белорусские телеканалы».