В Беларуси после 2020 года все чаще стали закрывать судебные процессы — в подавляющем большинстве случаев это касается политических дел. Внешне все вроде как выглядит законно — у суда, рассматривающего дело, есть право, при наличии определенных оснований, объявить процесс закрытым. Однако с профессиональной точки зрения подавляющее большинство заседаний закрываются незаконно. Юрист Максим Половинко рассуждает о том, почему так быть не должно.
Максим Половинко
Юрист
Модератор крупнейшего сетевого сообщества юристов Беларуси, популяризатор правового образа мышления и права.
Международные стандарты
Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 года (обязателен для Беларуси с 1973 года — еще со времен БССР) предусматривает в качестве одного из фундаментальных прав человека возможность на публичное разбирательство его дела независимым и беспристрастным судом. Право на публичное рассмотрение дела может быть ограничено только в одном из следующих случаев:
- по соображениям морали, общественного порядка или государственной безопасности;
- когда того требуют интересы частной жизни сторон;
- в случаях, когда публичность нарушала бы интересы правосудия.
Национальное регулирование
В Беларуси сложилась достаточно обычная для авторитарных режимов ситуация — законодательные органы полностью контролируются одним лицом, в связи с чем принимаются законы, а также декреты и указы, «удобные» органам власти и полностью игнорирующие взятые на себя Республикой Беларусь обязательства по соблюдению прав человека. Эти документы создают видимость законности действий власти, однако это только видимость: у нашей страны были, есть и будут обязательства по соблюдению прав человека, никакой внутренний нормативный акт, даже Конституция, не могут сокращать, уменьшать или иным образом ухудшать положение граждан.
Власти могут себе что угодно придумать и прописать в законах, однако от этого ограничения прав не становятся законными — международные акты прямо предусматривают: государство не вправе ссылаться на свое внутреннее законодательство при нарушении обязательств по международным договорам.
На национальном уровне право на рассмотрение дел в открытом суде закреплено в Конституции: по умолчанию, все суды проводятся открыто (ст. 114).
А ст. 23 Уголовно-процессуального кодекса устанавливает четкий перечень оснований для проведения дела в закрытом режиме:
- в интересах обеспечения охраны государственных секретов и иной тайны (именно это основание используется наиболее часто при закрытии процессов по политически мотивированным делам);
- по делам о преступлениях, совершенных подростками до 16 лет;
- по делам о половых преступлениях и другим делам в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц либо сведений, унижающих их достоинство;
- в случае, когда этого требуют интересы обеспечения безопасности потерпевшего, свидетеля или иных участников процесса, а также членов их семей или близких родственников и других лиц, которых они обоснованно считают близкими.
Белорусская практика
Увы, сейчас в нашей стране эти законы не работают. В практике нарушений права граждан на гласность разбирательств можно выделить целый перечень. Сюда входит и невозможность документировать судебный процесс (аудио, видео или текстом); неразвитая инфраструктура и непродуманная планировка здания суда, которая не дает всем желающим попасть внутрь; фиксация посетителей судебных процессов; закрытие судебного разбирательства по необоснованным мотивам — и все это только несколько примеров.
Послевыборный период показал все изъяны белорусской судебной системы.
Во время судебных заседаний по уголовному делу против журналисток канала «Белсат» Катерины Андреевой и Дарьи Чульцовой, которые обвинялись в организации массовых беспорядков, внутрь не допустили представителей независимых медиа — в зале присутствовали лишь аккредитованные государственные белорусские и российские СМИ (БелТА, ОНТ, ТАСС, Sputnik). Официальной причиной стало «соблюдение социальной дистанции», однако истинные основания такой дискриминации очевидны, а недопуск журналистов внутрь является прямым нарушением международных стандартов открытости судов.
Закрытыми были сделаны судебные процессы над оппозиционерами Сергеем Тихановским, Николаем Статкевичем, Игорем Лосиком («в целях обеспечения безопасности участников процесса и защиты охраняемой законом тайны»), над адвокатом Максимом Знаком и Марией Колесниковой («в интересах обеспечения охраны государственных секретов и иной охраняемой законом тайны»). Примечательно, что на оба процесса, несмотря на их закрытие и недопуск в зал ни родственников, ни европейских дипломатов, были допущены государственные СМИ, — именно поэтому в сети появилось видео с Тихановским, который выкрикивает «Жыве Беларусь», и фотографии Знака и Колесниковой в клетке.
