Новая редакция Военной доктрины Союзного государства (СГ) Беларуси и России сильно изменилась по сравнению с действовавшим до этого документом 2001 года. Чем новая версия отличается от предыдущей и что она несет для нашей страны, объясняет политический аналитик Арсений Сивицкий.
«Прошлая версия военной доктрины устарела»
Содержание Военной доктрины Союзного государства не стало полной неожиданностью, отмечает политический аналитик Арсений Сивицкий. Еще в 2018 году, когда утверждался проект документа, из заявлений официальных лиц Беларуси и России следовало, что во многом разработка и принятие новой Военной доктрины были обусловлены техническими причинами, хотя и делались оговорки о существенных изменениях в оценках военно-политической обстановки на мировой арене и вокруг Союзного государства, как правило, российскими комментаторами.
Эксперт подчеркивает, что аналогичный документ 2001 года к моменту разработки новой редакции морально устарел. А принятие национальных военных доктрин в России и Беларуси в 2014 и 2016 годах соответственно требовало его обновления.
— Например, Высший военный совет Союзного государства, фигурирующий в тексте 2001 года, так никогда и не был создан. По факту сегодня его функции выполняет Высший государственный совет СГ. Скорректированы или заменены некоторые термины. Например, понятие «угрожаемый период» заменено на «период нарастания военной угрозы (период непосредственной угрозы агрессии)» как более точно соответствующее современному пониманию перехода между состояниями мира и войны, — говорит эксперт.
Из новых национальных военных доктрин Беларуси и России в союзную перекочевала классификация военных вызовов на внутренние и внешние военные опасности и военные угрозы.
— Не обошлось без внимания к «цветным революциям» и «гибридным войнам». Эти термины не используются напрямую, но они легко узнаются в описании основных внешних военных опасностей, когда речь идет о разработке отдельными государствами механизмов развязывания внутренних вооруженных конфликтов в других государствах в целях смены действующей в них государственной власти или нарушения их территориальной целостности с использованием возможностей сил специальных операций, частных военных компаний и незаконных вооруженных формирований, — отмечается политолог.
Новая версия документа, говорит эксперт, представляет собой гибрид текста 2001 года и национальных военных доктрин России и Беларуси, только в укороченном виде.
— Например, в новой версии сужена область применения новой Военной доктрины Союзного государства — теперь она касается Региональной группировки войск и объединенных военных систем, а не военной организации государств (это весь силовой блок, плюс военно-промышленный комплекс), объединенных в военную организацию Союзного государства, что было предусмотрено старым документом. Но с другой стороны, к области ее применения добавились единое пограничное пространство, охрана государственных границ и объединенные военные системы, что стало следствием упорядочивания отдельных соглашений между Беларусью и Россией, заключенных в рамках Союзного государства в сфере военной безопасности после 2001 года.
Но главное, что в документе не изменились принципы и механизмы принятия решений Высшим государственным советом Союзного государства, подчеркивает аналитик. Они по-прежнему коллегиальны и основаны на принципе консенсуса.
— То есть Беларусь по-прежнему сохраняет высокий уровень стратегической автономии, позволяющий Минску блокировать невыгодные и не соответствующие национальным интересам инициативы и шаги России, в том числе предусматривающие применение совместных военных компонентов. Упрощая, Беларусь не сможет быть втянута в какую-нибудь военную или геополитическую авантюру против своей воли автоматически, только из-за самого факта существования этого документа. Для этого потребуется выполнение ряда процедур, в которых белорусская сторона (как и российская) сохраняет право вето, — объясняет Арсений Сивицкий.
«Текст документа получился компромиссным»
Несмотря на то, что основное изменение акцентов пришлось на факторы и характеристики современной военно-политической обстановки, которые больше имеют негативный окрас, в документе нет упоминания о крупномасштабных и региональных военных конфликтах. В то же время формулировки, касающиеся функционала ядерного оружия России как важного фактора сдерживания конфликтов с применением ядерного оружия и обычных военных конфликтов, прописаны мягче, чем в тексте 2001 года. Помимо указания на эту функцию тогда речь шла о том, что государства-участники считают возможным применение ядерного оружия Российской Федерации в ответ на использование против них ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в ответ на крупномасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических для безопасности любого из государств-участников ситуациях.
Кроме того, из текста нового документа вытекает, что речь идет только о потенциальном вовлечении Союзного государства в вооруженный конфликт, понятие которого четко прописано. Из этого косвенно можно заключить, что вероятность втягивания СГ в широкомасштабную войну союзными стратегами по-прежнему рассматривается как крайне низкая, несмотря на всю жесткую риторику по поводу риска «третьей мировой» между Россией и НАТО, отмечает эксперт.
— Текст документа получился, по моим оценкам, очень компромиссным. И это связано с тем, что его разработка велась в 2016—2018 годах в условиях применения различных подходов со стороны Беларуси и России к выстраиванию отношений с Западом. Наша страна тогда активно их нормализировала, а Россия — наоборот, находилась в конфронтации. Более того, судя по итоговом тексту, Москва не смогла настоять на построении с Беларусью единой военной организации Союзного государства, о которой было объявлено российской стороной еще в 2016 году. Подобный сценарий, будучи реализованным, серьезно бы углубил военно-политическую интеграцию с переносом центра принятия решений в Кремль и устранил стратегическую автономию Минска.
Так как документ представляет собой систему обобщенных взглядов на вопросы обеспечения военной безопасности, то с этой точки зрения он декларативный, продолжает Арсений Сивицкий. Наиболее важные и основные детали прописаны в непубличных документах, регламентирующих применение региональной группировки войск — основного компонента обеспечения военной безопасности Союзного государства. Это прежде всего план применения региональной группировки войск двух стран, Положение об Объединенном командовании региональной группировки войск (РГВ), структура ее и единой региональной системы ПВО.