Мы часто пишем об экс-политзаключенных, которым после освобождения и отъезда из Беларуси приходится начинать многое с нуля, а дела идут не очень хорошо. Но есть и обратные истории — когда получается не только восстановиться, но и устроиться даже лучше, чем было до заключения. Именно такой оказалась история Дмитрия Анисимова. Весной 2022 года мужчине дали 2,5 года «химии», но он решил не дожидаться исполнения приговора. Сейчас экс-политзаключенный живет в Варшаве и смог наладить свою жизнь.
Благодарим за помощь с поиском собеседника инициативу «Вольныя», которая помогает политзаключенным после освобождения.
«Дверь выломана, я на полу, в квартиру влетает табор людей»
Дмитрию 30 лет, мужчина родом из Минска. До событий 2020 года совмещал работу дизайнера и бариста. Политикой особо не интересовался. При этом долгое время чувствовал себя не на своем месте и не мог понять почему.
— Мне казалось, что я как будто гадкий утенок. Не чувствовал свою принадлежность к этой стране, хотел быть полезным, но не знал как и зачем. Я не понимал, почему так. А вот в 2020 году нашел ответ, наверное, как и многие, — делится он. — Те события стали как будто точкой отсчета осознания себя, в том числе как беларуса. И как только началась предвыборная гонка, стал активно вовлекаться в эти события, общаться с товарищами, которые тоже заинтересовались происходящим. И вот на этом фоне осознал свою беларусскость, понял, что есть близкие мне по духу люди и что я вовсе не гадкий утенок. В протестах как будто ощутил свою значимость, возможность что-то сделать для этой страны. И стал рисовать плакаты, стикеры, выходить на акции.
Когда протесты начали затихать, Дмитрий тоже «залег на дно». Стикеры иногда раздавал знакомым, продолжал работать в кофейне и выполнять заказы как дизайнер. Об отъезде не думал, хотя понимал: могут прийти.
— Я как будто всеми силами старался игнорировать этот факт, — признается мужчина. — Таких случаев было много, даже в окружении: например, у девочки, с которой работал, забрали маму. И наверное, если бы я относился иначе к рискам, всего этого можно было избежать. Тем более до 2020-го не раз думал о том, чтобы уехать из Беларуси. Но после протестов это желание пропало, я хотел быть там, дальше проявлять свою позицию, пускай не всегда открыто. Мысли оставаться в стороне или убежать просто не возникало. Я очень сопереживал людям, которые сильно пострадали, особенно 9 августа. И было какое-то странное ощущение, мол, почему люди страдают, а я нет. Из-за этого, мне кажется, все и случилось.
Дмитрия задержали в декабре 2021 года. Как и многие экс-политзаключенные, происходившее тогда он до сих пор помнит во всех деталях.
— Был обычный день. Я собирался на работу, проснулся в восемь утра по будильнику. И вот он играет, и одновременно звонят в дверь. Причем жестко, настойчиво, не прекращая, — описывает беларус события того дня. — Я не понимал, что происходит. Жил тогда с соседом, а он мог иногда на работу проспать — офис был рядом с домом, и за ним тогда приходили коллеги и будили. И я подумал, что опять они. То есть вообще ничто не предвещало. Встаю с постели, иду открывать дверь и слышу: «Милиция». Спросонья думаю, какая милиция, что за приколы? И не открываю. Пара секунд — слышу «ломай». В итоге дверь выломана, я на полу, в квартиру влетает табор людей, восемь человек. Уже потом узнал, что это были сотрудники СОБР с ГУБОПиКом во главе. Быстренько прошлись по комнатам. Я лежал, вообще не понимал, что происходит, — думал, может сосед чего натворил. Только когда мне сказали про план «Перамога», я понял, что происходит.
Дальше все было стандартно, рассказывает собеседник: протокол, арест имущества, и техники. Силовики вели себя вызывающе, пытались задеть Дмитрия. Только один из них, наоборот, казался мужчине дружелюбным, разговаривал спокойно и не угрожал.
