Павел уехал в Польшу после участия в протестах и обыска КГБ, прожил там три года и обратился за предоставлением статуса международной защиты. Однако получил отказ. Польские чиновники сочли часть его показаний «выдуманными» и «недоказанными» и ответили, что мужчина «никогда не испытывал никаких проблем со стороны властей». «Зеркало» рассказывает, что смутило польских чиновников и какими аргументами они руководствовались в своем решении.
Имя собеседника изменено для его безопасности.
«Сказали, что дело уголовное со взрывом под Вилейкой»
Павлу 35 лет, он уроженец одного из беларусских райцентров. В июле 2021 года к нему пришли с обыском сотрудники областного управления КГБ (в редакции есть копия протокола обыска, которую оставили силовики).
— Сказали, что я общался с фигурантом дела ОГСБ Алексеем Глотовым, что дело уголовное со взрывом под Вилейкой. Весь обыск мониторили мой Telegram и изъяли телефон, — рассказал Павел.
Что за «дело ОГСБ»?
Телеграм-канал и чат «Отряды гражданской самообороны Беларуси» (ОГСБ) возникли в сентябре 2020 года. Год спустя — 18 августа 2021 года — сообщество было признано «террористическим» по решению Верховного суда.
Заявлялось, что целью формирования было объединить «радикально настроенных граждан для участия в мероприятиях по насильственной смене государственной власти и терактах в Беларуси». Деятельность «ОГСБ» на территории страны запрещена.
В суде по «делу ОГСБ» проходили сразу пять человек — Дмитрий Сосновский, Алексей Глотов, Наталья Матвеева, Вадим Гулевич и Кирилл Ашурак. Их судили в общей сложности по десяти статьям Уголовного кодекса, в том числе за терроризм. Им вменили три эпизода: попытку подрыва узла связи Военно-морского флота России в Вилейке, покушение на пропагандиста Григория Азаренка и попытку уничтожить лесозаготовительную технику в лесхозах. Фигуранты получили сроки от 14 до 20 лет колонии.
В КГБ впоследствии заявляли, что сотрудники ведомства были внедрены в ОГСБ и контролировали чат.
Мужчина говорит, что не был знаком с Глотовым, но мог переписываться с ним онлайн. Павел некоторое время состоял в чате ОГСБ в 2021 году — еще до момента, когда это сообщество признали «террористическим».
— В основном [чате ОГСБ я состоял] где-то неделю. В локальном [чате] — созданном мне неизвестным участником — где-то пару дней. Так как там вообще какую-то дичь нести начали, — объяснил собеседник. После он вышел из сообщества.
«Вызвали в тот же день, что паспорт закончился»
После обыска Павел уехал из Беларуси. Сначала направился в Украину, после — в Польшу. Сейчас он живет в Белостоке, работает в небольшом городе неподалеку.
У Павла была польская гуманитарная виза, одну он получил в Киеве, вторую — в Варшаве. В сентябре 2023 года он подался на гуманитарный ВНЖ, но за несколько месяцев дело даже не начали рассматривать.
В январе 2024 года у мужчины истекал срок действия паспорта, без этого документа могли возникнуть проблемы с работой. Он обратился в правозащитную организацию Okno na Wschód («Окно на Восток»), там ему посоветовали попросить о статусе международной защиты.
— Вызвали в тот же день, что паспорт закончился, — вспоминает он.
Международная защита предоставляется в форме дополнительной защиты или статуса беженца (его получает лишь небольшая часть претендентов). Право на защиту имеют иностранцы, которым в родной стране грозит преследование или есть риск для жизни. При этом человек не должен представлять угрозу национальной безопасности принимающей страны. В 2023 году заявления на международную защиту в Польше подали 3,7 тыс. беларусов, получили этот статус 2,9 тыс. наших соотечественников.
Павел сам собрал документы, приложил протоколы про обыск и конфискацию телефона и подал заявление. В июне 2024 года мужчину вызвали в Управление по делам иностранцев в Варшаве, чтобы задать дополнительные вопросы. Во время собеседования с ним разговаривали на русском языке, но записи вели на польском.
— Говорили на русском, но бумаги на польском писала [сотрудница]. Я их не читал и подписал. Я владею разговорным польским на А1 (начальный уровень. — Прим. ред.), — рассказал он.
В июле пришло решение по его делу — отказать. Отказ касался обеих опций международной защиты: и статуса беженства, и статуса дополнительной защиты.
Почему так получилось? Польские чиновники, которые рассматривали дело Павла, довольно подробно объяснили свое решение в обосновании документа. По сути они не поверили беларусу. Часть показаний и доказательств, которые он предоставил, сочли «недоказанными или неподтвержденными». Ниже «Зеркало» кратко пересказывает их аргументы.
Противоречия в показаниях
Чиновники заметили противоречие в письменных и устных показаниях мужчины. Сначала он заявлял, что является подозреваемым по делу о терроризме, а после уточнил, что речь идет только об обыске по этому делу. В реальности мужчина не знает, в каком он статусе — подозреваемый или свидетель.
«Просто пришли ко мне домой из КГБ, сказали, что я свидетель в каком-то уголовном деле. Но я не знаю, в каком. Они не предъявили никаких документов или постановлений о возбуждении уголовного дела. Логически, если они пришли ко мне, изъяли телефон, провели обыск, значит, вероятно, какое-то дело против меня все же существует. Но я точно не знаю <…>. Я не могу гарантировать, что против меня возбуждено уголовное дело <…>», — приводят его слова в обосновании.
