Готовится ли ядерный удар по Литве на самом деле? Артем Шрайбман отвечает на вопросы читателей

Откуда пошли разговоры о ядерном ударе по Литве и начале войны с НАТО? Как Лукашенко использовал теракт в Москве в своих политических целях и приведет ли это к тому, что беларуские силовики станут более жестокими? Что должно произойти, чтобы Украина позволила себе наносить удары по территории Беларуси? Эти вопросы задали нам вы, а мы переадресовали их политическому аналитику Артему Шрайбману и записали новый выпуск проекта «Шрайбман ответит», это его текстовая версия.

— Недавно член ОПК Валерий Сахащик заявил, что Россия и Беларусь готовят планы по применению ядерного оружия и «блицкригу на Вильнюс». Это какой-то блеф или действительно российско-беларусская группировка может напасть на страны НАТО?

— Я не могу отвечать за качество источников и за мотивацию Валерия Сахащика. Очевидно, что также имеет значение не только достоверность самой информации, но и то, как все люди, которые по цепочке ее нам передают, ее интерпретируют.

Учитывая, что и Россия, и Беларусь уже много десятилетий воспринимают все страны Балтии, Польшу и в принципе НАТО как своего потенциального противника, я уверен, что и в Беларуси, и в России в генштабах лежат разные планы на случай разных сценариев военного столкновения с соседями. Это, разумеется, касается и войны с Польшей, и со странами Балтии. И в том числе с использованием ядерного оружия. Некоторые из этих сценариев отрабатывались на учениях в прошлые годы.

Вполне возможно, что на фоне войны в Украине эти планы достаются с полок, обновляются. И кто-то, кто имел к ним доступ, мог сделать вывод, что готовится что-то конкретное.

Кроме того, люди, в том числе беларусские политики, могут быть движимы желанием предотвратить худший сценарий через его обнародование, то есть провести такую своеобразную информационную операцию. Если громко заявлять, что вот оттуда готовится нападение, то как минимум ты стимулируешь свою сторону рассматривать эти варианты и, возможно, готовиться к ним. А другую сторону заставляешь оправдываться, обещать, что такого не будет. Это, конечно, не гарантия срыва замысла врага, если он у него есть, но это как минимум затрудняет реализацию этих планов.

Я не военный эксперт, но чисто теоретически идея использовать и ядерное оружие, и блицкриг сухопутными войсками на одном и том же направлении мне кажется сомнительной. Потому что наступать придется на выжженную землю, которая к тому же будет заражена каким-то количеством радиации. Не говоря уже о том, что от Вильнюса до беларусской границы считаные десятки километров и ветер может дуть в разные стороны.

В любом случае нужно смотреть на реальные приготовления к войне и на ее возможные цели. И пока мы не видим какой-то значимой концентрации войск на границах стран Балтии. А учитывая скованность российской армии в Украине, любые броски на Вильнюс потребуют долгой многомесячной подготовки, которую невозможно будет не заметить. Это и дополнительная мобилизация в самой России, возможно, и в Беларуси, и дополнительная переброска в Беларусь новых войск, боеприпасов и техники.

И открытым остается вопрос о целях такой операции. Можно, конечно, зайти на территорию Литвы, даже небольшим контингентом, и надеяться, что НАТО не даст отпор. Но ради чего? Во вторжении в Украину в 2022 году были хотя бы понятные цели. Они были иллюзорными, но их можно было сформулировать: это подчинение себе соседки или хотя бы по возможности оккупация как можно большего количества земли.

Что может быть такой целью в Балтии? Оккупация всех трех республик? Ожидается, что граждане этих стран, возможно, самых антироссийски настроенных в Европе, будут просто сидеть по домам или встречать оккупантов с цветами? Россия в Украине уже на этом обожглась. Пробить коридор через Сувалки на Калининград? Но он не станет безопасным путем для транзита товаров. Это будет не транспортная артерия, а зона боевых действий. И такой же зоной боев станет все Балтийское море, что по факту скорее заблокирует Калининградскую область, чем откроет к ней дополнительные пути.

И тут в анализе вероятности войны мы попадаем примерно в ту же позицию, в которой мы были перед началом полномасштабного вторжения два года назад. То, что казалось безумием с военной и любой другой точки зрения, в итоге все равно произошло. Сейчас степень безумия, необходимая для такой авантюры, намного выше. Но это не значит, что российское руководство никогда не сможет к ней прийти.

Мы не знаем, что будет происходить с Путиным и его, давайте скажем мягко, мировоззрением. А от Лукашенко в этих вопросах я в принципе не ждал бы никакой субъектности или инициативы. У Минска нет ни военных ресурсов, чтобы делать такие самостоятельные акции, ни свободы маневра, чтобы позволять себе подобные провокации без разрешения Москвы.

Ну и учитывая, насколько заранее стали известны планы России по вторжению в Украину спецслужбам США, я бы начинал всерьез волноваться именно тогда, когда какие-то сливы начнутся от разведок стран НАТО и в первую очередь американской.