— Когда я уже понял, кто это и зачем они пришли, немножко разозлился и «бычил», если можно так сказать. Причем сам не осознавал, это было из-за стресса, непонимания и такого внутреннего протеста, — делится он.
«Я бы назвал СИЗО „мужским детским лагерем“»
Сразу после задержания Дмитрий попал на Окрестина, где провел 10 суток. В камере было девять человек, и все — «политические».
— Условия были достаточно жесткие, — вспоминает он. — Мы спали на бетоне, а это зима, декабрь, морозы. После этого заработал себе проблемы с легкими — не знаю, воспаление ли, но еще три месяца было тяжело дышать. В изоляторе мне даже делали снимки, но вообще ничего не сказали — это значит, что вроде как все нормально. Я все время просил помочь, но никто так и не объяснил, почему тяжело дышать. Еще потом корону подцепил. Но если сравнивать Окрестина и Володарского, я бы назвал СИЗО «мужским детским лагерем». Все-таки там по условиям и по отношению все было гораздо лояльнее. А вот в ИВС нам сами сотрудники говорили: «Вы здесь для того, чтобы страдать. Если мы захотим, вы можете вообще домой не доехать».
В СИЗО на Володарского камера Дмитрия была рассчитана на 12 человек, но потом туда доставили койки, и в ней содержали 16−18 человек. Такое перенаселение в СИЗО сохранялось все время, пока мужчина находился в заключении.
— Сначала было где-то процентов 40 «политических», а к концу уже примерно 70, — объясняет мужчина. — Несмотря на более лайтовые условия, нахождение на Володарке далось тяжело. Нужно было принять, что все — ты уже в тюрьме. И с этим жить. Получилось справиться благодаря ребятам, которые там были: люди оказались достаточно разные, но понимающие, конфликтов не возникало. Серьезных проблем я там не встретил, кроме медицинской помощи и условий содержания.
Следствие по делу Дмитрия шло чуть больше трех месяцев, и потом начался суд. Несмотря на слова о плане «Перамога», в итоге мужчину обвинил по ст. 342 УК (Активное участие в действиях, грубо нарушающих общественный порядок). Беларус вспоминает: перед началом процесса волновался, а чувства были неоднозначные.
— Из разряда: верить в лучшее, ожидать худшего, — объясняет он. — Я очень хотел домой, но готовился к колонии. И морально настраивался на это, чтобы было проще в случае отправки. Хотя мне все говорили, мол, да чего ты, поедешь домой. Но я смотрел на истории других (даже более мягкие случаи, чем у меня), и исход всегда разный. Причем одинаковые кейсы могли заканчиваться по-разному: кому-то «химия», кому-то — колония. Поэтому ожидание было волнительным. К моему удивлению, в материалы дела не вошли все стикеры и плакаты, которые я делал, хотя следовательница их явно видела. Когда прозвучал приговор и сказали, что «химия», — я, конечно, немножко офигел. Уже потом понял, когда анализировал ситуацию, что проще бы воспринял заключение в тюрьме, чем вот эту якобы свободу, которая на самом деле не свобода. В моменте было какое-то опустошение, чувство бессилия, когда ты ничего не можешь сделать и чувствуешь себя настолько никчемным.
«Когда оказался в Варшаве, прямо выдохнул и стало легко»
Уже слушая приговор в зале суда, Дмитрий сразу решил для себя: отбывать «химию» он не поедет. Слишком не нравилась идея добровольно подписываться под наказание, к тому же с риском попасть в колонию за нарушение.
