Экс-директора Хойникского лесхоза обвинили в коррупционном преступлении в особо крупном размере — незаконной рубке более 5 тыс. деревьев и хищении древесины. Вместе с ним фигурантами уголовного дела стали один из лесничих и предприниматель, которому дерево сбывали. Из приговора, опубликованного в банке судебных решений, мы узнали о деталях дела и о том, как происходят хищения в лесхозах.
Владимир Грицков работал директором Хойникского лесхоза с 2013-го до ноября 2020 года. Задержали его позже — на тот момент он уже жил в Речице и работал техническим руководителем лесозаготовительного цеха на некоем предприятии, скорее всего на ОАО «Речицадрев». Он был взят под стражу.
Дело против него возбудили по трем статьям УК: ч. 4 ст. 210 (Хищение путем злоупотребления служебным положением, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере), ч. 2 ст. 277 (Незаконная рубка или повреждение древесно-кустарниковой растительности в эксплуатационных лесах, повлекшие ущерб в особо крупном размере), ч. 3 ст. 426 УК (Превышение власти или служебных полномочий).
Вместе с Грицковым в хищении по ч. 4 ст. 210 УК обвинили лесничего Партизанского лесничества Хойникского лесхоза Евгения Шпику и предпринимателя из Речицы В. (его имя нам выяснить не удалось). Последнего на время следствия тоже брали под стражу, лесничий, учитывая наличие ребенка и группы инвалидности, оставался под подпиской о невыезде.
Грицкова и Шпику также обвиняли в служебном подлоге (ст. 427 УК). Однако поскольку с момента преступления до суда прошло больше двух лет, срок давности по статье истек, и ее убрали.
Согласно обвинению, директор лесхоза Грицков обеспечивал выдачу лесорубочных билетов для проведения сплошных рубок со значительным занижением объема. То есть реально вырубалось гораздо больше деревьев, чем на бумаге. Лесорубочные билеты с заниженным объемом вырубки выдавались 12 раз. Для этого директор давал лесничим устные указания вносить в документы заведомо ложные сведения о характеристиках деревьев на лесосеках, их породах, диаметрах. А работникам давал указания на рубку без разрешительных документов или сверх указанного в них объема.
Таким образом была обеспечена вырубка 5387 деревьев, которые для рубки не предназначались, — сосны, березы, осины, дуба, клена, граба, липы, ольхи и других. Ущерб природе был оценен в 1 187 312,82 рубля, или 43 975 базовых, а это особо крупный размер.
По мнению следствия, таким образом Грицков дискредитировал имидж руководителя госорганизации, формировал у работников представление о вседозволенности и безнаказанности руководителя, допустил нецелевое и неэффективное использование лесопродукции.
Чтобы сбывать излишки дерева, по версии обвинения, Грицков вступил в сговор со Шпикой и предпринимателем В. Лесхоз заключил с В. пять договоров на реализацию дров общим объемом 3000 м³ и один на реализацию деловой древесины — кругляка объемом 300 м³. А затем директор давал указания лесничим и другим работникам отпускать предпринимателю деловую древесину под видом дров. Договоры покупки оформлялись также на различных людей, которые об этом даже не подозревали, но забирал продукцию именно В. Чтобы скрыть махинацию, Грицук давал указания сотрудникам составлять заведомо ложные акты изменения качества лесоматериалов — перевода их из леса сорта D в дрова. Также составлялись ложные наряд-акты на рубку дров.
Лесничий Шпика, в свою очередь, по версии обвинения, выполнял указания директора, подписывал акты изменения качества продукции, оформлял накладные, отгружал предпринимателю древесину, позволяя выбирать на складах дерево лучшего качества и отпуская его под видом дров, а иногда и вообще без документов. В том числе так уходил кругляк сосны длиной 6 метров, хотя к дровам можно относить только древесину не длиннее 4 метров.
Предприниматель В. грузился на указанных ему складах и увозил древесину для дальнейшей перепродажи. При этом часто был пьян. Затем, как утверждает следствие, вносил на счет лесхоза деньги за дрова, хотя их на самом деле не приобретал. А выручку от продажи похищенного леса распределял между собой и остальными фигурантами.