— Александр Лукашенко сказал, что совершившие теракт в концертном зале «Крокус Сити Холл» изначально ехали в сторону беларусской границы. Это заявление ставит под сомнение утверждения Владимира Путина и других российских чиновников о том, что участники нападения заранее готовились к отступлению в Украину. Политика не смущает, что он противоречит президенту России?

— Основной смысл заявления Лукашенко был не только в том, что эти террористы ехали в Беларусь, а в том, как он участвовал в операции по их аресту. Якобы эти террористы хотели попасть в нашу страну, каким-то телепатическим образом увидели, что Лукашенко уже перекрыл границу, свернули на юг, и по пути в Украину их и поймали. Не случайно Лукашенко также сказал, что они с Путиным сутки не спали, постоянно были на связи, и в итоге удалось арестовать террористов. То есть вырисовывается целая совместная союзная операция.

Заметно, что это для Лукашенко не был просто «проходной» вопрос. Он сказал об этом дважды в течение двух дней: сначала на встрече с омским губернатором, а затем, посещая войска на учениях у литовской границы. Здесь проявляется давняя психологическая особенность Лукашенко. Ему очень нравится преувеличивать свою роль во всем, что касается какой-то помощи Москве. Эта привычка идет еще из времен позднего СССР, когда маркером важности любого политика было то, как серьезно к нему относятся в столице нашей «большой единой родины». Лукашенко еще 30 лет назад рассказывал, как его в 80-х хвалил сам Горбачев. Затем — что его пригласили рецензировать программу реформ советского государства. Она тогда называлась «500 дней». Кроме того, он хвастался, как принимал участие в заседаниях советского правительства. Такие рассказы о близости к принятию решений в Кремле сопровождали Лукашенко на протяжении всей его карьеры. Буквально в прошлом году он говорил, как чуть ли не единолично остановил колонны вагнеровцев, которые шли на Москву, потому что позвонил Пригожину в нужный момент.

Судя по всему, Лукашенко в какой-то степени все еще воспринимает себя человеком из провинции, которому для его статуса и авторитета среди коллег очень важно, как его воспринимают в Москве. И когда мы имеем дело с чем-то настолько глубинным, как тяга человека к признанию кем-то равным с большими начальниками, то очевидно, что он становится менее аккуратным в своей риторике. Как и в истории с Вагнером, когда Лукашенко преувеличивал свою роль в разрешении кризиса, по факту преуменьшая роль Кремля.

Здесь мы наблюдаем нечто похожее. Увлекшись рассказом о важности перекрытия беларусской границы, Лукашенко, видимо, не заметил, как сам опроверг доминирующий в российских СМИ и спецслужбах мотив о том, что террористы направлялись в Украину, где их ждал «запасной аэродром». Думаю, что теперь Лукашенко и его пресс-служба рассчитывают, что его высказывание просто не заметят или предпочтут не заметить в Москве. И так оно в принципе и может произойти. Кремлю сейчас особо незачем с ним ругаться. И к его стилю россияне привыкли.

— Часть задержанных после теракта в Москве имели следы физического воздействия — мужчин пытали. В интернете есть видео, где одному из них отрезают и запихивают в рот часть уха. Публиковалось и фото возможной пытки другого из них током с присоединением проводов к гениталиям. Как легализация насилия со стороны российских силовиков повлияет на то, что делают их беларусские коллеги?

— С одной стороны, градус репрессий в Беларуси традиционно выше, чем в России, и поэтому если российские силовики позволяют себе что-то новое, то, скорее всего, в какой-то форме в Беларуси это уже применяется. Например, сейчас российские власти всерьез обсуждают возвращение смертной казни. И российские политологи разговаривают о том, насколько значимым регрессом, ужесточением режима это будет.

Для нас же смертная казнь — это фактически рутина. И за последние годы сферу применения смертной казни в Беларуси распространили на новые преступления — покушения на теракты, измену государству. То есть за те статьи, по которым в том числе обвиняют и судят некоторых оппонентов режима и лидеров оппозиции в изгнании.

То есть с сугубо правовой точки зрения беларусские власти уже могут казнить своих оппонентов, пока в России только задумываются о судьбе моратория.

В России одного подозреваемого в терроризме привели в суд без сознания, а другого с остатками пакета на голове, который, судя по всему, использовался для пыток. Это, конечно, выглядит дико, и такую степень демонстративной жестокости мы в Беларуси пока не видели. Но, в отличие от Беларуси, в России на этом суде работали хотя бы какие-то журналисты. У нас, если бы власть захотела скрыть следы таких же или еще более худших пыток, об этом бы просто никто не узнал. Как, например, ничего не известно о судьбе многих политзаключенных уже больше года. У нас даже нет достоверных сведений, живы ли они. И буквально на днях силовики задержали трех людей за то, что они присутствовали на открытых судебных процессах и, по данным силовиков, отправляли какую-то информацию правозащитникам.