— Первым делом я обжаловал решение суда, — рассказывает мужчина. — Когда подавал апелляцию, прекрасно понимал, что приговор не отменят. Но делал это, чтобы выиграть время перед отъездом. Нужно было подготовить родных, закрыть какие-то моменты. Настроиться морально, что уже назад дороги нет: либо остаешься и принимаешь удары судьбы, либо пытаешься взять себя в руки. Как ни странно, после освобождения именно в Беларуси мне было достаточно комфортно, отношение к стране никак не изменилось. Но вот чувство страха перед силовиками стало очень сильным: когда я был дома и слышал любой шум за окном, постоянно выглядывал на улицу. Даже удивительно, как можно настолько запугать, настолько заставить разочароваться во всем. Появилось чувство, что моя судьба может решаться без моего ведома и я никак не смогу повлиять.
Из Беларуси Дмитрий уехал в апреле 2022-го. Эвакуировался он с помощью BYSOL, а сам отъезд занял целые сутки. Сначала Дмитрий полетел в Грузию — и там приходил в себя. Параллельно делал визу, чтобы перебраться в Польшу.
— Когда оказался в Варшаве, прямо выдохнул. Это ощущалось на всех уровнях: и тела, и окружения, и в целом города. Стало легко, — делится экс-политзаключенный. — Вообще эта легкость появилась еще в Грузии, но все равно присутствовал страх, что могут выдать, я оставался в напряжении. А уже с переездом в Польшу понял, что могу успокоиться и попробовать перезагрузиться.
Друзей и родных в польской столице у беларуса не было, выстраивать жизнь пришлось с нуля. Жилье он нашел быстро: увидел объявление в русскоязычной группе, что люди съезжают и ищут себе замену, — и тут же связался. Через две недели уже жил в отдельной квартире. К тому же в адаптации очень помогли беларусы, с которыми Дмитрий познакомился, передав посылку от их товарища из Грузии.
— Они рассказали, где что, как все устроено, помогли перевезти вещи. Вроде немного, но для меня это было важно, практически необходимо, потому что все происходящее воспринималось как достаточно большой стресс, — делится собеседник. — Но в целом адаптироваться, понять отличия в менталитете, найти друзей и знакомых получилось только спустя полтора года.
Начиная искать работу в Польше, Дмитрий хотел полноценно уйти в дизайн. Первое время ориентировался только на местный рынок: казалось, так правильно, нужно ведь интегрироваться. Но дела шли не очень гладко, и, чтобы себя обеспечить, пришлось устроиться курьером.
— Со временем я ощутил, что просто бьюсь головой о стену, — описывает он. — Я не знал так хорошо польский, не понимал, как общаться с местными, кто они, чего хотят. Пытался в этом разбираться, старался общаться, даже записался на курсы польского. Но ничего не менялось. В один момент я понял, что могу быть полезен своим. Начал размещать свои услуги уже на беларусских платформах, предлагать сотрудничество различным брендам. Было интересно и важно заниматься этим, со временем уйти от подработок и полностью сконцентрироваться на дизайне.
«Чувствую себя полезным, могу самореализовываться и помогать»
Первое время, пока заказов было немного, а постоянных клиентов и вовсе единицы, Дмитрий совмещал дизайн с доставкой. Но с начала 2024 года окончательно избавился от дополнительных подработок.
— Конечно, хотелось бы больше постоянных клиентов. Потому что есть проекты, которые ты делаешь один раз, и все, а есть компании, которые потом с тобой остаются, — рассказывает он. — Ты можешь выполнять меньший объем работы, но она будет стабильной. И когда таких проектов собирается достаточное количество, можно уже не искать новые и чувствовать себя комфортно.
Сейчас собеседник сотрудничает с рядом беларусских компаний в Польше. Одна из них, например, занимается клинингом — с ними Дмитрий работает с самого основания.
— Сейчас уже задач поменьше, но в целом я остаюсь их действующим дизайнером, постоянно сотрудничаем, — рассказывает он. — Некоторые ребята работают в Беларуси, поэтому названия я озвучивать не могу. Но это бренд одежды и арт-мастерская. Еще мне нравится создавать фирменный стиль для стартапов и ремесленников, потому что так ты чувствуешь принадлежность к этому процессу, вкладываешь в него частичку себя.