Еще одно противоречие, которое смутило чиновников: сразу Павел говорил, что его могут преследовать по «террористической» статье, а после — что речь «просто об уголовном деле по нападению на вышеупомянутую российскую военную базу». Похоже, для польских чиновников терроризм и нападение на военную базу — это абсолютно разные вещи (в отличие от беларусских силовиков).
«На вопрос допрашивающего, почему ранее он говорил, что это дело связано с терроризмом, он ответил: „Это мое умозаключение, что этот поступок может быть расценен как терроризм в Беларуси“», — написали авторы обоснования. Они не указали, что людей, задержанных по делу о нападении на базу, в итоге осудили в Беларуси в том числе по «террористической» статье. Но для беларусского суда этот факт не показался противоречивым.
Не все доказательства сразу
Изначально Павел рассказал только об опасениях в связи с обыском в 2021 году и делом о нападении на базу. Когда летом 2024-го его вызвали в Управление по делам иностранцев и стали задавать дополнительные вопросы, он еще заявил, что участвовал в протестах в 2020-м.
Это тоже привлекло внимание госслужащих, которые рассматривали его дело. Они поинтересовались: почему мужчина сразу не сообщил об участии в протестах 2020-го? Его ответ цитируют так: «Не помнил об этом и не знал, что речь идет о 2020 годе», «не подумал, что из-за этого можно просить о международной защите».
— На допросе я сказал, что читаю каждый день новости о происходящем в Беларуси и какие у людей проблемы, — объяснил Павел. — Имел в виду уголовные дела за лайки и комментарии в интернете, поутру вылетающие двери и требования лечь лицом в пол к тем, к кому пришли силовики. Мне было уже и не вспомнить про эти митинги. Даже как-то стыдно, когда бабушек сажают на много лет — а тут я ходил на митинги.
Часть обстоятельств не вспомнил
Судя по документу, на разговоре Павла спрашивали о деталях событий 2020-го и 2021-го года, но он «не смог дать логичных и детализированных ответов, ссылаясь на большой временной разрыв между событиями». Это не исключено, так как разговор происходил уже в 2024-м, спустя несколько лет после случившегося.
«Это привело орган к выводу, что показания иностранца о его потенциальных проблемах в стране происхождения, связанных с расследованием КГБ по делу о нападении на военную базу в районе города Вилейки, недостоверны и были выдуманы для целей подачи ходатайства о предоставлении международной защиты в Республике Польша», — говорится в документе.
Не та дата
Чиновники, которые рассматривали дело, обратили внимание на то, что у фото с протестов, которые прислал Павел, в названии файлов фигурирует число 2021. При этом мужчина утверждал, что сами снимки сделаны в 2020-м.
Павел прислал в редакцию «Зеркала» скриншоты с метаданными фотографий — по ним видно, что фото действительно сделаны в июле и августе 2020-го года.
Не сразу обратился
Дополнительно авторы обоснования обратили внимание на то, что мужчина приехал в Польшу в 2021 году, а за статусом международной защиты обратился только в 2024-м.
«Можно утверждать, что он не обратился за защитой в самый ранний возможный срок», — пишут они.
Мужчина объясняет, что до этого он находился в стране по гуманитарным визам, после обратился за гуманитарным ВНЖ.
Также чиновники обратили внимание на то, что он покинул страну легально по действующему паспорту. По их мнению, это доказывает, что власти не препятствовали его выезду. А это якобы значит, что у них не было претензий к мужчине.
«Никогда не испытывал никаких проблем со стороны властей»
«Ввиду общей недостоверности стороны, внутренней несогласованности ее показаний и задержки с подачей заявления о предоставлении международной защиты, указанные заявителем вышеупомянутые обстоятельства следует признать недоказанными», — пишут чиновники.
Со ссылками на законодательные нормы они утверждают, что мужчину нельзя считать беженцем и он скорее подходит под определение мигранта. Более того, «рассматривает процедуру предоставления международной защиты чисто утилитарно, исключительно как один из способов легализовать свое пребывание на территории Польши».
«Из собранных доказательств не следует, что иностранец принадлежал к какой-либо общественной, этнической организации или политической партии, либо когда-либо был задержан, арестован или судим властями страны происхождения. Следует отметить, что заявитель никогда не испытывал никаких проблем со стороны властей Беларуси. <…> Заявитель не доказал своей антиправительственной деятельности, и, следовательно, его нельзя отнести к числу активных оппозиционеров, известных властям. Ничто не указывает на то, что в будущем он может столкнуться с проблемами, имеющими признаки преследования в его стране. Отсутствуют аргументы, подтверждающие, что власти предприняли бы в отношении него какие-либо репрессивные действия», — делают вывод авторы документа.
«Без понятия, что дальше»
Павел с решением чиновников не согласен. Он называет возмутительными для себя формулировки о том, что он мигрант, «что не активист, и не сидел, и не избивался». Особенно с учетом того, что обыск КГБ у него был, а человека, с которым он был якобы связан, осудили на 20 лет по нескольким статьям.
Беларус подал апелляцию на решение чиновников и ожидает решения по ней. Что делать дальше в случае отказа, он пока не очень представляет.
— С паспортом я вообще без понятия, что дальше, и с легализацией. Так как если откажут в апелляции, то будет 30 дней на выезд из Польши, если суд не согласится на то, чтобы я остался здесь на момент рассмотрения дела, — заключает он.