Поэтому единственное, что в этой ситуации может иметь хоть какие-то осязаемые последствия для нашей страны, — это легитимизация демонстративного насилия. Если пытки в сегодняшней Беларуси все еще принято скрывать, то, посмотрев, как себя ведут россияне, какие-то беларусские силовики могут решить, что можно делать все напоказ.

В видео ГУБОПиКа, в принципе, давно практикуются разные формы издевательств над задержанными: от принуждения к сведению татуировок до обматывания людей флагами, от записи видео в явно избитом состоянии до принуждения людей к тому, чтобы они отказывались, отрекались от своих родственников.

Теперь, учитывая, как высоко задрали планку россияне, можно представить себе и больше жестокости от беларусских силовиков на камеру. В первую очередь ради демонстрации своей безнаказанности и устрашения недовольных.

При этом я сомневаюсь, что в Беларуси начнут показушно отрезать задержанным на видео уши или что эта практика станет скоординированной сверху. Скорее, это может проявляться на низовом уровне, в тех подразделениях, которыми руководят глубоко пророссийские офицеры и для которых именно восточный сосед является законодателем мод. Раз Большому Брату так можно, то чего нам отставать?

— Украина проводит политику «сдерживания» в отношении режима Александра Лукашенко, но при этом недавно глава СБУ подтвердил, что спецслужба причастна к атаке на российский самолет А-50 на аэродроме в Мачулищах. Где грань?

— Если попытаться сформулировать, как она выглядит на основе того, что мы видели за последние два года, то кажется, что у нее есть два компонента. Во-первых, для Украины удары по территории Беларуси остаются чем-то недопустимым. Во-вторых, Киев старается избегать необязательных для него действий, если у них есть риск антагонизировать Лукашенко еще больше.

При этом, если украинская власть считает что-то важным для победы, то сантиментов здесь намного меньше. Диверсия СБУ в Мачулищах попадает под это исключение, потому что ее целью был важный и довольно редкий радиолокационный самолет А-50, причем российский, а не беларусский.

То же самое можно сказать о политической поддержке Киевом полка Калиновского и других беларусских добровольческих подразделений. Раз люди готовы добровольно погибать за Украину, то в отношениях с ними Киев не будет уж сильно задумываться о том, нравится или не нравится это Лукашенко.

Но проблема с определением этой туманной грани в том, что она подвижна. То, что было вчера неприемлемо для Украины, с ходом времени может стать вполне допустимым. Например, за два года полномасштабной войны Украина развила свои способности по нанесению ударов в глубине российской территории дальнобойными дронами и активно этим пользуется.

Таких возможностей в таком количестве у Украины не было два года назад, когда из Беларуси в Украину летели ракеты. Но если представить себе сегодня возвращение к той ситуации весны — лета 2022 года, то я не уверен, что Киев будет таким же сдержанным в отношении целей на территории нашей страны.

То же самое касается и второго аспекта украинской политики — желания не раздражать Лукашенко. Оно тоже меняется по мере того, как Лукашенко все больше и больше погружается в объятия России. Одно дело думать, как бы не разозлить Лукашенко в ситуации, когда его армия вот-вот может зайти в Украину и кажется, что от его решения еще что-то зависит. Но чем дальше, тем менее вероятным становится открытие Северного фронта еще раз. И тем менее понятно, а чем конкретно Лукашенко может еще дополнительно навредить Украине сверх того, что он уже делает.

Поддерживать российскую военную машину своей промышленностью он не перестал. Российское ядерное оружие, судя по всему, разместил. Если Россия захочет вернуть в Беларусь свои «Искандеры» и авиацию и снова обстреливать Украину, он сможет этому помешать?

Вообще, способности как-то уйти, подвинуться от сегодняшнего статуса военного вассала у Минска в обозримом будущем не просматривается. И в Киеве это тоже начинают понимать. То есть важность удержания его от какой-то эскалации тоже снижается в глазах Украины, потому что уже непонятно, какую эскалацию он может самостоятельно инициировать.

И мы это видим по медленной, но последовательной разморозке контактов официального Киева с беларусскими демсилами, как минимум в форме назначения посла по де-факто работе с ними. То, что раньше казалось немыслимым, попадало под какое-то неформальное табу, медленно, но происходит. Но не потому, что беларусская оппозиция внезапно стала как-то более полезна для украинской победы. А потому что ослаб сдерживающий фактор, стало меньше страха в отношении того, что Лукашенко еще может сделать.

Безусловно, это не означает, что завтра Украина санкционирует рейды в Гомельскую область так же, как и в Курскую, или будет обстреливать Мозырский НПЗ так же, как она делает с российскими. Это медленный процесс, и та грань, о которой мы с вами говорим, все еще существует. Просто она постепенно размывается. И отсутствие какой-то значимой эскалации со стороны Минска в ответ на диверсию в Мачулищах больше года назад только подтвердило эту логику о том, что самостоятельной угрозы от Лукашенко исходит куда меньше, чем многие предполагали.