Таким образом, как утверждается, Грицук, Шпика и В. похитили не менее 4423,6 куба деловой древесины, стоимость которой составляет 124 863 рубля.
Все трое выступили на суде и настаивали на своей невиновности.
Как объяснил директор Грицков, однажды инженер по лесозаготовке сообщил ему о том, что на одной из лесосек выявлен большой переруб — вырублено больше дерева, чем было разрешено лесорубочным билетом, а оплата излишней заготовки древесины не произведена. По словам директора, это произошло уже после окончания срока лесорубочного билета, а значит, внести в него изменения и узаконить переруб уже никак было нельзя. Он собрал у себя подчиненных и стал обсуждать с ними варианты решения проблемы. Они были такими: либо оформить протокол о самовольной вырубке (а за это грозили огромные санкции), либо написать справку по итогам вырубки с ложной информацией — внести туда тот объем, который и планировался, в надежде на то, что проверяющие органы не заметят. По словам директора, «все склонились» ко второму варианту. Но потом природоохранная инспекция все же заметила переруб.
Однако свидетели — сотрудники лесхоза — говорили о другом. В частности, они предупреждали директора о том, что на лесосеке назревает переруб: там планировалось высечь 968 кубов деревьев, но когда высекли уже 900 кубов, даже визуально было заметно, что рубить еще больше половины делянки. Грицкову об этом говорили, но он отвечал, что все в порядке и надо продолжать рубку, позже все оформят как надо и внесут изменения в лесорубочный билет. Обращения были от нескольких сотрудников, на тот момент переруб еще действительно можно было узаконить, но всех их Грицков таким образом успокоил. А документы в итоге так и не переоформили.
Почему возник переруб? Согласно показаниям свидетелей, Грицков требовал при проведении оценки участков для высечки леса проставлять в документах заниженный средний объем хлыста (это диаметр ствола дерева) — не более 0,49 м. То есть в документах указывалось, что на лесосеке растут более тонкие деревья, чем на самом деле. Соответственно, занижался и расчетный объем ликвидной древесины, которую с этого участка ожидалось получить. По показаниям одного из лесничих, если они не занижали объем хлыста, то им документы сверху возвращали и требовали переделать.
Кроме того, при низком среднем объеме хлыста расценки на работу вальщиков выше. В суде директор именно этим и объяснил такое свое указание — мол, хотел, чтобы у вальщиков вышла побольше зарплата. К слову, бригада вальщиков, которая работала на том участке, по словам еще одного свидетеля-лесничего, была в лесхозе на особом счету, выполняла только поручения директора, а если возникали разногласия, то директор всегда за бригаду вступался.
Объяснил Грицков и продажу древесины под видом дров. По его словам, в те годы вырубалось много дерева из-за вредителей вроде короеда, на складах собирались большие запасы, продавалось не все, поэтому часть древесины теряла качество в ходе хранения. Дрова и низкосортная древесина продавались плохо, и руководство ставило задачу любым путем сбывать остатки, продавая всем без ограничений.
Грицков утверждал, что он был с предпринимателем В. знаком, как и с другими оптовиками, тот участвовал в биржевых торгах, никаких преференций ему не предоставляли. По его словам, предпринимателю продавали именно дрова. Хотя, поясняет, после изменения стандартов сорта «дрова» не стало, он вошел в сорт D без конкретизации вместе с техсырьем. Именно нюансами перевода дерева между сортами и старых сортов в новые обвиняемые в ходе суда аргументировали то, что предпринимателю продавали не деловую древесину, а именно дрова, хотя все это и относится к сорту D (много древесины лежало на складах без переоценки по новой системе сортов).
То же самое сказал и Шпика. По его словам, лесничие искали любые способы продать запасы, чтобы потом не пришлось возмещать ущерб за сгнившее дерево, и его вполне устраивало, что предприниматель В. приезжает и покупает неликвид. При этом он подтвердил, что изначально он узнал о В. от Грицкова — тот позвонил и сказал, что предприниматель сейчас приедет и ему надо показать остатки, при этом можно позволить ему выбирать более качественный лес, но выписывать его как дрова. Фактически, говорил Шпика, этот лес уже и был дровами, и никто, кроме В., не изъявлял желания его купить. В Хойникском районе дрова вообще продаются плохо: они там не нужны, почти весь район газифицирован.