Закрыли процесс и в отношении журналистки TUT.BY Екатерины Борисевич и врача Артема Сорокина, которых задержали в связи с уголовным делом о якобы раскрытии врачебной тайны избитого до смерти Романа Бондаренко (ч. 3 ст. 178 УК). В первый же день стало известно, что суд пройдет в закрытом режиме. О таком формате процесса ходатайствовал прокурор «во избежание разглашения охраняемой законом врачебной тайны и данных предварительного расследования».
Закрытие судебных заседаний как нарушение права на открытость
Закрытие процесса должно быть законным и обоснованным
Предполагается, что, закрывая процесс, суд должен обладать фактическими данными: заявлениями от участников процесса, подкрепленными фактами, либо сообщениями органов, но эти сведения должны быть достоверны и проверены судом.
Участникам процесса и обществу должно быть понятно, почему тот или иной процесс был закрыт, чтобы не было ощущения, что это действие было предпринято для того, чтобы что-то утаить. Секретность подрывает доверие и к самому правосудию, и к результатам такого процесса. Для того, чтобы избежать подобного, по закону полагается вынесение мотивированного определения, почему тот или иной процесс закрывается.
Сейчас подобного рода решения судов мотивируются самыми общими фразами, без указания каких-либо фактических данных. Просто воспроизводится фраза, например, «в связи с наличием в деле экстремистских материалов». А каким интересам такие материалы угрожают, что именно ставится под угрозу, как судом был оценен баланс права и интересов — неизвестно.
Наличие документов с пометкой «секретно» — не основание для полного закрытия суда
Процесс можно делать закрытым полностью, а можно — в части. Если это половое преступление — это может быть основанием для проведения всего процесса в закрытом заседании. Но если в материалах дела секретных только часть, можно закрывать процесс именно в этой части. Например, в деле есть только один документ с грифом «секретно», но из-за него закрывают процесс полностью — значит, право на гласный суд ограничивается неправомерно.
Открытость судебных процессов — это право человека, которого судят
Для самого участника процесса открытое судебное заседание и допуск в зал публики — это гарантия того, что процесс будет происходить надлежащим образом, поскольку ход процесса и его результаты прозрачны.
Открытость судебных процессов — это право общества на получение информации
Люди, которые не являются участниками процесса, имеют право получать информацию (что тоже отражено в Конституции, международных договорах и во Всемирной декларации прав человека). Право на информацию — одно из базовых прав человека.
Открытость судебных процессов увеличивает степень доверия правосудию
Сторонние наблюдатели видят, как проходит судебный процесс. Это значит, что суд и участвующие в нем лица будут стараться добросовестно и в строгом соответствии с законом выполнять все процедуры, потому что их действия будут контролироваться обществом. Открытость судебных процессов — это также право общества убедиться, что правосудие в государстве работает надлежащим образом.
Неправомерное закрытие процесса должно быть обжаловано. Но в белорусском законодательстве такого механизма просто нет
Любое ограничение права должно быть предусмотрено законом, соответствовать критериям необходимости для тех целей, ради которых оно устанавливается. Обязательным компонентом является возможность обжалования ограничения.
Гласность — это право, которое невозможно восстановить постфактум (в апелляции), так как разбирательство к тому моменту будет уже окончено. Поэтому, казалось бы, для этих определений должен быть предусмотрен специальный механизм обжалования, но его просто не существует.
Единственная сторона, которая может повлиять на такое решение суда — это прокурор, для которого предусмотрена процедура опротестования в порядке надзора. То есть адвокат должен обратиться к прокурору с просьбой принести такой протест, а значит, сторона защиты зависит от стороны обвинения — и у сторон неравное положение.
Исходя из существующих законодательных положений, право на открытость, не имея процедуры обжалования его ограничений, нарушается на институциональном уровне.
Выводы
Пока государству будет невыгодно открывать суды и делать все возможное для предупреждения нарушений гласности судебных разбирательств, процессы будут закрываться без объяснения причин, определенная категория граждан не будет допускаться в зал судебных заседаний, а пресса будет вынуждена работать «из коридора». Но это не значит, что случаи нарушения права на открытость судебных процессов будут оставаться незамеченными.
Любой человек, который посчитает, что его процесс закрыли необоснованно, либо ему не дали попасть внутрь суда, может обратиться в Комитет по правам человека ООН с индивидуальной жалобой и бороться за то, чтобы международный орган зафиксировал нарушение и напомнил государству о его обязательствах.