Когда в стране война, пациентки не жалуются на кровати посреди коридора и родильный зал в подвале. Все время, что в Украине идут боевые действия и гибнут люди, появляются и новые жизни. О том, как это происходит в новой реальности, мы поговорили с врачом одного из украинских родильных домов.
При освещении работы медиков в условиях войны ВСУ Украины просят не указывать название конкретного учреждения здравоохранения, город, где оно расположено и количество пациентов. Эта рекомендация продиктована соображениями безопасности находящегося там медперсонала и пациентов. По этой причине соответствующая информация в тексте изменена.
В родзалах окна заложены мешками с песком
В бетонных помещениях подвала большого родильного дома, где работает Елена, родзал оборудовали заранее, до начала боевых действий. Нападение России для медиков, как и для большей части населения Украины, было неожиданным, но в учреждении обязаны были подготовиться к любому развитию событий: дети не выбирают, когда им появляться на свет, а война не должна им навредить. И во время нашего интервью у одной из пациенток идут роды.
— Это все действительно застало нас врасплох, но информации о возможной войне было много. В подвале прочные бетонные стены, разветвленные коридоры, там приспособили помещение — стоят кровати, детский пеленальный столик; в родзале — аппарат искусственной вентиляции легких, потому что в родах может быть всякое. Там чисто, приносим туда стерильные инструменты — с этим проблем нет, — рассказывает Елена.
Елена ведет беременных в одной из женских консультаций своего города и работает в родильном доме. Рано утром 24-го февраля она не слышала взрывов. Проснувшись, как обычно, сделала себе кофе и открыла новости — а там война. На часах было 6 утра.
— Я вообще сразу не поняла, что происходит, — думала, что это какая-то шутка. Потом обзвонила родных и поехала на работу. Даже в дороге не верилось, — вспоминает акушер-гинеколог, первый день войны она почти не помнит. — У нас большое послеродовое, гинекологическое отделения. Чтобы правильно скомпоновать людей, если вдруг придется всех эвакуировать, нужно четко понимать алгоритм действий, поэтому мы максимально выписывали пациенток — старались оставить только тех, кого никак нельзя было отпустить домой. Многие, кто мог, уехали, особенно на поздних сроках.
Поверила, что началась война, я только на следующий день, 25-го — когда у меня над домом просвистели две ракеты. В тот день я дежурила, и тогда действительно появилась паника: пациентов мало, когда палаты всегда были заполнены, все вокруг совсем по-другому — как будто все остановилось, — описывает обстановку первых дней после нападения России врач.
Роддом, в котором работает Елена, находится в довольно высоком здании. Операционные и родзалы с верхних этажей перенесли на первый-второй, где безопаснее. Там же компактно разместили отделения.
— Есть участки с хорошими перекрытиями, подальше от окон — там лежат женщины, в коридорах. В родзалах на втором этаже окна заложены мешками с песком, торцевые стекла тоже все закрыты. В местах, где теперь операционные, обеспечили стерильность, необходимое освещение. Технически все, конечно, было очень сложно: снести операционные столы, а они достаточно тяжелые, установить бестеневую лампу, которая вкручивается в потолок. Тут же должна быть подводка кислорода, электричества, нужны правильные постановка аппарата ИВЛ, расположение операционной бригады. Но со всем этим справились быстро: у нас не было выхода, — шутит Елена. — Почти каждый вечер, когда у нас начинаются сирены, мы однозначно всех пациентов спускаем в места побезопаснее — не дай Бог что-то может произойти. Естественно, роды не всегда принимаем в том родильном зале, в котором хочется.
Оставшиеся в учреждении пациентки — в родах или с серьезными осложнениями беременности
Медик рассказывает, что с началом войны временно уезжали многие коллеги — увозили детей из города и возвращались, но дорога в военное время туда и обратно — долгая. Еще четыре врача ушли в военную медицину.
— Теперь переживаем за них. Двое — на передовой, даже не знаем, где они, что там происходит, — говорит Елена. Пока в строю не весь коллектив, работы у оставшихся медиков прибавилось. — Нагрузки не стало меньше, у нас много дежурств. Беременные ведь все равно поступают, хоть и реже и по необходимости. Да, людей в отделениях стало меньше, но работа более сложная: это пациенты, которые требуют большего внимания — женщины в родах или с серьезными осложнениями беременности. Ну и, знаете, впервые в жизни сталкиваешься с войной! Под бомбежками нам, слава Богу, не приходилось принимать роды. Но, если включалась сирена, а у нас тужилась пациентка, мы спускались в подвал, несколько раз такое было. В основном, в начале, когда мы не особо понимали, как реагировать на воздушную тревогу: невозможно ведь предсказать, что может упасть и куда прилететь.
По наблюдениям врача, будущие мамы на военную обстановку реагируют по-разному.
— Есть женщины, которые приезжают раньше срока из-за этого напряжения. Некоторые, особенно возрастные, кто тяжело и эмоционально переносит беременность, боятся оставаться одни: у кого муж в теробороне или ВСУ, у кого на заработках, бывают же и неполные семьи. А здесь они чувствуют себя рядом и с медиками, и в коллективе других беременных — они поддерживают друг друга. У нас иногда и мужья на ночь остаются. Но, знаете, одна моя пациентка живет в многоэтажке, раньше это была почти передовая, на высоком этаже и при этом очень крепко спит, — шутит врач. — Она дома с маленьким ребенком, беременна вторым. Говорит: чему быть, того не миновать. Другая моя пациентка в 2014-году провела месяц в оккупации в ДНР, уехала с мужем оттуда, и вот сейчас я ее спрашиваю, почему не уезжают снова, как другие. Она отвечает: «Вы просто не были месяц в оккупации и не знаете, что это такое. Здесь — рай, и я не вижу смысла отсюда уезжать».