Помимо коммерческих проектов есть и работа для души: плакаты на социальные темы (вроде запрета абортов в Польше), сотрудничество с НГО.
— Недавно принимал участие в проекте от Free Belarus Center, познакомился с классными ребятами, активистами и до сих пор с ними работаю. Понял, что могу быть полезен и делать что-то важное, — делится он. — За счет этого чувствую сейчас себя намного увереннее, чем в Беларуси. Получаю обратную связь, поддержку моей работы. Чувствую себя нужным, могу самореализовываться и помогать тем, кто делает классные проекты. Добавляет уверенности и то, что теперь есть возможность прикладывать достаточно усилий к своей работе, гораздо больше, чем в Беларуси. И стало сильнее желание совершенствоваться.
Из-за проектного формата доход у Дмитрия каждый месяц разный. Иногда работы немного, и заработок соответствующий. А иногда сваливается много задач, и доход растет в разы. Но несмотря на это, финансовый вопрос у мужчины закрыт.
— Конечно, пока не могу отнести себя к среднестатистическому поляку — у них средняя зарплата чуть больше 8000 злотых (средняя зарплата в первом квартале нынешнего года составила 8147 злотых, или 6584 рубля по курсу Нацбанка на 10 июня 2024 года. — Прим. ред.). Для этого мне надо было бы взять стартап с нуля, разработать логотип сейчас, всю брендовую линейку. Таких заказов у меня пока нет, — констатирует он. — Но в целом я живу достаточно хорошо, в финансовом плане никаких проблем. Могу позволить себе снимать жилье, сходить в кафе, какие-то развлечения.
Но для беларуса гораздо важнее чувствовать удовлетворение от работы, свою нужность и вклад в общее дело, отмечает он. В этом плане Дмитрий добился того, чего хотел: ко многим проектам относится с интересом и даже трепетом, просыпается в предвкушении интересного занятия, с головой погружен в любимое дело.
«Если бы этого не случилось, я не смог бы раскрыть свой потенциал»
Живя в эмиграции в Польше, Дмитрий стал гораздо ближе к Беларуси и беларусской культуре и в целом стал иначе воспринимать мир вокруг.
— Я смог посмотреть на эту страну немножко под другим углом, узнать ее получше. И благодаря Польше, местной культурной политике я понял, что мне интересно изучать нашу историю, культуру, фольклор, — рассуждает он. — Например, начал углубляться в историю беларусского плаката, и есть идея создать такую платформу, чтобы представители плакатного искусства и активизма могли самовыражаться. Вообще хотелось бы сформировать целое комьюнити. Сейчас большая часть моего окружения — это беларусы. И мне это доставляет истинное удовольствие.
О том, как все сложилось и через что пришлось пройти, мужчина не жалеет. Несмотря на время в СИЗО и вынужденный отъезд, уверен: если бы остался в Беларуси, не нашел бы себя.
— Конечно, сама ситуация удручающая. Мне очень тяжело дался отъезд, я переживал, что не смогу еще долго увидеть близких и родных. Очень скучаю по Минску, постоянно думаю, когда можно будет вернуться. Всегда появляются какие-то новости, поэтому сложно об этом не думать. Но как реалист я понимаю, что в ближайшие два-три года не вернусь. Хотя, конечно, хочется, чтобы закончилась война в Украине, правление режима Лукашенко и появился проблеск света. Но если бы всего этого со мной не случилось, наверное, я бы не смог раскрыть свой потенциал, посмотреть на себя немного с другой стороны. Поэтому с точки зрения того, как все сложилось, считаю, что у меня все очень круто, — заключает он.
«Зеркало» регулярно публикует интервью с заметными беларусами и беларусками. Наша цель — показать живых людей со своей историей и позицией.
Если вы считаете важным сохранение профессиональной и качественной журналистики для беларусов и о Беларуси — станьте патроном нашего проекта. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Всё о безопасности и ответы на другие вопросы вы можете узнать по ссылке.