Затем лесничие по указанию директора фактически проданные объемы древесины, которая числилась еще как «техсырье», но была неликвидом, переводили в категорию «дрова». Однако при процессе загрузки леса предпринимателем часто никто из ответственных сотрудников не присутствовал — иногда накладные потом выписывались просто со слов. Самую последнюю накладную бухгалтер по указанию директора выписала задним числом — а на следующий день в лесничество пришла милиция с обыском.
Сам предприниматель подтвердил, что покупал продукцию в лесхозе для дальнейшей перепродажи, по его словам, это были фактически дрова, которые никто другой не хотел брать, хотя потом он и продавал их как сорт D. Правда, свидетель — водитель лесовоза — на суде сказал, что материал, который грузили для В., был очевидно лучшего качества, чем дрова.
По словам предпринимателя, он ни в каком сговоре не был, просто иногда, приезжая на загрузку, давал Шпике свою карточку, чтобы тот сходил снял деньги и внес в кассу лесничества, но сверху ничего самому лесничему или директору не платил.
Однако сам Шпика дал иные показания — по его словам, предприниматель четыре раза передавал ему суммы около 300 рублей, а также переводил на карточку деньги с излишком, говоря оставить его себе. Лесничий думал, что это благодарность за то, что он позволяет предпринимателю выбирать на складах из остатков лес получше.
Все это закончилось, когда с проверкой в лесхоз пришла природоохранная инспекция, а затем и Госконтроль. Был выявлен и переруб деревьев, и продажа деловой древесины под видом дров. Следователи обследовали участки лесосеки, пересчитали и перемерили все пни и так установили, какой объем древесины был вырублен сверх документов. По нормативам фактическая заготовка может отличаться от заявленной в лесорубочном билете не более чем на 20%, но там расхождение было гораздо больше.
Суд пришел к выводу, что показания Грицкова, Шпики и предпринимателя недостоверны и опровергаются показаниями свидетелей и материалами дела. Обвинение располагало записями телефонных разговоров фигурантов, которые свидетельствуют о наличии сговора, фактов передачи денег. По данным следствия, Шпика снял с карточки предпринимателя 3000, 1800 и 4500 рублей, а Грицков — 5000 рублей, кроме того, В. перевел Шпике 865, 900 и 560 рублей. По версии обвинения, это свидетельствует о том, что в рамках сговора директор и лесничий получали от предпринимателя деньги за похищенную лесопродукцию, которыми затем распоряжались по своему усмотрению.
В итоге все трое были признаны виновными по всем предъявленным им статьям обвинения.
Экс-директора лесхоза Владимира Грицкова признали виновным в хищении, злоупотреблении служебными полномочиями и незаконной рубке леса с ущербом в особо крупном размере. За это его приговорили к 8 годам лишения свободы в колонии усиленного режима и штрафу 1000 базовых величин (37 тыс. рублей) с лишением права занимать организационно-распорядительные и административно-хозяйственные должности на 5 лет.
Евгения Шпику за хищение путем злоупотребления служебными полномочиями группой лиц в особо крупном размере приговорили к 5 годам лишения свободы в колонии усиленного режима со штрафом 100 базовых величин (3700 рублей) и лишением права занимать определенные должности на 5 лет.
Предпринимателя В. по той же статье приговорили к 6 годам в колонии усиленного режима, штрафу в 500 базовых (18 500 рублей) и лишению права заниматься предпринимательской деятельностью на 5 лет. Также ему назначили принудительное лечение от алкоголизма.
Кроме того, осужденным предстоит возместить ущерб. Всю сумму ущерба природе за незаконную рубку леса возложили на экс-директора лесхоза — он должен выплатить в доход государства 1 185 890 рублей 29 копеек и вдобавок госпошлину — 59,3 тыс. рублей.
А вот ущерб, нанесенный лесхозу за похищенную древесину, в размере 117 414 рублей разделили на троих.
Фигурантов взяли под стражу, на их имущество наложен арест. Приговор вступил в силу.
Читайте также