Есть у Елены пациентка, которую война с мужем разлучила навсегда:
— Девушка стала на учет на небольшом сроке, сейчас, наверное, уже неделе на 16-ой. Они попали в окружение, еле-еле оттуда вырвались. Она мне потом позвонила предупредить, что не сможет прийти на прием, и сказала: «Мы в оккупации, моего мужа убили». Представляете: он выходит из машины, поднимает руки вверх — и ему в голову идет автоматная очередь. Вот так… Ее смогли вывезти оттуда родные, она сейчас в другом городе, надеюсь, что ей оказали хоть какую-то психологическую помощь и на беременность это не повлияет, — рассказывает врач. Не говорить о войне в коллективе не могут. — Некоторые наши сотрудницы, кто побывал на оккупированных территориях, тоже рассказывали ужасы, как ехали танки и направо-налево стреляли по домам. Все это слышать очень сложно: я часто все переношу на себя, — тяжело говорит врач.
Во время комендантского часа в больницу — только на скорой
Те пациентки, что остались в городе и окрестностях, едут в роддом на своих машинах или такси, а во время комендантского часа — только на скорых. Самостоятельно ехать по улице в это время, даже если женщина уже рожает, нельзя. Раньше в регионе были оккупированные территории, с ними было сложнее, говорит Елена.
— Думаю, туда могли ехать скорые, но ехали ли? Ведь машину могли расстрелять. И расстреливали. Недавно одна моя пациентка с мужем еле вырвалась из оккупации. Девочке 19 лет, она на 15-ой неделе. Но эта пара очень спокойна, а я стараюсь не спрашивать их о пережитом, — врач не затрагивает темы войны с будущими мамами.
— Стресс из-за войны, конечно, влияет на течение беременности, но я не могу сказать, что у нас стали чаще рождаться малыши с меньшим весом или что мы стали чаще оперировать. Роды идут точно так же, как и до войны, этот процесс не поменяется никогда, — смеется Елена. — Но, знаете, сейчас у женщин стало быстрее прибывать молоко! А так, все как обычно, просто чуть непривычнее происходит, не на своих местах. Я надеюсь, что больше не будет активных боевых действий и не придется думать, что к нам могут привезти раненых (а их в любое учреждение могут привезти, и не только гражданских). Хочется, чтобы все было спокойно.
За время войны в этом роддоме родилось 168 детей. Украина за это время потеряла, по данным на утро 5 апреля, 165 детей, еще 266 получили ранения.
— Когда 24-го февраля родился первый ребенок (до вечера у нас родились три девочки, а потом еще мальчик), это были совсем другие эмоции! Вроде бы, знаете, тут тихо, но осознание того, что этот ребенок родился во время войны… Вот знаете, когда пара выписывается, у нас всегда были перед роддомом цветы, шарики, куча родственников, а иногда даже и с оркестром. А тут все совсем все не так, — сквозь слезы говорит врач. — Но для пациенток, которые приезжают и рожают, пусть и в войну, я думаю, все равно это счастье. Я понимаю, что у многих малышей отцы сейчас где-то на передовой, где-то далеко, но эти люди — молодцы. Они вернутся, и все будет хорошо! Пока же для молодых мам и новорожденных благодаря волонтерам у нас здесь всего хватает: смеси для кормления, памперсы, даже одежда на первое время. Знаете, волонтеры — это люди, которые, только пальцем щелкни, все привезут, даже лекарства, которые не достать нигде.
Плач новорожденных сквозь звуки сирен
Взрывы по городу последние несколько дней уже не слышны, но воздушная сирена еще не утихает, рассказывает Елена. Та часть населенного пункта, где находится этот роддом, — пострадала меньше всего.
— Ко всем звукам привыкаешь, и кажется, что жизнь есть. У нас тут ощущение, как будто нет войны. В другой части города совсем по-другому: по началу было все очень пустынно, нет машин, блокпосты, звучали взрывы, там больше пострадавших домов и зданий. Но мне с самого начала не было страшно, что прилетит — я стараюсь сделать свою работу и ехать домой, возвращаюсь абсолютно спокойно, живу на седьмом этаже. Если совсем рядом сирена — жутковато, конечно, но дома не думаю об этом.
Последние недели две, рассказывает врач, постепенно в город возвращаются беременные женщины, уехавшие раньше.
— Они приходят на консультации, на УЗИ, становятся на учет — вот за это время мы поставили около 30 человек. Сейчас на приеме у меня бывают и женщины, только что узнавшие о беременности. Это все радует! Обычная жизнь восстанавливается, хочется, чтобы скорее все было, как до войны.
— Вы знаете, я вообще всегда любила, когда рождается ребенок, — это просто счастье! Этот крик, этот плач, счастье мамы, когда она смотрит на своего ребенка, прикладывает к груди — это всегда было трепетно. А сейчас это вызывает в десятки раз больше эмоций, их просто не передать. Потому что, несмотря на все, что происходит вокруг, рождаются дети, — совсем в другом настроении говорит врач. — Мне, конечно, жаль, что они появляются на свет в такой обстановке, в такое время. Условия, может, и не ахти, но в будущем родители этому ребенку дадут все, что нужно.
